"У Бога нет наказания". Последнее интервью Александра Кузнецова

Незадолго до смерти Александр Кузнецов, скончавшийся 6 июня на 60-м году жизни, рассказал «Собеседнику» о своей борьбе с онкологией. У «Джека Восьмеркина» была очень интересная и насыщенная жизнь: слава на родине, успешная кинокарьера в США, совместные съемки с Сильвестром Сталлоне, Сандрой Буллок, Клинтом Иствудом, Джорджем Клуни, своя школа актерского мастерства в Америке, преподавательская деятельность в России. Саша очень хотел жить: боролся с раком и строил планы на годы вперед. Звали выпить. Но не спился – Саша, я сильно тебя задену, если скажу, что ты для меня – это все-таки Джек Восьмеркин? – Ну и что такого? Ну да, была яркая картина, которая неожиданно и для меня самого просто взорвалась на мировой арене, так скажем, и изменила жизнь сотни миллионов людей, и мою в том числе. – Многие твои коллеги обижаются, если их ассоциируют только с одним киногероем. – Нет, как я могу обижаться, если это факт? – Ты считаешь фильм «Джек Восьмеркин – американец» судьбоносным? – Конечно. Хотя поначалу я так не думал. «Восьмеркин», как мне показалось на тот момент, слишком цинично относится к нашей истории. Я, как человек антикоммунистических настроений, прекрасно знал, что творилось в конце 20-х годов: продразверстка, миллионы людей сосланы, гибнут от голода. А тут – танцы, песни, хиханьки-хаханьки. И я отказался сниматься, хотя уже был утвержден на роль. Но, слава Богу, Евгений Маркович Татарский, режиссер фильма, приехал специально в Москву, поймал меня в коридоре Щукинского училища, затащил в аудиторию, прижал к стенке и закричал: «Да ты полный идиот! Если не понимаешь, что это будет за картина, так ты вообще ничего не понимаешь в кино! Это будет шедевр! Я тебя уверяю, это будет твоя лучшая роль!» И он меня убедил. – И оказался прав. – Да. Когда фильм вышел на экраны, это была бомба! Я не мог выйти на улицу. Мир изменился за 2–3 дня… Люди просто бросались мне на грудь и кричали: «Джек Восьмеркин, пойдем выпьем!» – Ходил пил? – Редко. Я в принципе человек, не пьющий особенно. У меня достаточно хорошо развито чувство собственного пространства. Могу погулять, но потом обязательно надо побыть одному, подумать, порефлексировать. Это меня уберегло. Потому что я знаю много людей, которые на волне славы или спивались, или целиком разлагались – морально, духовно. Кадр из к/ф «Джек Восьмеркин – американец» Работе с Гайдаем предпочел контракт в долларах – «Джек Восьмеркин» в какой-то степени был пророческим фильмом для тебя, потому что ты тоже уехал в США и вернулся. – Знаешь, уже находясь в Америке, я понял, что я действительно иду по стопам Джека Восьмеркина. Какая-то странная история. И потом вдруг один хорошо знакомый мне экстрасенс сказал: «Саша, ты слишком увлекаешься ролью, так нельзя». Мы играем роли, и если мы хорошо играем роли, то роли начинают играть нас в какой-то степени. – Неужели после этого фильма сразу стал планировать эмиграцию в США? – Я об этом вообще никогда не думал. Конец 1990 года, Леонид Гайдай предлагает мне главную роль в своей новой ленте «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-Бич опять идут дожди». Сниматься у классика – это мечта. Я конечно же соглашаюсь. Но вскоре на меня вышел Артур Браун, известнейший немецкий продюсер, генеральный продюсер «Си-Си-Телевижн», и говорит: «Аляска Кид» – 13 серий по Джеку Лондону, съемки в Польше, Чехословакии, Германии, России, одна из главных ролей». И контракт – в долларах. Я и не устоял. Ну а потом, в 1991 году, я получаю еще одно предложение – сниматься в американском кино, совместное производство с Россией, художественный фильм «Бегущий по льду». Первая сцена – американский герой прилетает в Москву, идет по Красной площади, и вдруг выезжают три черные «Волги». Из них выскакивают агенты, хватают героя и сажают в тюрьму, обвиняя в незаконной торговле оружием. И начинаются его приключения в российских тюрьмах. Такой сюжет. И вот мы снимаем эту сцену на Красной площади, но вдруг вместе с черными «Волгами» выезжает несколько бронетранспортеров! Оказалось: ГКЧП, революция, переворот. Американцы звонят в свое посольство, им велят в 24 часа покинуть страну. Я полетел вслед за ними – чтобы доснять фильм уже в Америке. И мне предложили остаться. Спор с Иствудом о Чехове – Почему потом вернулся? – Возникло несколько очень интересных проектов в России. Не только телевизионно-киношных, но и строительных – я же в Штатах начал заниматься еще и бизнесом. – Знаю, что в США у тебя и своя актерская школа… – Когда я приехал в Лос-Анджелес, мне было очень интересно посмотреть, что они преподают, в чем разница с нами. И я понял, что ни МХАТ, ни «Щука», ни ГИТИС, ни даже ВГИК не уделяют достаточное внимание практике, работе актера на съемочной площадке. Почему? Не п­онимаю. – Так все-таки кто лучше играет: мы или американцы? – Мне сложно ответить на этот вопрос. Но я считаю, что американская школа кино очень сильна. Они в этом отношении гораздо уважительнее, скрупулезнее, дотошнее относятся к наследию мирового актерского мастерства. У меня была грандиозная история с Клинтом Иствудом на картине «Космические ковбои». Стою читаю Михаила Чехова, вдруг подходит Иствуд: «Могу полистать?» Я: «Вы знаете, кто это?» Он: «Я учился у него несколько лет, благодаря ему я стал актером». Останавливается весь съемочный процесс. Тысяча человек ждут, а мы разговариваем про Михаила Чехова… Я вот приехал после Америки в Россию, звоню ребятам: давайте соберемся, как в Штатах, у них каждый вечер происходит 200 мастер-классов, посвященных тому, этому, потому что для них очень важны практика, тренинг, тусовка. А для наших гораздо интереснее бухать и рассказывать байки, чем быть в профессии. Экстрасенсы пророчили долгую жизнь – Саша, я знаю, что у тебя несколько лет назад нашли онкологическое заболевание... – Да. Я был на нашем международном детском кинофестивале «Алые паруса» в Болгарии в 2014 году. Церемония открытия, концерт, попели, поплясали, чуть-чуть выпили, и ночью у меня приступ. Утром отвозят в больницу, делают маленькую операцию, я еще 4 дня после этой операции скачу, прыгаю и концерты даю в Болгарии. Приезжаю в Москву и через неделю получаю диагноз: рак простаты третьей степени. – Как боролся? – Для меня это была невероятная неожиданность. Я же следил за здоровьем: йога, диета. Плюс духовная жизнь. И вдруг такое событие... Я понял, что главное – понять, не за что, а для чего. Выясняется, что у Господа Бога нет наказания. – Как это? – Все, что дается тебе, дается тебе во благо. «Болезнь» на старославянском расшифровывается как «Бог лечит знанием». То есть как только у тебя возникает какой-то диагноз, это не потому, что Бог хочет тебя наказать, а Бог дает тебе возможность изменить свою жизнь, которая привела тебя к болезни. Дает тебе возможность осознать, что что-то в твоей эмоциональной, психологической, физической жизни неправильно. Я начал воспринимать болезнь не как наказание, а как возможность развиваться. Тот, какой я был до диагноза, и сейчас – это все-таки разные люди. Жизнь моя изменилась. Я стал намного внимательнее, чутче, осознаннее. Произошло невероятное количество позитивных изменений, которые меня двигают дальше и дальше. То есть я духовно расту. – А что с физическим здоровьем? – Не могу сказать, что исцелился. Но много разговариваю с астрологами, экстрасенсами, и мне все говорят: «Саша, ты будешь жить долго». Конечно, не все так гладко, как хотелось бы, но у меня уже второй год невероятное количество проектов, съемок, путешествий, людей, планов – у меня такого давно не было. Сейчас затеял очень интересный международный фестиваль мобильного кино – фестиваль видеопосланий, видеообращений и видеопосвящений, снятых на мобильный телефон. Я загорелся этой идеей. Так что мне еще рано уходить… * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №23-2019 под заголовком «Александр Кузнецов: Мне еще рано уходить».