Эмир Кустурица: Война – это жизнь

Он – звезда мировой кинорежиссуры, а теперь все чаще гитарист и фронтмен. По происхождению боснийский мусульманин, а в душе – православный серб, недовольный мировым порядком. Чем теплее в Москве, тем чаще Эмир Кустурица к нам заезжает. Заезжает не один, а с гитарой и своим лихим балканским ансамблем The No Smoking Orchestra. После встречи с «Собеседником+» выплясывал на музыкальном фестивале «Николин день». А уже 8–16 июня (наш разговор состоялся в конце мая) должен вернуться в Москву ради проекта «Арт-футбол 2019» – чемпионата мира по футболу среди артистов. Программа насыщенная: концерты в парке Горького и матчи на «Локомотиве». «Футбол – это первая любовь» – Эмир, значит, не только кино и не только музыка, но еще и футбол? Вам свойственна всемирная футбольная лихорадка? – Мне свойственно все то, что я делал, когда был молодым человеком. Для каждого нормального пацана футбол – это первая любовь. Я играл всегда. Почему футбол так популярен? Чтобы была хорошая команда, нужно каждому игроку быть сильным, мастеровитым, но при этом он должен работать и на команду. Когда мне сказали, что надо играть в футбол, я сказал: «Да!» Ну, физически я не могу уже играть так, как раньше. Поэтому это и называется «Арт-футбол». – Так вы будете играть в мяч или играть на гитаре? – (Смеется.) Днем будет футбол, а гитара – вечером. – Следите ли за футбольными событиями в России? У нас чемпионат мира был – настоящий карнавал! – Из русского футбола я знаю Льва Яшина и Олега Блохина. У вас с футболом – как у нас. Были очень хорошие игроки, но большого успеха в мире не было. В Сербии сейчас много хороших футболистов. Есть ли они в России, не знаю. «Мне надо сделать в России очень хороший фильм» – Интервью вы даете на русском. Легко вам дался язык? – Когда я был маленьким, учил немного русский в школе. Это сейчас молодежь учит английский. Плюс играет роль русская литература и любовь к вашей стране. – Литературу читаете в подлиннике? – Могу читать книги, да. Но, например, для футбола не обязательно знать русский. Футбол – язык всей планеты! – Ваша страсть к футболу понятна, но позвольте поговорить и о других амплуа. Я был в восторге от вашего недавнего фильма «По млечному пути». Но в последнее время вы так часто даете концерты, что создается впечатление, что кино уходит на второй план... – Был период, когда уходило на второй план. Но сейчас все вернулось на круги своя. В моих планах снять кино про Чингисхана. Еще идут переговоры о том, чтобы я сделал кино в России. Но это очень тяжело. Я знаю, что русская публика меня ждет с романтической комедией, они видели «Черную кошку, белого кота», «Жизнь как чудо». Мне надо сделать здесь очень, очень хороший фильм. – Вам по меньшей мере дважды предлагали снимать в России, но вы отказывались. – Потому что я понимал, что это что-то такое... Как вам сказать... Многие в России и в мире сейчас воспринимают кино только как индустрию. Я не знаю, как делать такое кино в тех рамках, которые мне поставили. Темы были хорошие, но я вижу процесс работы над фильмом по-другому. – Мы общаемся в разгар Каннского кинофестиваля. Вы дважды там побеждали, были председателем жюри. Вам интересно то, что сейчас там происходит? – Нет. Мне интересно смотреть хорошие фильмы. Из двух десятков фильмов на каждом Каннском фестивале бывает три-четыре хороших. Но три-четыре фильма я могу посмотреть и в своей комнате. Не надо ездить в Канны. – Присутствие в Каннах – это еще и статус. Для вас это пройденный этап? – Там люди встречаются для бизнеса, чтобы продать кино. И говорят в основном об этом, а не о том, как сделан тот или иной фильм. Огромный рынок, в котором американцы играют главную роль. – На Московском фестивале вы тоже как-то не часто появляетесь... – В моем детстве это был очень важный и значимый фестиваль. В Москве всегда были хорошие фильмы. – Вас не зовут? – Честно говоря, в последнее время не звали. Но мы – друзья, и думаю, что я появлюсь там. Я вам могу сказать о том фестивале, который я провожу в моей деревне. Вот он не гламурный, а творческий. Много молодых режиссеров. Они встречаются, общаются. Там тепло, хорошо. Царит творческая энергия. Там нет коммерции, больших денег. – Российское кино в Сербии популярно? – Нет. Это невозможно. Как в музыке, так и в кино популярны блокбастеры, мировая индустрия. – Но недавно был снят российско-сербский фильм «Балканский рубеж», и он тоже вполне себе блокбастер. И вы там в эпизодической роли засветились... Что о нем думаете? – Очень аттрактивный фильм. Язык рекламы. – Рекламы? – Смонтировано так. Скорость. Клиповость. Они сделали фильм так, как снимают в Голливуде. Город, который построил Эмир – Вы обмолвились о вашей деревне Дрвенград, о которой давно ходят легенды. Но, говорят, вы построили еще один чуть ли не город... – Андричград. Город из камней в 25 километрах от Дрвенграда, в Республике Сербской. Думаю, второго такого в мире нет. Никто не строил город, посвященный какому-то человеку. Андричград – в честь Иво Андрича, это наш самый важный писатель. Этот город – машина времени. Там много исторических периодов – Ренессанс, классицизм, постклассицизм, Византия, турецкая культура... – Читал, что на строительство ушло 15 миллионов евро... – Больше! 20. Я тоже дал деньги, но там, конечно, не только мои. Это были пожертвования, в том числе и из России. – Это, как Дрвенград, будет использовано в качестве декораций к фильму? – Это не декорация. Это город с администрацией, кинотеатром, библиотекой, ресторанами. – И вы постоянно живете в построенных вами населенных пунктах? – Я живу в гостиницах. В России, во Франции, в Испании, в Португалии. Но и в моей деревне тоже. Это и есть моя жизнь. – А правда, что вы открыли Андричград в день столетия начала Первой мировой войны? – Да! Потому что Андрич был членом «Млады Босны» («Молодая Босния» – организация, боровшаяся с властями Австро-Венгерской империи за независимость и объединение Боснии и Сербии. – К. Б.). Он был в этой тайной организации, в которой был и Гаврило Принцип, убивший Франца Фердинанда (это убийство послужило поводом для начала Первой мировой. – К.Б.). – Совершенно случайно наткнулся недавно на фотографию, где вы целуете памятник Гавриле Принципу. Он для вас действительно такой однозначный герой? Не террорист? – Герой! Дело в том, что мы были последней европейской колонией. Сербский народ был в рабстве. А он убил врага, который нас эксплуатировал. Человек, который сделал меня рабом, не может быть мне приятелем. Для нашего народа Принцип не террорист. – По вашим фильмам видно, как вас волнует тема войны. В том числе недавней, которая случилась в Югославии. Для вас война – это что? Эмоции? Стихия? Смысл? – Это жизнь тоже. Часто это борьба за ценности. К сожалению, это так. Америка постоянно воюет, но и у них есть гуманисты, которые против войны. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №05-2019 под заголовком «Эмир Кустурица: Война — это жизнь».