Радиоактивная сцена Донбасса как повод для раздумий

Похоже, с каждым годом, отдаляющим нас от великой трагедии Чернобыльской АЭС, интерес к теме расти не будет. Донбасс и его взгляд на ЧАЭС Тем не менее Донбасс трепетно относится к этой истории. В индустриальном крае до сих пор живы тысячи ликвидаторов ужасной техногенной катастрофы, в Донецке работает уникальный специализированный госпиталь, где их лечат. Поэтому с такой симпатией здесь воспринимают кино на эту трудную тему. И баллов этой симпатии добавляет узнавание родных улиц и предприятий в трех фильмах об аварии на ЧАЭС, снятых в Донбассе. Правда, об этом не так часто и задумывается зрительская публика. Но есть люди, способные об этом напомнить. Известный донецкий журналист Руслан Мармазов, к примеру, вообще первопроходец в теме «донецкого кино». Он написал на эту тему такое количество строк, что просто удивительно не видеть до сего времени изданной его книги о влиянии донецких на русский кинематограф и обратном влиянии кинематографа на города и веси Донецкого каменноугольного бассейна. Именно Мармазов заметил в свое время, что, оказывается, уже три киноленты сняты на тему ЧАЭС в Донецком крае. Я проверил — да, из десятки картин именно три. Воспользуемся же подсказкой и посмотрим, что это за фильмы и локации. Аврора из Припяти Итак, первый у нас по хронологии — нашумевший в свое время фильм украинского режиссера Оксаны Байрак «Аврора, или Что снилось спящей красавице», вышедший на всесоюзн… простите, всероссийские экраны в 2006 году — аккурат к 20-летию катастрофы. Оговорка, конечно, специальная, потому что украинским режиссера Байрак мы называем только из почтения к месту расположения ее жилища. Все свои киноуспехи Оксана Ивановна может смело связывать с российским кинорынком. А как иначе, если именно на нем так хорошо продавались все ее мелодрамы, кстати говоря, крепко срубленные и свинченные. Да и сама она — крымчанка из Симферополя, а в 2013 году пресловутый Майдан восприняла в штыки. А кино свое в Донбасс приехала снимать, потому что брат, живущий в Краматорске, сказал ей, что в его большом промышленном городе есть микрорайон, прозванный в народе Чернобылем, хотя родовое его имечко было «Лазурный». Очень киношный подход — немного варварский, но верный. В самом Краматорске, который и впрямь являет собой зрелище типично советского «города-сада» эпохи застоя, сняты были самые общие кадры. Можно было снять и в другом месте. Но почему бы и не Краматорск?— подумала Оксана. И поехала повидаться с братом. Шутка. Немного общих планов фильма, кстати, сняли в Донецке на объездной дороге. Главное в этом кино, конечно, не местность, не декорации, а глубоко личная и трогательная история облученной и обреченной девочки с очень французским именем Аврора, мечтающей стать балериной. Имя героини — стопроцентное попадание. Лично я за всю жизнь встречал только одну женщину с таким удивительным именем, да и то в библиотеке — Аврора, баронесса Дюдеван, под псевдонимом Жорж Санд сочинила множество мелодрам, которые неплохо коррелировали бы с нашим «чернобыльским» фильмом, не будь у него столь трагической подкладки. Запомнилось ли это кино? Кому-то, наверное, да. Лично я затруднился ответить внятно на такой вопрос, потому что одно дело узнавать в кадре столь хорошо знакомые мне с детских лет Краматорск и Славянск, и совсем другое — соотносить их с сюжетом несложного фильма. Теперь по тем местам прошлась война, гора Карачун, с которой снимали Славянск под видом Припяти, даже стала пять лет назад ареной боевых действий. Настолько киношных, что там даже прямыми попаданиями ополченской артиллерии срубили начисто телевизионную вышку. Какое там теперь кино показывают — не знаю, но объявленная за свои прямые взгляды «ватницей» Оксана Байрак вряд ли поедет туда снова. Тем более что известное суеверие, что смерть на экране притягивает смерть в жизни, там, похоже, сработало вполне себе эксцентрично и убедительно. Дело было в субботу Через пять лет после «Авроры» было снято еще одно отечественное кино про те события. Не уверен, конечно, но магические слова «четверть века» наверняка имели место быть у создателей картины в голове. Называется фильм очень буднично — «В субботу». И это очень страшное название. Потому что в субботу все и началось. 26 апреля 1986 года. Хорошо помню ту весну и начало лета. Комары в Киеве были сумасшедшие — огромные и кусачие. Нет, правда. Народ посмеивался: радиоактивные, дескать — и прихлебывал прямо на улице из горла сухое красное вино. От радиации, значит. Историю для фильма придумали просто-таки экзистенциальную, прости Господи! Вот она. Некий паренек, которого играет Антон Шагин (Мэлс в «Стилягах» и Подкидыш в свежем «Подкидыше») случайно узнает, что на ЧАЭС рванул реактор четвертого энергоблока. Что делает в таких случаях человек? Ну, скажем, если он либерал, он немедленно бежит к знакомому либералу же, и с криком: «Подайте мне ближайшего журналиста западных «голосов» — спасает себя любимого и делает себе задел на карьеру в лучшем из миров, то есть в Америке. А нормальный советский парень, которого играет Шагин, теряя сознание, из последних сил бежит спасать любимую женщину. Она его, правда, не особо близко к сердцу воспринимает, но он все равно решает ее вывезти из опасной зоны. Попутно у барышни ломается каблук, и на поезд в спасительный Киев они из-за этого опаздывают. Потом начинается и вовсе кафкианская история со свадьбой, песнями, пьяными музыкантами и изменой любимой. В итоге герой, его дама и музыканты знают, что каждый миг их атакует опаснейший подраздел таблицы Менделеева. Но остаются. Играют даже! И виртуозно. Но остальные-то не знают. Danse macabre в чистом виде почти. Все приходят в себя в лодочке, что увозит их в сторону от АЭС в Гомель. Занавес. То есть на самом деле у режиссера Александра Миндадзе получилась история даже не про аварию на ЧАЭС, а про людей, которые ведут в критической ситуации себя по-разному, но все с очень четко просматриваемыми русскими цепными реакциями. Миндадзе слишком долго был сценаристом, притом хорошим («Плюмбум, или Опасная игра», например, в его активе), чтобы режиссировать слабое кино. Ну а то, что на роль ЧАЭС он выбрал Углегорскую ТЭС и городок ее сотрудников Светлодарск (неподалеку от Дебальцева), так это недаром. Она же самая большая в Европе. И опять-таки, извините, «накаркал» — в 2013 году на станции случился гигантский пожар, который полностью уничтожил четыре энергоблока из семи, нанеся гигантский убыток экономике Донбасса. Вот и пускай этих киношников на объекты энергетики! И война тоже прошлась по этим местам, замерев в окопах и траншеях, изрывших местность, которую назвали после Дебальцевского котла Светлодарской дугой. Ничего не обещавшая земля О третьем тематическом фильме, снимавшемся на донбасской натуре, если честно, говорить особо не хочется. Потому что историю о том, как главная героиня, роль которой дали почему-то совсем неуместной в контексте сюжета Ольге Куриленко, сначала любила, а потом потеряла мужа, да никак не могла найти нового, лучше бы поведал, скажем, Андрею Малахов в своей передаче. Но взамен, видимо, по ошибке сняли франко-украинскую кинокартину «Земля забвения». С таким заголовком, отсылающим зрителя к древней палестинской истории, можно было ожидать режиссера-израильтянина. И таки да — израильтянин, верней, израильтянка Михаль Боганим сняла этот шедевр. Атомную станцию второй раз за пять лет изображала «Углегорка», немного снимали снова-таки в Славянске. Хотя могли бы ради разнообразия съездить в соседний городок энергетиков Николаевку. Там у них Славянская ГЭС все еще дымит, хоть и одним энергоблоком. Когда-то, до строительства в том же Донбассе Старобешевской и Углегорской станций, «Славянка» была самой передовой и мощной. К тому же — и это очень многозначительное для такого фильма обстоятельство — именно отсюда вышел несчастливый директор ЧАЭС Виктор Брюханов. Мне рассказывали тамошние ветераны: «Мы ему говорили, Петрович, не соглашайся на директора атомной, это же не твоя специальность. Не дай бог чего — а ну как не сможешь правильного решения принять?» В общем, было бы очень правильно съездить туда в киношном смысле. Но громадность Углегорской станции пересилила. Хотя, конечно, по сравнению с украинским сериалом на чернобыльскую тему «Мотылек», где местом съёмок сцен на Киевском вокзале в Москве стал железнодорожный вокзал Львова, это мелочи. Вспоминая фильмы о трагедии Чернобыля, снятые на донбасской земле, мы хотим сказать, что иногда людям искусства дано почувствовать заранее то, что мы все, грешные, прозреваем лишь с их помощью. И действительно, Донбасс, как край тысяч техногенных мини-катастроф, пережитых им за полтораста лет индустриальной активности, ментально просто «дышит» Чернобылем. Он его видит каждый день, он его понимает как никто. И в нынешней своей, уже не киношной ипостаси, учит понимать то, чему не научил старый Чернобыль — нет ничего дороже, чем жизнь человека и его бессмертная душа.