ММКФ-2019: От «Эпидемии» до «Произведения без автора»

«Эпидемия. Вонгозеро» (основной конкурс) «Эпидемия. Вонгозеро» В стране вспыхнул неизвестный вирус, телевизионные сводки пестрят новыми случаями заражения, людей предупреждают о классических симптомах, общих для всех зараженных. Кровавый кашель, побелевшие глаза, еще по мелочи. В центре повествования настоящий герой боевика Сергей (Кирилл Кяро), спасающий одновременно двух женщин: бывшую жену Ирину (Марьяна Спивак) и новую даму жизни Аню (Виктория Исакова). В школах объявляют карантин, трассы, ведущие из Подмосковья в Москву перекрывают, мир вокруг сигнализирует о катастрофе. Но до Подмосковья беда ползет медленно, поэтому сосед Сергея по загородному дому, Лёня (Александр Робак) зовет его с подругой на ужин. Трапеза не сложится: Леня станет отпускать сексистские шуточки в адрес Ани, а она укажет ему место. Но уже спустя какие-то считанные часы, они бок о бок вынуждены будут спасать свои семьи от приближающегося кошмара. Вооруженные банды обступают поселок и по своим причинам не собираются никого оттуда выпускать. «Эпидемия. Вонгозеро» — настоящий бульдозер в конкурсе ММКФ. Он нагло задвинул все ленты программы и проехался по ним безостановочным драйвом и будоражащим саспенсом. «Эпидемию» сложно назвать фильмом, у нее, как заметил сам постановщик, компромиссный финал, и к драматургии картины при желании можно предъявить немало претензий. Происхождение вируса и лекарство, которым инфернальные санитары покрывают людей, останутся без объяснений, да и история обрывается на самом интересном месте, как в каком-нибудь «Инопланетном вторжении. Битва за Лос-Анджелес». Важно принять правила игры, установленные продюсерами «ТНТ-Премьер». А правила эти очень простые, «Эпидемию» нужно воспринять как пролог с вариативным финалом. Дальше нас ждет сериал (восемь эпизодов), где концепт, внесомненно, обретет свою конечную мутацию. «Эпидемия. Вонгозеро» самый главный проект о биологическом заражении за всю историю российского кино. Если попытаться вспомнить работы, так или иначе связанные с вирусами в жанре зомби-муви, на ум приходит только самобытный синефильский фольклорный хоррор Михаила Брашинского «Шоппинг-тур», оставшийся, к сожалению зрителями непонятым. У «Эпидемии» есть все шансы стать зрительским хитом. Неотъемлемое чутье на «людские» проблемы документалиста Павла Костомарова и энергетика, выработанная им на «Законе каменных джунглей» помогли ему создать, вероятно, самый честный коммерческий проект года на российском ТВ, ну, а пока в качестве бонуса у нас есть полный метр. «Моя жизнь на втором курсе» (основной конкурс) «Моя жизнь на втором курсе» Сегодняшний Иран. Две подруги едут на студенческую экскурсию. Аве становится плохо, она теряет сознание и разбивает головой писсуар в туалете. Махтаб вынуждена срочно предпринимать решения, которые впоследствии изменят все. За Ираном в конкурсе ММКФ следить особенно интересно. В 2016 году на фестивале победил тонкий и мудрый фильм «Дочь», но в «Моей жизни на втором курсе» увидеть фаворита сложно. Это пусть и правильно сделанный фильм, но все же чересчур простой и ученический. Синопсис настраивает на худшее, ждешь медленного и перегруженного процедурными подробностями материала, но все оказывается легче и проще. Расследования трагичного происшествия сведены к минимуму, никакого бумажного кошмара институций, некогда поразившего европейское сознание в «Разводе Надера и Симин» Асгара Фархади. В фильме Расула Садрамели история сконцентрирована именно на внутренней борьбе Махтаб, начинающей испытывать чувства к молодому человеку Авы, попавшей в кому. Борьбы сильно не достает как в кадре, так и внутри него, при просмотре не покидает ощущение неуверенной студенческий хватки, хотя режиссеру Рассолу Садрамели уже 66 лет, а это его четвертый полнометражный фильм. К тому же, три предыдущих его работы тоже основывались на историях молодых девушек. От человека, который 20 лет исследует женскую психологию в кино, ждешь большего психологизма, иначе так можно всю свою режиссерскую жизнь превратить в «жизнь на втором курсе». «Сашин Ад» (программа «Фильмы, которых здесь не было») «Сашин Ад» Экспериментальный проект амбициозного белорусского кинокритика и режиссера Никиты Лаврецкого обещал стать важной находкой фестиваля. Главный герой, Саша, пишущий музыку, на имиджборде 4chan знакомится с брюссельским рэпером Оли, ребята какое-то время общаются в интернете, а затем встречаются во плоти. Рэпер приезжает в Минск на концерт и планирует немного поработать вместе с Сашей, но Саша оказывается не просто затюканным задротом, а настоящим сатанистом. Эстетика фильма достойная работ одного из главных андеграундных режиссеров Олега Мавроматти остается, к сожалению, всего лишь эстетикой. По гамбургскому счету, претензия к фильму только одна: героям не достает глубокого психологизма, выгодно отличающего Мавроматти от других невольных последователей. Никита Лаврецкий, бесспорно талантливый и понимающий автор, излишне сконцентрирован на внутрифильмовых ритуалах: двойная экспозиция человека в свечах и двери; герои, появляющиеся в кружочках, темные обряды, которые вершит Саша. И если первая половина фильма воспринимается как заявленный автором необычный постсоветский мамбклор (остроумный, местами милый), то вторая, напрочь лишенная комедийного потенциала — непосредственная зарисовка безумца по умолчанию. Герой спустится в ад. Но поступок этот не подвергается мифологическому переосмыслению, не собирает фильм в исходной точке и не объясняет его, а выглядит просто безыдейным эскапизмом. При всех попытках игры эсхатологию, «Сашин ад» не перерастает в высказывание, а при всей напускной привлекательности фильм без идеи так и останется фильмом без идеи. «Кочевники» (программа «Вокруг света») «Кочевники» У юного Хуссейна из Марокко есть мечта уехать на постоянное место жительства в Европу, но его мать не может и думать о намерении сына, ведь старший брат Хуссейна, уехавший во Францию угодил за решетку. «Кочевники» кино о юности, о лете, о первых чувствах, о перманентном подростковом желании не сидеть на месте. До высот фильмов о побегах от себя и за границу тунисца Мохаммеда Бен Аттии («Хеди», «Дорогой сын») «Кочевники» не добираются, но вполне уместно выглядели бы в основном конкурсе ММКФ. «Работа без авторства» (программа «8 с половиной фильмов») Грандиозное полотно Флориана Хенкеля фон Доннесмарка («Жизнь других») создано в редкой и практически невосполнимо утраченной форме киноромана. Фильм начинается со сцены на выставке дегенеративного (по мнению нацистов) искусства в Германии 1930-х годов. Маленького Курта туда приводит его тётка Элизабет. Ребенок заглядывает в пугающие глаза демонической скульптуре, а в глаза ребенку заглядывает экскурсовод в исполнении Ларса Айдингера, высмеивающий абстракционизм. «У тебя тоже так когда-нибудь получится» — дает он наказ. «Работа без авторства» Дальнейшие минуты и часы перед зрителем будут сменяться десятилетия. После Второй Мировой войны Курт поступит в академию художеств, где влюбится в Элли с факультета моды. А при знакомстве с ее родителями внутри молодого человека произойдёт слом, он кое-кого узнает. Тень, что будет неустанно преследовать его годами — отец Элли, профессор Карл Зибанд, главный гинеколог СС, стерилизовавший Элизабет, а затем способствовавший ее мучительной смерти в газовой камере. Доннерсмарк безостановочно бьет из тяжелой артиллерии и оставляет неизгладимые эмоциональные воронки в восприятии. Чего стоит одна сцена, где Элизабет после вручения букета фюреру во время шествия, сходит с ума. Она произносит гениальный монолог про сущность жизни, заключённую в одну лишь ноту на старом пианино, а затем начинает извлекать мелодию тарелкой об висок своего евгенически верного черепа. Каждое откровение очень похоже на истину, вынашиваемую в авторском уме десятилетиями. Про «Произведение без автора» невозможно рассказать в двух абзацах, кощунственно. Как это сделать, если самому Доннерсмарку едва хватает трёх часов в постоянном ментальном метании искр между художником, переживающим становление (Том Шиллинг) и одаренным нацистским учёным, стремительно теряющим былую власть (блистательный Себастьян Кох). Себастьян Кох в фильме «Работа без авторства» «Работа без авторства» в любом своём кадре порождает новую бурю, этот фильм как химическая реакция в человеческом теле. Влюблённость, смятение, гнев. Хаос противостоит созиданию, истинная красота истинному уродству, рождение вырождению. Все чудовищные картины останутся в подсознании мальчика, но будут стёрты на холсте. Не вычеркнуты из памяти, не забыты, а просто стёрты. Это такая техника. Как жир и войлок. Как твои воспоминания и мои. Как голая тетя Элизабет, за который подглядывает маленький Курт и одетый в парадную форму СС профессор Карл Зибанд, на которого смотрит маленькая Элли. Любые образы и хронотопы подвержены в фильме дуализму, отзеркаливанию и противопоставлению. Говорить о том, что это пошлость примерно как же жаловаться, что есть только ад и рай, но ничего посередине.