"Одесса" Валерия Тодоровского — самый взрослый фильм о солнечном детстве

МОСКВА, 5 сен — РИА Новости, Егор Беликов. В прокат выходит потенциально кассовый хит — "Одесса", новая работа автора "Стиляг", "Большого" и сериала "Оттепель" Валерия Тодоровского. Хотя фильм снимался не в этом городе, в нем создана убедительная картина советского детства. О том, чем "Одесса" заинтересует взрослого зрителя, — в материале РИА Новости. Валерий Тодоровский — режиссер-универсалист, снимающий фильмы, которые совершенно понятны вне исторического контекста, неотделимого в России от любой, хоть самой личной истории, и все же в него вписаны. При этом "Одесса" оказалась такой же вроде бы легковесной, а на деле по-хорошему сентиментальной, как и "Стиляги". Картину эту по жанру можно классифицировать как автофикшен, так называют вымышленные автобиографии. Сюжет лишь отчасти основан на неких личных воспоминаниях Тодоровского, и юного главного героя зовут Валера, но многое в фильме выдумано сценаристами. И "Одесса" получилась не псевдодокументальным кино, не реконструкцией Одессы тех лет (наверняка все выглядело совсем не так, тем более что ни одного кадра собственно в городе снято не было), а в чем-то наивной, простодушной, однако очень искренней — хотя и приукрашенной — фантазией о детстве, где можно было дергать кого-то за косу, на самокате мчаться по двору и так далее. Где-то в Одессе 1970 года живет большая еврейская семья. Матриарха ее играет Ирина Розанова, которую за старческим гримом почти не видно. Народная артистка России Розанова — очень смелая, раз согласилась на эту роль и предстает на экране в отчетливо непривлекательном виде. Она целиком перевоплощается в озлобленную на мир старуху, пережившую многое, если не все. Муж ее — старик-скандалист (Леонид Ярмольник). В гостях у них две взрослые дочери Лора (Ксения Раппопорт) и Мира (Евгения Брик, жена режиссера), обе еще и с мужьями. Поэтому когда к ним присоединяется супруг третьей сестры (Евгений Цыганов) с сыном Валерой, они спят на соседском диване — в квартирке, где все ютятся, просто нет места. Вот так — члены большой дружной семьи приехали летом погостить в любимый колоритный курортный город. И на первый взгляд действие этого фильма происходит в мире, увиденном глазами десятилетнего ребенка, мире, который казался простым, но с годами обнаруживал себя все более тоскливым и замысловатым местом. Советское детство лирического героя на самом деле не было таким уж беззаботным, и Тодоровский показывает нам все как есть, со всем внутрисемейным безобразием, которое затирает и красит в нежные цвета ребяческая память. Самые крупные сцены фильма — кухонные скандалы высочайшей драматургичности, где как на войне: вокруг семейного стола собираются коалиции, летают громкие слова и разрывные снаряды-обвинения, можно даже погибнуть — обидеться навсегда. Кроме того, чтобы не оставаться в весьма ограниченном пространстве фильма про босоногое детство, Тодоровский подпускает максимальной, очень взрослой двусмысленности. Папа Валеры, роль которого традиционно сдержанно исполнил Евгений Цыганов, выступает инициатором позорного (с точки зрения его родителей, на чьих глазах все и происходит) романа с соседкой, еще школьницей, и все это — пока мама Валеры остается в Москве. Наконец, лейтмотивом "Одессы" оказывается эпидемия холеры, бушующая в городе и напоминающая всем без исключения героям о скоротечности жизни и неотвратимости смерти. Согласитесь, не самые детские темы, и поэтому "Одессу", скорее всего, не поймет школьник. Тодоровский обезоруживающе откровенно разговаривает в этом фильме с собой, передает Валере сентиментальный привет, отправляет письмо в прошлое, и нет шансов, что оно дойдет до адресата. Режиссер после премьеры на "Кинотавре" особо подчеркнул, что для него одесская субкультура не включает в себя непрерывные натянутые хохмы (как это принято в анекдотах) и герои вовсе не шутят постоянно, а проживают свои весьма невеселые жизни. Но "Одесса" — все же светлое кино, и во многом это впечатление создается благодаря картинке. Роман Васьянов, самый успешный на Западе российский кинооператор, для Тодоровского осмелился снять фильм на пленку. Каждый киношник знает, что с тех пор, как мир перешел на "цифру", снимать на аналоговые камеры слишком дорого и сложно. Причем пленочность кадра не выпячивается, и ее можно вовсе не заметить, но почувствовать хотя бы подсознательно, и именно к такому эффекту и стремится Тодоровский. Он хочет, чтобы у зрителя создавалось отдаленное ощущение, словно это картинка из прошлого, которое вроде бы было совсем недавно, а посчитаешь — полвека с тех пор прошло. Хорошие книжки, прочитанные в детстве, становятся словно личными воспоминаниями, будто это ты сам варил Мишкину кашу, бегал за Пеппи Длинныйчулок и врезался со своей тележкой в волшебную стенку платформы 9¾ вокзала Кингс-Кросс. Похожий эффект производит и "Одесса". Разве что эти воспоминания о родительской ругани за закрытой кухонной дверью, о купаниях в одесских лиманах, о путешествиях с насупленным папой на красивом парадном пароме — эпизоды волшебной картины Тодоровского — могут проявиться в фантомной памяти только у взрослого зрителя, который уже точно знает, что детство кончилось.