«Донбасс. Окраина». Годное кино о хороших людях, убивающих друг друга

Люблю я мероприятия, когда собирается полный зал журналистов, а тут им и сообщают эдак доверительно: «Сейчас прозвучит информация, но это не для печати…» Всегда подмывало спросить: «А для чего же тогда?» Приблизительно в таком ключе начинался пресс-показ фильма режиссера Рената Давлетьярова на главной информационной площадке страны — в мультимедийном пресс-центре МИА «Россия сегодня» 4 июня текущего года. Между журналистами, ожидающими начало сеанса, сновала милая девушка, представлявшая интересы кинокомпании, чьими усилиями скоро ленту о войне в Донбассе увидят миллионы зрителей, и просила подписать некий документ. Мол, сейчас фильм все вместе посмотрим, но рецензию на него можно дать не ранее 10 июня. Понятно, представители СМИ несколько удивились. Некоторые были и фраппированы даже. Живем-то во времена лютой оперативности и нечеловеческой конкуренции. Информация лишь тогда чего-либо стоит, когда распространяется явно раньше, чем через неделю после события. Кто-то бумагу смиренно подписал. Кто-то воздержался, полагая, что юридической силы она все равно не имеет. Из зала, впрочем, никого за ушко не вывели, возможно, полагая, что легкая утечка тайн закрытого просмотра сыграет только на повышение интереса к кинокартине. К тому же, сложно скрывать все тонкости нового фильма, учитывая, что публикаций о нем уже вышло превеликое множество. Еще осенью прошлого года он был представлен на Международном кинофестивале в Риме. И вряд ли там предлагали журналистам хранить обет молчания вплоть до самого Дня России. Хотя, кто знает. Понять кинематографистов можно. Во всяком процессе важна денежная составляющая, а уж, в кино это с дебютных его шагов, с первых волшебных фонарей, с братьев Люмьер, буквально, начиная, повелось. Режиссер картины «Донбасс Окраина» Ренат Давлетьяров, правда, сказал, что стоило ему изучить первые три страницы сценария, как он сходу понял, что коммерческий выхлоп от проекта будет не слишком велик. Тем не менее, взялся за работу. Потому как, оцарапала его эта история из жизни воюющего Донбасса. Но Давлетьяров — человек искусства, может, видимо, позволить себе творчески кровоточить, не особенно размышляя о финансовой части. За это другие специалисты в ответе. Но и их, рыцарей сейфа и калькулятора, мне подводить тоже не хочется. Хорош бы я был, рассказав сейчас: «А убийца — судья!» Или: «Вы думаете, это Гюльчатай? А это не Гюльчатай». И тогда все! Интрига порушилась, в кино никто не пойдет. А мне бы этого никак не хотелось. Фильм-то вышел как раз годный, пусть и не для самой широкой аудитории. Только для тех, кому интересен Донбасс и то, что в нем твориться, начиная с 2014 года. А это отнюдь не все человечество, к сожалению. Словом, никаких рецензий. Зато у меня есть, что можно рассказать о фильме прямо сейчас, и весьма почтенно, не опасаясь кого-либо обидеть. Например, в российской прессе приходилось встречать высказывания, случилось-де, наконец вышла первая в истории кинокартина о войне в Донбассе. В России, в смысле, вышла. На Украине-то подобной продукции, с соответствующей идеологической окраской, разумеется, уже натворили достаточно. На самом деле все обстоит несколько иначе. Во-первых, российские фильмы о донбасском кризисе уже были сняты ранее. Другое дело, что они по всем показателям скромнее, чем «Донбасс. Окраина». В 2015 году была создана оригинальная картина «Правда. Цель 102». Пикантность ее состоит в том, что потрудились над ней калининградские офицеры. Режиссером выступил Олег Джураев, между прочим, выпускник Донецкого военного училища, а сценаристом инженер-сапер из ОМОН Николай Соколов. Наверное, можно назвать эту ленту любительской. Так даже будет правильно. Но искренних моментов, правильных оценок, военной подлинности там довольно. Есть, что смотреть и о чем переживать. В том же 2015 году вышел, и даже прокатился по целому ряду фестивалей, фильм Нины Ведмицкой «Невыученный урок 14/41». Удивительная, фантастическая, трогательная история о том, как школьная доска невероятным образом связала двух мальчишек, один из которых находится под обстрелом украинскими войсками Донецка в 2014 году, а второй в Сталино в 1941 году, когда в город вошли фашисты. Еще Владимир Бортко, автор экранизации «Собачьего сердца», хотел снять свою версию кино о войне в Донбассе, но не получилось. Говорят, что из-за злобных интриг либералов. Режиссер расстроился и теперь баллотируется на пост губернатора Санкт-Петербурга. Короче говоря, «Донбасс. Окраина» — самое масштабное на эту секунду состоявшееся кинополотно на заданную тему. Стало быть, и внимание к нему особое. Только прошу вас, не надо придумывать, что этот фильм есть некая реакция на «киборгов», «бандеросов» и прочие поделки украинского кинематографа. Явления эти не просто из разных весовых категорий, но и вообще из разных видов спорта. Давлетьяров говорит, что фильм Лозницы он посмотреть пытался, но выдержать до конца не смог — выключил. В этом случае, попытка — уже сильно. Я, скажем, не смог заставить себя даже стартовые титры глянуть. Брезгливость накатила неимоверная. А теперь исключительно важный момент. Ренат Давлетьяров всячески старается уходить от политических оценок. Такой линии, в случае с фильмом на деликатную донбасскую тему, держаться крайне сложно. Режиссеру интересны истории простых людей, попавших к чрезвычайные обстоятельства. Жили, мол, они себе, жили, но откуда ни возьмись свалилась война и надо как-то попробовать в ней сохранить себя. В физическом, и, особенно, в душевном смысле. Люди-то с обеих сторон линии фронта, вроде бы, нормальные, за редким исключением, хорошие даже. Но вышло так, что приходится постреливать друг друга, убивать даже, хотя, может быть, не очень этого и хочется. И о мире сладко грезится, который, наступит когда-нибудь. Еще сильнее о том мире, который был совсем недавно, до первого выстрела, с его незатейливыми радостями и, кажущимися сегодня смешными, проблемами. О мире, который Главный герой фильма Анатолий Ткаченко (Гела Месхи) — капитан десантник, с шевроном Новороссии на форме. Его грузинистая внешность вызвала ассоциации с командиром подразделения «Сомали» Гиви. В обсуждении после сеанса вопрос об этом прозвучал из зала. Но оказалось, что у киноперсонажа есть реальный прототип и он жив. А Гиви погиб… Прототип есть даже у костюма главного героя. «Мне нравилось, как одевался Александр Захарченко, — говорит Ренат Давлетьяров, — Я сказал, давайте как-то так оденем и Гелу». Полу главный герой Андрей Соколов (Евгений Михеев) — солдат-срочник из Харькова, с украинским флажком на форме. До войны он развозил воду в баллонах по офисам, а теперь ему пришлось бегать по границе между жизнью и смертью, делать важные мировоззренческие выводы. Кинокритики, умеющие смотреть фильмы особым, изощренным взором, увидели в имени и фамилии героя отсылку к хрестоматийной «Судьбе человека». Давлетьяров похохатывает над этой версией и дивится изощренности фантазии коллег. На самом деле фамилия выбрана случайно, по принципу, чтобы и по-русски, и по-украински она писалась одинаково. Как и Ткаченко, кстати. Мол, разницы-то, никакой. А до смертоубйиства дошло, вот ведь как… Разумеется, не случайно, что защищающий Донбасс (а в фильме, конкретно — Марьинку) воин носит украинскую фамилию Ткаченко. Прибывший же биться с «агрессорами» солдат ВСУ обозначен рафинированно русской фамилией Соколов. Понятная коллизия, верно? Таких случаев — пруд пруди. В этом-то и трагизм, извращенная, вывернутая наизнанку реальность. Любопытно, что фамилии действующих лиц — не единственная случайность фильма «Донбасс. Окраина». Проект вообще возник, можно сказать, из ничего. Режиссер увидел сценарий, проникся ситуацией и решил снимать. Причем, жутко волнуясь, что не удастся добиться подлинности на экране. Сам-то Давлетьяров в Донбассе никогда не был, только сейчас собирается приехать с визитом. Но, знаете, все получилось на высоком художественном и идейном уровне. Это я вам как дончанин в четвертом поколении говорю. И дело даже не в том, что в кадре вскользь, но очень к месту, мелькает аутентичный ретро-холодильник «Донбасс» (с закруглёнными углами такой, с ручкой-затвором, у нас с женой подобный рычащий агрегат стоял в комнатушке университетской общаги на улице 50-летия СССР в Донецке). Кстати, режиссер говорит, что холодильник съемочной группе тоже по случаю перепал… Ясное дело — антиквариат! Такой еще попробуй отыскать. И не в правильных донецких номерах на машинах, хотя и эти детали крайне важны. «Шо» и «гэ» у персонажей — вполне донецкие. И не нарочитые, как иной раз случает с псевдо-одесским говором, вставляемым российскими кинематографистами в сериалы с элементами блатной романтики, причем, даже если действие происходит в Ростове. Для недонецкого уха, так, пожалуй, вообще идеальное звучание. Молодцы, проще говоря. Я так, пользуясь приятным случаем, и сообщил съемочной группе. Выразив при этом удивление, как они потом смогли избавиться от этого лучшего в мире, но не всегда уместного в Москве, произношения. Актеры разулыбались, им, надо думать, было лестно. Как говорит Ренат Давлетьяров, убедительность действа, схожесть его с реальностью подчеркивают многие эксперты, кому уже довелось видеть «Донбасс. Окраину». Только один известный писатель (фамилия названа не была) раскритиковал манеру ношения автомата главным героем. Интересно, не тот ли это писатель, которому померещилось, что в Донецке на него, кондового русака, местные аборигены смотрели как на полубога? С того станется… Если быть совсем уж придирой, то могу назвать один эпизод, который можно, но только при жгучем желании, раскритиковать. В конце фильма показывают якобы КПП «Успенка», через который в Россию валят толпы беженцев (напомним, действие происходит летом 2014 года). «Успенка» выглядит совсем иначе. Уж, кто там был, а таких за последние времена уже миллионы, те знают. Но в данном случае важно не картинное сходство, а констатация масштаба случившегося. К тому же, фильм снимался под Евпаторией, нет там, скорее всего, более убедительной «Успенки». Финал у киноленты открытый, как и сама ситуация — война-то продолжается. Я, понятное дело, смотрел фильм достаточно предвзято, со своей четко обозначенной донецкой колокольни. Причем, прекрасно понимая на чьей стороне правда и точно зная, кто, в конце концов, победит. Но интересно было узнать, что по этому поводу думает режиссер, он-то знает, кто победит? Так я и спросил. Давлетьяров взял в руки микрофон и сказал, что он тоже знает. Отложил микрофон. Секунду подумал, снова взял его в руку и уже более подробно рассказал о том, что прекрасно понимает насколько разными оказались культурные коды у людей, объединенных одной территорией. Когда для одних герой Иван Кожебуд, а для других Шухевич - это многое характеризует. А в итоге, зло непременно будет побеждено добром. Так полагает Рента Давлетьяров и я с ним спорить по этому поводу отказываюсь. А еще в фильме звучит прекрасная музыка, которая, надо думать, по замыслу авторов должна оттенять происходящее, подчеркивать абсурдность войны вообще, а уж донбасской ее разновидности — в первую очередь. Это «Нiч яка мiсячна», получившая в свое время широчайшую популярность, благодаря фильму «В бой идут одни «старики», снятом уроженцем Донбасса Леонидом Быковым. По злой иронии судьбы там ее исполняет персонаж, сыгранный Владимиром Талашко. В новейшее время он непростительным образом замарал себя и всех героев, сыгранных им до того, участием в рекламном ролике, пропагандирующем АТО (читай — карательную операцию) в Донбассе. Финальные же титры идут под «Спят курганы темные» Никиты Богословского и Бориса Ласкина. Главная, лучшая на все времена песня Донбасса! Потому что она о мире и труде. О родном доме…