In memoriam. Франко Дзеффирелли
Его фамилия — почти из Моцарта. В последнем акте моцартовского «Идоменея» троянская принцесса Илия поет мечтательную арию Zeffiretti lusinghieri: «Ласковые ветерки-зефирчики, летите к моему возлюбленному и скажите ему, что я его обожаю!» Ласковые ветерки (zeffiretti) должны были осенять жизнь Франко: он родился вне брака, и мать хотела дать сыну фамилию Zeffiretti, взятую из либретто «Идоменея». Но ошибка, допущенная при регистрации, превратила Zeffiretti в Zeffirelli. И жизнь оказалась совсем не похожей на зефир. Детство Франко Дзеффирелли пришлось на период фашистского режима в Италии, о чем он сам рассказал в полуавтобиографическом фильме «Чай с Муссолини» (1999). В начале Второй мировой 17-летний Дзеффирелли, убежденный антифашист, ушел в партизаны, успев получить архитектурное образование (в той самой флорентийской Академии, в музее которой стоит «Давид» Микеланджело). После войны — встреча с Лукино Висконти, культовой фигурой итальянского театра и кинематографа (Дзеффирелли был ассистентом Висконти на съемках неореалистического шедевра «Земля дрожит»). Потом автомобильная авария в 1969-м — за рулем была Джина Лоллобриджида, после аварии Дзеффирелли пришлось пережить несколько пластических операций. Он никогда это не обсуждал — зачем? К тому времени он уже обосновался на художественном олимпе. Дзеффирелли мог бы снять только «Ромео и Джульетту» (1968) — ожившую ренессансную фреску, в которой юные герои любили и умирали под душераздирающую музыку Нино Роты. Или поставить только «Тоску» Пуччини в Ковент-Гарден (1964) и навечно стать идолом всех операманов мира, потому что второй акт именно этого спектакля был заснят на телекамеру и стал одной из лишь двух театральных съемок оперной дивы всех времен и народов Марии Каллас (Дзеффирелли создал еще один памятник великой певице, сняв в 2002 году фильм-оммаж «Каллас навсегда»). {gallery#383} То же самое можно сказать о «Травиате» (1982) Верди с Пласидо Доминго и Терезой Стратас, где Дзеффирелли с восхитительной точностью, подтвердившей статус ученика Висконти, воссоздал контекст истории и разыграл в увертюре — финал. Когда «Травиату» показывали в Советском Союзе в ограниченном (чтобы неповадно было глядеть на красивую жизнь) кинопрокате (в третьем акте танцевали Екатерина Максимова и Владимир Васильев), зрители просто изнемогали от невиданной, ослепительной, преизбыточной роскоши каждой сцены, переносившей из серых совковых будней в недосягаемые буржуазные эмпиреи. Кадр из фильма-оперы «Травиата». 1982. Режиссер Франко Дзеффирелли. Виолетта — Тереза Стратас. Альфредо — Пласидо Доминго Дзеффирелли создал хрестоматийные версии Шекспира (помимо «Ромео и Джульетты» это «Укрощение строптивой» (1967) с Лиз Тейлор и Ричардом Бартоном) и Библии, сняв по заказу Ватикана экранизацию Евангелия от Луки — картину «Иисус из Назарета» (1977). Он любил возвращаться к одним и тем же сюжетам, с новыми исполнителями, с новыми нюансами. Почти всегда был не только режиссером, но и художником: сам проектировал эскизы декораций, а иногда и костюмы. Поистине человек эпохи Возрождения, не только по рангу, но и по степени приверженности образцам мирового искусства всех эпох. Кадр из фильма «Укрощение строптивой». 1967. Режиссер Франко Дзеффирелли. Катарина — Элизабет Тейлор. Петруччо — Ричард Бартон. Фото: Getty Images Екатерина Алленова: В какой мере на вас влияют произведения искусства, связанные с той эпохой, о которой вы снимаете фильм или ставите спектакль? Например, изучали ли вы картины и фрески на евангельские сюжеты, когда снимали «Иисуса из Назарета»? Франко Дзеффирелли: Я пересмотрел тысячи и тысячи произведений живописи на сюжеты Священного писания. И я так всегда делаю. Но в мои намерения никогда не входило то, что можно назвать репродуцированием. Когда я снимаю сцену Тайной вечери — это моя Тайная вечеря, а не чья-то. Разумеется, я изучил все, что сделано в искусстве на эту тему, потому что работа над фильмом с таким сюжетом — это огромная ответственность, и я хотел быть уверен, что все делаю правильно. И, разумеется, меня вдохновляли работы старых мастеров, все, что было сделано до меня. Тайная вечеря. Кадр из фильма «Иисус из Назарета». 1977. Режиссер Франко Дзеффирелли. Иисус — Роберт Пауэлл Данила Стратович: Вы ведь родились во Флоренции… Ф.Д.: Только не задавайте мне биографических вопросов! Действительно, я часто говорю, что я не итальянец, а флорентиец, но на самом деле это все не так просто. И все ответы на такие вопросы есть в моей автобиографии, я написал ее в 1986 году по-английски. Давайте сосредоточимся на чем-нибудь более интересном, чем моя биография. Д.С.: Хорошо. За последние годы вы несколько раз были в Москве. Чем она вас привлекает? Ф.Д.: Первый раз я приехал в Москву еще в 1970 году — показать фильм «Ромео и Джульетта». Но еще в 1965 году в Москву и Ленинград привозили мой спектакль «Волчица» по новелле Джованни Верги, с Анной Маньяни в главной роли. Так что у меня с Россией давний роман. Анна Маньяни в постановке Франко Дзеффирелли «Волчица». Источник: roma.corriere.it Россию я обожаю, я влюблен в нее, русская культура — великая культура, а Москва — один из величайших городов мира. И то, что происходит в России, очень важно для всей мировой цивилизации. Абсолютно. Россия в свое время спасла Европу от варварского нашествия. В русских удивительно сочетаются православие и европеизм. Здесь прекрасные архитектура и живопись. Я считаю, что за последние три века Россия достигла небывалого расцвета. О русской литературе можно даже и не начинать… Я любил Россию даже в самые тяжелые для нее времена, во времена коммунизма, и потом, когда коммунизм кончился. И надо сказать, русские платят мне взаимностью — они любят мои работы, и это меня воодушевляет. Если кто-нибудь в мире, какой-нибудь критик говорит: «Такая-то постановка Дзеффирелли не очень хороша», я тут же отвечаю: «Мне все равно, что думаете вы. Русским это понравилось!» Елена Образцова в роли Сантуццы в фильме-опере Пьетро Масканьи «Сельская честь». 1982. Режиссер Франко Дзеффирелли Е.А.: Вы показывали в Большом театре постановку «Травиаты» Верди, сделанную вами для театра Верди в Буссето. Как вам Большой? Ф.Д.: Разумеется, Большой театр — это легенда! Он так же важен, как Ла Скала или Метрополитен-опера. Один из величайших и уникальнейших театров мира. Сейчас он на реставрации, и я надеюсь, его оставят таким же, каким он был. Конечно, он нуждался в реставрации, это было очевидно. Он был очень старомодным, особенно в том, что касается технического обеспечения, машинерии. Но сам по себе театр фантастический, я очень, очень надеюсь, что ремонт его не испортит. Е.А.: Вы любите русскую оперу? Хотели бы вы поставить какой-нибудь спектакль в России? Ф.Д.: В России я оперных постановок не видел, но русские компании привозили постановки русских опер в Италию, в Америку, и я там их смотрел — Чайковского, Мусоргского. Вообще невозможно не любить русский театр с его богатой традицией и выдающейся театральной культурой. Прекрасные хореографы, оркестры, композиторы… У Татьяны из «Евгения Онегина» Чайковского много общего с Виолеттой, героиней «Травиаты», — там столько романтизма, столько чувств. А великие русские драматурги? Мы говорим о гиганте мировой культуры — о России! Вы ведь знаете, моя первая работа в театре — это «Три сестры» Чехова. В 1952 году в постановке Висконти с Марчелло Мастроянни. Я там был сценографом. Хочу ли я поставить оперу в России? А где? Большой театр на реконструкции. Давайте подождем, пока его закончат реставрировать. И если тогда я смогу приехать, то все возможно. Но, зная русских, боюсь, что реконструкция будет длиться годы и годы. Русские все делают очень красиво, но очень-очень долго. Тем не менее я был бы счастлив приехать и работать в Большом театре. Самое главное — здесь аудитория просто фантастическая. Франко Дзеффирелли на премьере своей постановки оперы «Паяцы» в Кремлевском дворце съездов. 2007. Фото: Екатерина Алленова/Артгид Д.С.: Вы сняли «Гамлета» с Мэлом Гибсоном в главной роли. А вы знакомы с русской экранизацией «Гамлета» Григория Козинцева с Иннокентием Смоктуновским? Ф.Д.: Конечно. Ваш «Гамлет» — совершенно классический, возвышенный, философский. Это одна из лучших экранизаций Шекспира, она мне очень нравится. Я примерно в то же время поставил «Гамлета» в театре, но там все было по-другому: герой в черном свитере, минимум декораций и много психологизма. Кадр из фильма «Гамлет». 1990. Режиссер Франко Дзеффирелли. Гамлет — Мэл Гибсон Д.С.: Ваш фильм «Ромео и Джульетта» в Советском Союзе имел грандиозный успех. Но вы, наверное, знаете, что у нас тогда по цензурным соображениям была вырезана сцена с обнаженными героями. В вашем фильме «Каллас навсегда» есть довольно откровенные гомосексуальные сцены, которые сегодня никому не приходит в голову вырезать. За эти сорок лет изменилась общественная мораль? Произошла переоценка ценностей? Или для привлечения зрителей нужны все более сильные раздражители? Ф.Д.: Я не думаю, что в «Каллас навсегда» какие-то особенно шокирующие сцены. Ну да, всем понятно, что между двумя персонажами гомосексуальные отношения. Но я вовсе не собирался показывать секс между мужчинами. В моих постановках вообще никогда не было и не будет сцен секса. А в «Ромео и Джульетте» Джульетта была полуобнаженной, это была эротическая сцена. И, кстати, с ней были проблемы во многих странах, а не только в Советском Союзе. Даже в Италии в некоторых кинотеатрах на юге ее вырезали. Но эти кадры — о чистых отношениях, ведь это первая и последняя ночь влюбленной пары, мальчика и девочки. И ничего такого скандального или грязного здесь не было. Я бы отнес эту картинку к классике. В классическом искусстве мы постоянно видим обнаженную натуру, и в скульптуре, и в живописи. И это красиво. Вот в петербургском музее… как его… Эрмитаж — там полно таких скульптур. Франко Дзеффирелли на съемках «Ромео и Джульетты». 1968. Ромео — Леонард Уайтинг. Джульетта — Оливия Хасси. © 1968 Paramount Picture Corporation Времена меняются. Сегодня мы становимся мудрее и понимаем разницу между классикой и неклассикой. В те времена цензуры, о которых вы говорите, люди боялись, что кино будет развращать. В принципе иногда так и было. И в наше время есть фильмы, которые просто невозможно смотреть, полные натуралистических подробностей. Наверное, вы правы: некоторые режиссеры действительно желают этими подробностями поймать зрителя на крючок, но вместо этого только действуют на нервы. Е.А.: Говорят, вы хороший кулинар и знаток итальянской кухни. Пласидо Доминго в своей книге упоминает, что вы умеете готовить какой-то необыкновенный грибной соус для спагетти. Ф.Д.: Я обожаю русскую кухню! Она сильно отличается от итальянской, но она такая вкусная, о боже мой! Я несколько раз пытался приготовить ваш борщ, но у меня никогда не получалось. А грибной соус — это да, настоящий деликатес. Но для него нужны правильные грибы, которые растут только в Северной Италии. Вот я в конце сентября приеду в Москву и непременно дам вам рецепт. Впервые опубликовано в журнале «Артхроника», 2007, № 10.
