Станислав Ставинов: кино в соавторстве с жизнью

В прошлом году проект Станислава Ставинова и Андрея Тимощенко «Жизнь с бактериями. Записки о микробиологии» приятно впечатлил любителей документального кино. Фильм оценили и зрители, и кинематографисты. Сейчас в работе новый проект под названием «Реанимация», в котором авторы раскроют образ детского врача-реаниматолога. О документальном кино и перспективах развития кинематографа на Кубани ДГ рассказал Станислав Ставинов. — Станислав, сегодня модная тема — развитие киноиндустрии на Кубани. Ходят кулуарные разговоры, что Стивен Сигал планирует строительство киностудии. Вы уже работаете в нашем крае, есть перспективы у данной идеи? — Несколько лет назад, когда я только начинал заниматься кино, мне казалось, что наш край — самое идеальное место для кино: красивейшие пейзажи, прекрасный климат, яркие краски; поставь па­виль­оны, пригласи людей — и начнется Голливуд. Может, так оно и есть, но для серьезной киностудии необходимы серьез­ные инвестиции. Я занимаюсь документальным кино — это специ­фичное производство: у нас маленькая команда, нам не нужны павильоны, так как мы снимаем жизнь, не нужны актеры, так как все герои — реальные люди. По сути, все наше оборудование — несколько камер, студия и монтажный компьютер. Например, в этом году наша монтажная студия расположилась в избушке на окраине Горячего Ключа. И это прекрасно — там, рядом с природой и тишиной, процесс идет гораздо лучше. На мой взгляд, камерная обстановка больше вдохновляет, нежели огромная студия. Говоря о строительстве киностудии, скажу, что чем глубже ты погружаешься в тему, тем больше понимаешь специфику, тем больше видишь нюансов. Производство игрового кино — это глобально, и когда ты начинаешь пошагово все продумывать, то понимаешь, что да, край привлекательный, но как все это сделать и где взять инвестиции — вопрос открытый. — Если говорить в целом о российской киноиндустрии — это прибыльное дело? — Сложно сказать. Мой опыт — это камерная история документального кино. Тут все обязанности делятся между немногочисленными членами команды, в том числе и продюсерские. Мы сами ищем деньги на производство фильма — да, наше кино приносит нам небольшую, но прибыль. Если говорить об игровом российском кино, то, видя, какое количество фильмов ежегодно появляется на экранах, можно предположить, что это прибыльно. В игровом кино, несомненно, выходят фильмы, которые берут в прокат, которые приносят деньги, но есть и те картины, которые никто никогда не увидит просто потому, что они не заинтересовали прокатчиков. Есть фестивальные истории, которые необходимо снимать, которые требуют финансирования, но они не будут кассовыми. Вот этот баланс между фильмом, который принес прибыль, и фильмом, который никогда не окупится, и является в нашей индустрии залогом прибыльности; приступая к работе, надо быть готовым к любому повороту событий. Если за дело возьмется профессионал, то киностудия, однозначно, будет прибыльной. — Почему вы выбрали документальное кино? — Я не со студенческой скамьи пришел в кино, я не поступал во ВГИК. Я окончил факультет философии КубГУ, вместе со мной учился сын основателя Краснодарской киностудии документального кино Валерия Тимощенко, Андрей Тимощенко — это мой друг, а теперь мы стали соавторами. Однажды Андрей попросил меня помочь в поисках героев для съемок фильма о воздушных сражениях над Кубанью во время Второй мировой войны. Я увлек­ся. За короткий срок погрузился в материал, проникся идеей, и меня позвали работать над этим фильмом. Потом над следующим. Так и начался мой путь документального кинематографиста. Я понимаю, что со временем надо будет переходить в игровое кино, но пока не понимаю, где и как, да и особого желания пока нет. Ведь документальное кино — это прекрасный огромный мир. Игровое кино борется за зрителя в кинотеатре и дарит эмоции, документальное — в Интернете и помогает нам развиваться. — Вашу первую самостоятельную картину «Жизнь с бактериями. Записки о микробиологии» можно назвать звездной. Почему именно эта тема? — Нам интересно будущее — процесс, как оно рождается. Ведь кому-то сначала пришла в голову идея о сотовом телефоне, а лишь спустя время она материализовалась и прочно вошла в обиход. И мы стали искать области, которые вскоре смогут изменить наш мир. Гаджеты и электронику не хотелось брать — с одной стороны, понятно, что они будут развиваться и можно предположить даже направление, с другой стороны, абсолютно непредсказуемо, как пойдет развитие. А вот технологии, связанные с экологией, улучшением окружающей среды и т. д., — это неизведанно. Мы стали их искать в биотехнологиях. В итоге получился глубокий фильм. — Фильм, действительно, глубокий. При этом он очень легкий для восприятия. Как вам удалось добиться такого эффекта? Это целенаправленно или внутреннее видение? — Немного знаю профес­сионалов, которые могут делать кино, неблизкое им внутренне. Они могут взять тему, сделать ее в каком-то стиле, в определенном жанре, под определенную аудиторию. Нам повезло. Мы нашли спонсоров, которые предоставили нам полную свободу. В своей работе мы решили отойти от классических элементов документального кино: ассоциаций, инфографики, энциклопедических данных. Самое крутое, что мы увидели во время съемок, — это не те открытия, за которыми мы шли, — они, безусловно, потрясающие, но пока непонятно, какие из них выстрелят, а какие нет, — а непрерывная интересная жизнь молодых ученых, их работа, которая делает их счастливыми. — Как ищутся деньги и что ценно для спонсора? — Если конкретно про этот фильм, то мы с ним победили на питчинге дебютантов в молодежном центре в Союзе кинематографистов. Там презентуют и документальные, и игровые фильмы. Всем, кто касается этой темы, советую поучаствовать в этом мероприятии, особенно молодым ребятам, у которых есть сценарий, — это возможность получить не только финансирование, но и опыт. Выигрыш составил 50 тыс. руб. Деньги нам дали, сказав, что теперь мы должны снять крутое кино. Понятно, что на эти деньги снять фильм невозможно. Нам помогли специалисты, которые были в жюри, подсказали, поддержали наше обращение, в итоге мы получили финансирование на конкурсе медиагрантов РГО, нас поддержал канал «Наука 2.0». Так как список рекомендаций был огромный, мы получили субсидию и от Министерства культуры РФ. — На вашем примере можно говорить об удачном взаимодействии бизнеса и власти? — Иначе документального кино не будет как жанра. Если модель игрового кино подразумевает возможность заработать за счет проката в кинотеатрах, на телеканалах, то документальное кино в прокат не берут. За последние 10 лет я могу назвать пару документальных фильмов, которые с трудом попали в широкий прокат либо «самокатом» заработали какие-то деньги. В сетку телевидения попасть тоже непросто. У каналов есть свои студии-производители со своей рассчитанной экономикой, которые делают свои передачи. Для телеканала мы представляем интерес в том случае, если получили субсидию. Тогда они получают качественный продукт и тратят на его производство меньше средств. В документалистике интересное взаимодействие возможно между студией и бизнесом в части создания интересного документального кино, например о сфере, в которой этот бизнес работает. Мы сейчас работаем над фильмом «Реанимация», для крупных фармакологических компаний бюджет нашего фильма — это капля в море, а маркетинговый эффект от участия мог бы быть колоссальным — уверенно могу заявить, что этот фильм посмотрят многие представители медицины. Не все, конечно, но многие. После того как мы выложили в Сеть наших микробиологов, отзывы пошли со всей страны — и герою, и нам — ученые этот фильм посмотрели… Но опять же это стена, которую кому-то надо ломать, ходить, объяснять, договариваться, а когда ты только начинаешь этот путь и у тебя появляется возможность снимать кино — бегать с камерой, потом монтировать, то очень сложно себя заставить такой работой заниматься. — Как вы настраиваетесь на работу? Это система или настроение? — Тут и то, и то… Что касается монтажа, то сначала у тебя много времени и ты не спеша, под настроение работаешь. Потом приближается дедлайн и работа превращается в круглосуточную со стоящими дыбом волосами и остальными атрибутами. Все-­таки без тотального напряжения результат не появляется. Если даже на монтаж дать полгода, то все равно самые главные вещи останутся на последнюю неделю. А съемочный период — это жизнь вместе с героем, я не могу этот процесс назвать регламентированным по времени с девяти до шести, и я от этого счастлив. Как сейчас снимаем «Реанимацию»? Врач идет на сутки — и мы вместе с ним идем на сутки, ровно так же было и с микробиологами — мы не работали по своему графику, а полностью повторяли их ритм жизни и работы. У них тоже график круглосуточный — бактерии с девяти до шести не растут… Если не любить, не жить внутри своего дела, истории, которую ты наблюдаешь, то тогда будет тяжело. — Как вы понимаете, что поставлена финальная точка в работе? Когда завершается процесс создания? — Работая над фильмом «Жизнь с бактериями», я придерживался следу­ющей установки: пока не пойму, что у нас есть кино, буду продолжать работу. Этот фильм в качестве самостоятельной работы у нас был дебютный. Не скрою, страх перед монтажным периодом был, ведь снимать можно бесконечно долго, а в итоге кино у тебя не соберется, такое бывает — не получилось, и все тут. На время монтажа я дал обещание, что не буду ни гулять, ни веселиться до тех пор, пока не сделаем работу. Слово сдержал, пять месяцев кропотливой работы — и вот результат. Когда увидели, что кино получилось, это было невероятное облегчение, в полном смысле тогда понял фразу «груз с плеч упал». — Результатом довольны до сих пор? — Так не бывает. Работа делается под конкретный момент. Есть момент — есть результат. Потом меняется момент и ты, пересматривая свою работу, думаешь: вот здесь бы не так сделал, а тут бы на это изменил. В творчестве нет остановки: меняешься ты, меняется мир. — Для кого снимали «Жизнь с бактериями»? — Это был дебютный фильм, и когда обсуждали аудиторию, то всем говорили, что мы не такие профессионалы, чтобы взять и четко определить: возраст — 18–38, 55 % — юноши, 45 % — девушки… Даже если бы нам такую задачу поставили, мы бы ее никак не смогли решить. Фильм рассчитан на молодежь, хотелось сделать картину, раскрывающую тайны профессии, особенности науки микробиологии, и, конечно, на тех, кто любит науку. — В «Реанимации» изменился подход к работе? К режиссуре? — Наверное, да. По методам съемки все то же самое — длительное наблюдение. Но материал, с которым мы столкнулись, тяжелее. Это детская реанимация, это люди с чувствами, чаще негативными: страх, боль, опасение… Когда ты в научном коллективе, ты вливаешься в процесс, становишься его частью, дружишь с главными героями — каждый живет своей жизнью, и ты с камерой никому не мешаешь. Здесь же ты находишься в двусоставности: есть врачи, есть пациенты, которые постоянно меняются, и как таковой привычной камеры возникнуть не может. Тут больше ответственности, больше такта: снял эпизод, который тебе нужен, который войдет в фильм, — уходишь, и второй такой же, но с другими людьми, ты снимать не будешь. Ситуации очень болезненные, а люди с камерой сегодня вызывают негативные ассоциации — во многом из-за поступков современного телевидения человек с камерой воспринимается как враг, как помеха. — О чем будет фильм? Что хотите донести до зрителя? — В начале съемок на этот вопрос проще было отвечать… Фильм о враче, детском реаниматологе, который работает в санавиации, о его жизни. О том, какой этот человек внутри работы и в обычной жизни — и зачастую это как будто два разных человека. Фильм о герое и через героя о борьбе за жизнь, о том, почему кто-то выкарабкивается, а кто-то нет… Это сложно, странно, и непонятно, почему так происходит. — Когда планируете закончить фильм? — Премьера еще не назначена. Я думаю, что закончим в конце весны, потом покажем на нескольких фестивалях, потом, возможно, на телевидении. В открытом доступе планируем его дать через год. — Что главное в вашей профессии? — Не знаю. Каждый фильм — это новый вызов. Наверное, до конца остаться в профессии и делать кино, которое будет интересно и себе, и зрителю, не скатиться в повторение собственных уже созданных решений, не потерять ко всему этому интерес. Если для самого себя — стать мастером в профессии, может быть, попробовать силы в игровом кинематографе. Научиться создавать идеальное соавторство: с другим автором, героем, жизнью.