76-й Венецианский фестиваль стартовал премьерой нового фильма Хирокадзу Корэ-эды «Правда»: прошлогодний победитель Канн впервые в карьере снял кино за пределами Японии — причем с такими звездами, как Катрин Денев и Жюльетт Бинош. Но куда больше удалось удивить 20-летнему Филипу Юмансу с драмой о пьяной черной жизни.
«Кажется, я переела лазаньи», — произносит на десятой минуте «Правды» (La Verite), фильма открытия Венецианского фестиваля, его главная звезда Катрин Денев, и эти слова, конечно, звучат иронично: несколько лет назад во французской прессе всерьез обсуждалось некоторое укрупнение габаритов легендарной актрисой (на издевательскую обложку Charlie Hebdo ей даже пришлось отреагировать). Что ж, фильм японца Хирокадзу Корэ-эды еще не раз даст Денев возможность подшутить как над самой собой, так и над многочисленными элементами ее публичного образа (лучшей будет острота-междометие в адрес Брижит Бардо, с которой Денев, как известно, связывают не самые теплые отношения) — икона французского кино здесь играет икону французского кино по имени Фабьенн, и конечно, в этой одновременно едко и влюбленно написанной и сыгранной героине трудно то и дело не разглядывать черточки играющей ее актрисы.
Словом «Правда» в пространстве фильма Корэ-эды при этом, вообще-то, называются мемуары Фабьенн — по случаю празднований релиза которых в ее парижский дом прибывает из Нью-Йорка дочь-сценаристка Люмир (Жюльетт Бинош) с собственным ребенком и тоже подвизавшимся на актерском ремесле мужем (Итан Хоук). И именно что правды в злосчастной книге — ни слова. По этому поводу Люмир начинает вести со звездной матерью многодневные дебаты — другие фигуранты книги, как например агент актрисы Люк, работавший с ней всю жизнь, предпочитают от обиды и вовсе уволиться. Что, конечно, не очень удобно: у Фабьенн как раз идут съемки фильма «Воспоминания о моей матери», сентиментальной научной фантастики, где она сама парадоксальным образом играет дочь. Хотя не таким уж и парадоксальным — Фабьенн, перманентно источающую презрение ко всем вокруг от коллег до близких, и саму необходимо постоянно нянчить, подпаивая чаем и теша ее самолюбие. Так что в отсутствие агента эти обязанности ложатся на несчастную Люмир — только обостряя ее собственные воспоминания о матери.
Похоже, прошлогоднюю «Золотую пальмовую ветвь» за «Магазинных воришек» японец Хирокадзу Корэ-эда счел для себя более-менее индульгенцией — разрешением не только в очередной раз за карьеру, теперь на французской почве, погрузиться в любимую тему парадоксов, обид и утешений семейной жизни, но и натурально раствориться в игре пары актрис с мировой репутацией. Такое режиссерское доверие, к слову, не сильно идет на пользу Бинош, природный эротизм игры которой здесь низведен до не очень естественной жалобной интонации. Другое дело — Денев, которая не просто подминает под себя этот фильм, но и в сущности собой его подменяет. Корэ-эда своей звезде в этом, конечно, только потворствует — именно Денев здесь, например, достаются почти все крупные планы (причем чаще всего на них японец снимает актрису в профиль). Но при этом — даже с учетом десятка удачных острот и свободного владения Корэ-эдой жанром семейной драмы — невозможно не заметить, как в отрыве от родных языка и страны его режиссура лишается и своего обычно скромного, неброского благородства, укорененного в следовании традициям Микио Нарусэ и Ясудзиро Одзу. А значит — ощущается и выглядит разочаровывающе безликой. «Правда», может быть, и снята недавним лауреатом Канн — правда же, впрочем, в том, что так снять ее мог бы кто угодно.
Если ветеран фестивального кино Корэ-эда и удивляет, то лишь временной потерей своего и без того не самого яркого авторского стиля, то открывший венецианскую программу «Дни режиссеров» дебют 20-летнего афроамериканца Филипа Юманса «Горящий тростник» (Burning Cane), напротив, свидетельствует о нового стиля появлении. Прежде чем доехать до Венеции, «Тростник» успел взять три основных приза на престижном нью-йоркском фестивале Трайбека (за лучший игровой фильм, операторскую и актерскую работы) — и нетрудно рассмотреть, почему. В центре картины, разворачивающейся посреди навсегда сохранивших на себе кровавую печать рабства пейзажей Луизианы, — обманчиво простой треугольник черных героев. Респектабельный пастор (Венделл Пирс из «Прослушки») с собственной церковью и винтажным BMW — в его уста здесь вложены проповеди о борьбе добра и зла в душе человеческой. Одна из его прихожанок, грузная, но еще вполне молодая и одиноко живущая вдова — ей принадлежит закадровый голос, спокойно, без истерики озвучивающий стоические монологи-свидетельства. И ее взрослый сын — у него есть жена и ребенок, но нет работы, и чем дольше, тем сильнее и жестче мечется душа. Все трое беспощадно пьют.
Юманс, к его чести, удерживается от соблазна драматургией взвинчивать происходящее с этими персонажами (и играющими их актерами, каждый из которых выступает также и продюсером этого фильма) — предпочитая просто проводить с ними время и внимательнее в них всматриваться: так, сцены с пастором по сдержанности и внутреннему, не напускному трагизму напоминают как «Дневник сельского священника» Робера Брессона, так и «Дневник пастыря» Пола Шредера. Всматриваться — чтобы обнаружить застывшие, обреченные на ступор жизни. Из этого наблюдения рождается стиль фильма — кадры, которые, приближаясь к монтажной склейке, стремятся к неподвижной выразительности снимков великих черных женщин-фотографов Кэрри Мэй Уимс и ЛаТойи Руби Фрэйзер.
Но эта застывающая черная жизнь нестабильна — и поэтому к финалу «Горящий тростник» уже обернется живописностью, прямо цитирующей работы художницы Кары Уокер, доводящей черный цвет кожи героев своих картин до жестокого, абсурдистского насилия. Так же, напоминая о близости черной жизни не только к богу и его пастырям, но и к смерти, и здесь — причем Юманс не ограничивается цитированием изобразительных искусств, но и интересно работает с инструментами кинематографа. «Тростник» снят на цифровую камеру — как и почти все современные фильмы, но в отличие от них, не стремится к сверхчеткому изображению, напротив, подчеркивая его неустойчивость и загрязняя при этом звук. Это кино все время грозит словно рассыпаться на пиксели, останавливаясь от этого краха самой материи кинематографа в паре шагов — и напоминая и таким небанальным, поэтичным образом о хрупкости жизни черной Америки, принимая это качество на себя.
Посмотреть фотографии с церемонии открытия 76-го Венецианского фестиваля можно здесь. «Правда» выйдет в российский прокат 6 февраля 2020-го. Дата выхода в России фильма «Горящий тростник» неизвестна