Балабанов до «Брата»: какими были ранние годы и фильмы режиссера?

Кинокритик и шеф-редактор журнала «Сеанс» Василий Степанов рассказал в рамках лектория Potential о первых шагах Алексея Балабанова в кинематографе: дружбе со свердловским рок-клубом, Виктором Косаковским и Сергеем Сельяновым, а также учебе у Алексея Германа.

Детство в Свердловске

Я бы хотел начать с того, в какое время рос Балабанов. Он родился в 1959 году в Свердловске (сейчас – Екатеринбург), его молодость пришлась на так называемую эпоху застоя. Хотя Евгений Горенбург, его школьный товарищ и будущий лидер группы «Топ», говорил: «Мы выросли в самое прекрасное время, в которое только можно. С одной стороны, до нас не донеслись какие-то бури XX века: не было войны. Мы жили в совершенно спокойной стране. При этом у нас был доступ к образованию, мы читали книжки, слушали пластинки, делали, что хотели. Более того, мы закончили школу, и началась эпоха тотальной свободы, которую мы тоже застали».

Балабанов – мальчик из хорошей советской семьи. Про своих родителей он говорил, что они – номенклатура. Мама, Инга Александровна, работала директором большой клиники. Папа, Октябрин Сергеевич, на Свердловской киностудии редактором. Алексей ходил в прекрасную школу, где преподавали иностранные языки. Сейчас она называется «Гимназия № 2». На ней висит доска с надписью: «Здесь учился великий русский режиссер Алексей Балабанов».

Школа была настолько хорошая по советским меркам, что у них даже был ансамбль с музыкальными инструментами. И в 1975 году, что важно при разговоре о балабановском короткометражном кино, он начал играть вместе со своим другом Горенбургом в школьной рок-группе, которая называлась «Кери». Балабанов на гитаре, Горенбург – на клавишах. Они учили всякие рок-н-рольные стандарты: Hippy Hippy Shake, что-то из The Queen. Алексей Октябринович тогда уже мечтал о какой-то карьере кинематографиста, но хотел быть и музыкантом. Впрочем, не настолько сильно – пел он ужасно, а рок-группа была просто способом добиться женского внимания.

Армия и университет

После школы Балабанов (как хороший мальчик) поступил в институт иностранных языков в городе Горький (сейчас – Нижний Новгород), в который его определила мама. Там случилась с ним такая история: он по обмену уехал в Великобританию на семестр или два. Это стало главным шоком его молодости. Там он понял, что жизнь может выглядеть совершенно по-другому. Вернулся из этой поездки он очень модным и крайне востребованным парнем, так как привез с собой пластинки, книги, понюхал иностранной жизни.

Служба в армии была, с одной стороны, расширяющим опытом, а с другой – дала ему ощущение, что он один на белом свете

После института он идет в армию, и его как специалиста распределили в транспортную авиацию, которая занималась доставкой оружия в горячие точки. Он летал во время службы и в Эфиопию, и в Сирию, и в Ливию. Есть прекрасные дневники того времени, которые Надежда Васильева (вдова Алексея Балабанова – Прим.ред.) цитирует. Они показывают, как служба в армии была, с одной стороны, расширяющим опытом, а с другой – дала ему ощущение, что он один на белом свете. Его часть базировалась в Минске, друзья туда не могли часто приезжать из Свердловска, и он чувствовал себя страшно одиноким. Мне кажется, во многом с этим связан цинизм, который есть в его первых фильмах. Настоящее острое чувство того, что каждый человек сам по себе существует в этом мире. Из армии он вернулся живым и здоровым.

ВГИК и первая короткометражка с «Наутилусом»

Балабанов отдал долг родителям – получил высшее образование – и теперь мог заниматься чем хочет. Он поехал учиться во ВГИК на сценариста, но был совершенно раздосадован тем, что от него требовали. Его мастер говорил: «Ребята, если хотите много денег, то пишите сценарии для «Ералаша», это прибыльная профессия». Но ВГИК дал ему какие-то связи на студенческом уровне. В 1985 году он устроился ассистентом режиссера на Свердловскую киностудию и занимался тем, что писал монтажные листы, продолжая заочно учиться.

В то же время товарищ-оператор из ВГИКа, которому нужно было делать курсовую, предложил ему снять настоящий фильм. В 1986 году они готовят короткометражку «Раньше было другое время». Ее сценарий был написан Балабановым буквально за одну ночь. Сюжет, если вкратце, бытовой реализм. Девушка просыпается со своим молодым человеком. Их квартира выглядит, как тогда модно: проигрыватель стоит, кассетная дека, на стене портрет Ален Делона. После пробуждения идет ряд бытовых сцен. Девушка звонит своей маме, прогуливает институт. Парень едет к своему отцу, потому что нужно у него занять 100 рублей, потом занимается карате. Там есть красивая сцена в зале: когда они вечером идут в ресторан, в нем играет «Наутилус Помпилиус». При этом группа Бутусова в то время не играла в ресторанах. Это было просто прикосновение к свердловской рок-культуре.

Кстати, Балабанов вместе со своим товарищем Владимиром Суворовым написал статью в «Огонек» о «Наутилусе Помпилиусе» «Песни, которых мы не знаем». В ней есть смешные пассажи: «Они могли бы вполне безбедно существовать при ресторане-дискотеке «Малахит», куда их неоднократно приглашали. Но нельзя одновременно жевать бутерброд и слушать «Мальчик-Зима» или «Отход на Север». Здесь думать надо, а не желудочный сок выделять!» Забавно, что в первом же своем фильме он переворачивает эту ситуацию – у него как раз «Наутилус» играет в общепите, а вокруг все пьют водку, выделяя желудочный сок. На сцене Бутусов поет хит «Ален Делон говорит по-французски». И зритель понимает, что эта песня и звучавшая до нее «Клипсо-Калипсо» Насти Полевой и есть сюжет фильма.

Кинохроника и литературоцентричность

После «Раньше было другое время» Балабанову официально доверили первую режиссерскую работу. Это был выпуск хроники для ежемесячного киножурнала Свердловской киностудии (13 номер), а в нем история про молодежь, которой ничего не интересно. Балабанов спрашивает: «Ходите ли вы в дома культуры?», ему отвечают: «Нет, не ходим». «А что вам интересно?» – «Да ничего». Этот выпуск ужасно нравился в его богемной среде. После него Балабанов окончательно утверждается как очень важный режиссер для свердловского рок-клуба.

Следующий фильм-короткометражка «У меня нет друга» – вообще очень сложная картина. Там есть две главных героини, у которых есть конфликт, сюжет с посещением какого-то подпольного концерта, фантастическое внимание к деталям и ощущение предметности. Также в фильме всплывает балабановская любовь к литературе. Весь сюжет насажен на разговор об Островском и «Грозе». Начинается урок литературы, героиня говорит про статью Добролюбова «Луч света в темном царстве», и мы сразу проводим линию между ней и Катериной.

Связь Балабанова с литературой прослеживается и в «Груз 200» – это неавторизованная экранизация «Святилища» Фолкнера – и в его попытках постоянных экранизировать Набокова, и в желании поставить «Соборяне» Лескова. Первый его большой фильм, по сути, переработка Беккета (имеется в виду «Счастливые дни» – Прим.ред.), второй – «Замка» Кафки. Уже в самом начале Балабанов заявляет себя как человек, зависимый от литературных первоисточников, который хорошо понимает и чувствует литературную фактуру.

«Настя и Егор» и документальное кино

«Настя и Егор» – дипломный фильм Балабанова, который на тот момент учился на Высших курсах сценаристов и режиссеров в компании Виктора Косаковского и Сергея Сельянова. Кстати, именно благодаря Косаковскому Балабанов вошел в большую режиссуру. Они оба были сценаристами, но Косаковский не выдержал и в какой-то момент и начал руководству курсов говорить, что они хотят быть режиссерами – несправедливо, что у них нет возможности снять свой фильм. Ор Косаковского привел к тому, что части курса позволили снять дипломные работы. Государство выделило солидные для Советского союза деньги – по 12 тысяч рублей. Так как работа была учебная, Балабанов к ней относился не очень серьезно и включил в нее кадры из той самой 13-й кинохроники, а также фильмов «У меня нет друга» (курсовая работа Балабанова – Прим.ред.) и «Раньше было другое время».

Условно фильм документальный, но придумана вся канва и структура главного героя. Очевидно, Балабанов долго наблюдал и за певицей Настей Полевой, и за гитаристом Егором Белкиным. И как-то на основании этих наблюдений построил картину как серию спровоцированных сценок. Белкин играет самовлюбленного парня – человека, который озабочен тем, какую он роль сыграет в истории. В нем видно странное тщеславие. А рядом с ним живет талантливая, но скромная девушка Настя, которая пишет гениальную музыку. При этом он ее совершенно игнорирует. Зритель чувствует этот конфликт и наблюдает за его развитием. Это бытовые сцены: Белкин ездит на электричке, сидит в бане, Настя моет пол. То есть поколение дворников и кочегаров, которое при этом пишет песни.

Балабанов, получив согласие Белкина, заморочил ему голову, конечно. Сказал, что этот фильм вообще никто не увидит, все будет лежать на полке – в Госфильмофонде или на курсах. Что нужно просто сдать его, и уже начать жить взрослой жизнью. Но фильм не только не оставили на полке, но и в 1990-м показали по центральному телевидению. И Белкина с Настей увидела вся страна. Конечно, они совсем не обрадовались этому. Им казалось, что в большей степени душевной обнаженности присутствовать на экране просто невозможно.

Надо сказать, что сам Балабанов был не против документального кино. Особенно, после общения с Косаковским, снимающим его с огромным успехом. Но по поздним интервью можно судить, что идея документального фильма ему вообще-то не очень нравилась. Ему претило, что нужно иметь дело не с придуманными историями, а живыми людьми. В позднем кино Балабанова заметно, что все его персонажи сконструированы. То есть доходит до смешного: он лишает каких-то известных актеров голосов и прикрепляет им другие. Как например, Сухорукова озвучивал Алексей Полуян, а Александра Яценко в «Мне не больно» – Евгений Миронов. То есть в балабановском кино персонаж, герой – это очень синтетическая штуковина.

При этом вся история, описанная Балабановым и рассказанная как документальная в его фильме 1989 года «О воздушном летании в России», абсолютно выдуманная какими-то краеведами. Ничего из того, что там показывают, на самом деле не было. Сюжет в ней такой. Была легенда, что в городе Нерехта жил человек, который первым изобрел воздушный шар, надувал его каким-то дымом и летал на нем. Примерно, как в фильме «Андрей Рублев» – это, кстати, любимый фильм Тарковского у Балабанова. Я не знаю, что там случилось, возможно, соавтор Владимир Суворов подсказал эту историю, но она очень балабановская. Человек едет в деревню, куда трудно добраться, и запускает воздушный шар, на котором поднимается над всей русской обыденностью. Впрочем, самому Балабанову не очень нравилось это кино, он считал его не очень удачным.

Ленинград и Герман

После окончания Высших курсов сценаристов и режиссеров Балабанов оказывается в Ленинграде. Он как-то приехал пожить ненадолго у Сельянова, но тот уезжал и оставил его в своей квартире как товарища по учебе. Балабанов нашел в ней велосипед, начал кататься по городу и понял, что ему нужно здесь остаться. В общем, похоже на историю его героя из фильма «Счастливые дни», которого выгоняли из больницы, а он говорит: «А нельзя ли мне здесь как-нибудь задержаться?»

Алексею Герману он принес свои короткометражные фильмы и попал в его мастерскую. Первоначально тому понравилась лента «Настя и Егор», но не другие работы. Также Герман отверг сценарий «Счастливых дней», который был у Балабанова изначально, и тот переписал его по Беккету. Тогда его запустили делать его в германовскую мастерскую. Можно считать, что Герман и Сельянов – те люди, благодаря которым Балабанов состоялся в Петербурге.

Особенности балабановского кино

Все ранние фильмы Балабанова – картины, по которым можно изучать предметную среду позднего Советского союза. Бытовая реалистичность в них на очень высоком уровне. Хотя зрителями они могли восприниматься не очень позитивно. Как то, что у нас потом называли словом «чернуха».

В студии «СТВ» Балабанов и Сельянов придумывали такое кино, как будто ножичком вырезали. Фильм «Брат» снят в личных квартирах на какие-то копеечные деньги – на отрезках пленки от британской экранизации «Анны Карениной». Мне кажется, слово, которое хорошо подходит к ним, это «кустарное» кино. Оно профессиональное, высокохудожественное, но не по правилам немножко сделанное, а исходя из возможностей.

Интересно вообще, что главные герои балабановские живут при этом безбытной жизнью. Их квартиры – такие, как будто ты только переехал или съедешь вот-вот. Персонажи где-то между пространствами, существуют в пограничном режиме. Смешно, что на контрасте со всем этим квартира Балабанова совершенно отличалась от жилищ его героев. Я думаю, что это, конечно, влияние его жены Нади. Это такая квартира с темными обоями, потемневшей мебелью, тяжеленным столом. Все очень вещественно, материально. При этом открыты настежь в кабинете окна, мороз, ветер дует и Надя, которая рассказывает, что вчера Алексей Октябринович приволок какого-то бомжа с улицы, и они вместе сидели, смотрели фильм «Война». Какая-то странная диалектика в жизни Балабанова присутствует.

Балабанов серьезно вполне говорил, что ему с людьми не очень интересно – с книжками лучше. Человек не может его удивить, он действует по своему сценарию. У нас не так много режиссеров, чью фильмографию можно было бы изучать как отдельное произведение искусства, как связанный текст. А Балабанов – один из них, и это невероятно в каком-то смысле.