Открывшись звездным, но проходным фильмом Хирокадзу Корээды, Венецианский фестиваль быстро набрал ход на американском кино: в основном конкурсе показали размашистую космическую фантастику Джеймса Грэя «К звездам» и в чем-то даже более эпическую хронику развода «Брачная история» Ноа Баумбаха.
«Я спокоен. Я готов к миссии. Я не думаю ни о чем постороннем», — астронавт Рой МакБрайд (Брэд Питт) проходит психологический тест, ежедневный и обязательный для всех сотрудников выросшей в недалеком будущем из НАСА полувоенной корпорации SPACECOM.
Миссия Рою предстоит в самом деле требующая некоторой психологической выдержки — впервые за 29 лет вступить в контакт с родным отцом, героем американской космонавтики Клиффордом МакБрайдом (Томми Ли Джонс), полтора десятилетия назад пропавшим на космическом задании по поиску инопланетной жизни, а теперь объявившимся в окрестностях Нептуна.
От результатов коммуникаций сына и отца зависит будущее жизни уже земной — с корабля МакБрайда-старшего на Землю с устрашающей периодичностью летят лучи анти-материи такой силы, что число жертв уже исчисляется десятками тысяч.
Рою об этом рассказывать не надо: он сам чудом выживает после того, как во второй по счету, замечательно спектакулярной сцене «К звездам» одна из таких вспышек энергии рушит гигантскую, уходящую в стратосферу космическую антенну, на которой ему не везет в этот момент выполнять некую ремонтную работу.
Земля, напуганная этими новейшими катаклизмами и спешащая ради своего спасения выплюнуть МакБрайда-младшего в космос. Луна, пространство фастфудов, шопинга и процветающего за пределами освоенной территории пиратства.
Марс с его подземными станциями, последним оплотом SPACECOM и человечества. Нептун, обрамленный астероидными дождями и прячущий в своей тени гигантский, несущий смертельную угрозу всему живому корабль МакБрайда-старшего.
Проще говоря, путешествие по Солнечной системе будущего (в котором, как сообщает нам открывающий фильм титр, именно в космос обращены надежды человечества), составляющее сюжет «К звездам» Джеймса Грэя, совпадает вдобавок и с путешествием брошенного ребенка к блудному родителю, более того, драматургически и психологически эксплицитным: о встрече с папой-беглецом герой Питта, сжав скулы и поблескивая слезинками в глазах, думает куда чаще, чем о судьбе человечества.
Что ж, это еще одна, новая для Джеймса Грэя вариация его вечной темы — семейных уз во всем их парадоксальном сплетении смыслов и функций, от источника силы и воли к жизни до удушающей, сковывающей душу паутины — которую он так или иначе отрабатывал и в «Затерянном городе Z», и в «Любовниках», да и во всех остальных своих картинах.
Верность Грэя теме принадлежности к семье как основе человеческой идентичности может уже, наверное, некоторых его зрителей и раздражать.
Зря — в том же «К звездам» он порой, конечно, доводит драму сына, устремленного к отцу, до некоторых эмоциональных перехлестов, но эта узнаваемость более чем компенсируется новым для режиссера жанром.
Грэй как минимум демонстрирует эффектное владение сай-фай-инструментарием: сцены крушения антенны и погони на луноходах, спасательной миссии на скандинавской биостанции и полета сквозь астероидный дождь решены со зрелищностью и изобретательностью, каким могли бы позавидовать авторы очередных «Звездных войн».
Как максимум же «К звездам» — через столкновение с обсессией Грэя на семейной теме — и вовсе просвечивает природу всего научно-фантастического жанра, демонстрируя, как сильно тот и сам, от «Метрополиса» к «Интерстеллару» через «Космическую одиссею» всегда был завязан на проблеме диалога человека и патриархального устройства его мира и сознания, на драме восприятия отца как бога.
Проще говоря, Грэй вскрывает тело всего жанра, обнажая его дряхлое нутро — и доводит подспудную политику сай-фая до предела и идет даже дальше, обращая патетику в абсурд.
Все это — чтобы, конечно, показать, как единственное реальное спасение из вечного для фантастики богоборческого цикла может обнаруживаться лишь в осознании: нет никакого бога, кроме любви.
Упоминается — пусть и один раз — космос и в другом американском фильме, уже показанном в основном конкурсе Венеции, «Брачной истории» Ноа Баумбаха.
Это актриса Николь Барбер (Скарлетт Йоханссон) рассказывает, как десять лет назад получила предложение сыграть в фантастике: «Но не глупой, как обычно. Даже политической — про секс-трафик в космосе». Но предпочла этой роли и Голливуду переезд в Нью-Йорк и карьеру в авангардной театральной труппе — потому что влюбилась в ее худрука и режиссера по имени Чарли (Адам Драйвер), вскоре став его соавторшей и главной звездой, а затем и вовсе выйдя за него замуж и родив сына Генри (Ажи Робертсон).
Адресатом рассказа Николь, впрочем, выступает лощеная и деловая лос-анджелесская юристка Нора (Лора Дерн) — которая будет представлять актрису на бракоразводном процессе.
Долгом, полном нелицеприятных подробностей и обескураживающих поворотов — и служащим «Брачной истории» магистральной сюжетной линией: сцены из собственно семейной жизни Николь и Чарли здесь ограничиваются открывающей кино монтажной нарезкой под два закадровых монолога будущих бывших супругов.
Инициатором развода — как и именно судебного его разрешения — выступает уехавшая от мужа в Калифорнию Николь, но протагонистом «Брачной истории» служит скорее Чарли.
Большую часть разрыва мы видим именно его утомленными от постоянных перелетов из Нью-Йорка в Калифорнию глазами, да и симпатии Баумбаха, кажется, лежат преимущественно на его стороне — пусть, конечно, тяжба постепенно вытягивает на поверхность худшее в обоих Барберах, вообще-то исключительно милых и приятных людях.
Но так или иначе — как бы ни взвинчивался абсурд с вторжением в эту историю адвокатов (и их необъятных гонораров) и как бы ни падали духом и лицом с затягиванием расторжения брака сами главные персонажи — необъятный, 135-минутный хронометраж фильма Баумбаха в любом случае превращает Барберов в героев почти что современного американского эпоса.
В этом эпосе вопросы деталей дальнейшей опеки над ребенком становятся полем почти древнегреческой по накалу борьбы, линия фронта проходит по дихотомии Нью-Йорк/Лос-Анджелес, а жанром действа комедия и трагедия оказываются одновременно.
Что ж, Баумбах действительно нередко смешно шутит (особенно остро ему, бруклинцу, удается высмеивать калифорнийские нравы) — и ухитряется выдержать достаточно проникновенную интонацию в отношении серьезных элементов истории.
Вот только героев нашего времени из Барберов все-таки не выходит — в чем на формальном уровне подсознательно расписывается и сам режиссер.
Баумбах оказывается не в состоянии на уровне психологии и эмоций удовлетворительно разрешить эту по большей части именно на реализм чувств опирающуюся драму ничем, кроме бегства совсем в другой, куда более структурированный, но и эскапистский жанр: «Брачная история» в финале бросает правду жизни, чтобы закончиться даже не одним, а двумя музыкальными номерами.
И тем самым напоминает — можно, конечно, развестись и с песней; но только тогда, когда у тебя есть сценические таланты (и, что даже более важно, деньги после оплаты времени адвокатов).
«К звездам» выходит в российский прокат 26 сентября. «Брачная история» выйдет на Netflix 6 декабря