Алла Сурикова: Когда люди молоды, где бы они ни были, жизнь побеждает

6 ноября отмечает очередной день рождения заслуженный деятель искусств, кинорежиссер Алла Сурикова. Президент и автор идеи фестиваля комедийных фильмов «Улыбнись, Россия!», преподаватель на Высших режиссерских курсах Алла Сурикова, наверное, самый народный режиссер и самый любимый. «Она классная!» – говорят зрители. И это высокая оценка прежде всего ее человеческих качеств: неиссякаемого оптимизма, дружелюбия и преданности профессии. – Алла Ильинична, вы окончили Киевский университет, филологический факультет и собирались стать ученым. А как стали кинорежиссером? – Я родилась, жила и училась в Киеве. Мечтала о кино. Мой дядя, художник, отвел меня однажды на студию имени Довженко к одному режиссеру. Тот, побеседовав со мной, сказал, что самое большое, что мне светит – стать помощником режиссера. Тогда другой мой дядя, актер, который жил в Одессе, показал меня профессору Голубинскому. Помню, читала монолог из пьесы Островского. Профессора очень покоробил мой украинский выговор, и он так меня обрезал, что желание стать актрисой сразу пропало. Я поступила на филологический факультет и занялась математической лингвистикой. Защитила кандидатскую диссертацию. Но какой-то червь внутри продолжал грызть меня. О кино я не забывала. И в одночасье бросила науку, устроилась работать на телевидение, а потом на киностудию имени Довженко. Но я понимала, что кино – оно в Москве. – И что вы предприняли? – На картине «Поздний ребенок» я была ассистентом художника Давида Боровского, который работал в Театре на Таганке. А поскольку я все-таки мечту стать актрисой до конца не оставила, он устроил мне свидание с художественным руководителем Театра на Таганке Юрием Любимовым. Любимов прослушал меня (я читала стихи Андрея Вознесенского) и сказал: «Не смогу вам помочь. У меня даже Зина Славина получает 80 рублей в месяц, и ей жить негде. Вы же занимаетесь наукой, сдали кандидатский минимум, и я советую не бросать, продолжать этим заниматься». И через какое-то время я сделала второй заход на Москву, поступив на Высшие режиссерские курсы. – После окончания курсов вас распределили на «Мосфильм»? – Нет. Меня послали на Украину снимать дипломный фильм. Я сделала полудокументальное кино о танцевальном ансамбле имени Павла Вирского, а потом детскую картину, которую в Киеве просто «забодали». И тогда я окончательно поняла, что надо оттуда «линять». Я вернулась в Москву к своему учителю Георгию Данелии и сказала, что хочу работать у него. Это было довольно наивно, потому что без московской прописки на «Мосфильм» никого не приглашали, если ты, конечно, не лауреат каких-то больших премий. Но мне повезло: Георгию Николаевичу нравился мой дипломный фильм, и он предложил мне сценарий «Суета сует» Эмиля Брагинского. Не могу сказать, что я сразу за сценарий уцепилась, потому что знала, что Брагинский работал с Эльдаром Рязановым, и я не видела, как учили нас на курсах, чем я смогу заявить о себе, сняв это кино. Но Данелия сказал: «Будешь так ходить туда-сюда – ничего не снимешь». И Брагинский пообещал: «Я буду рядом». С этого фильма и началась моя жизнь в Москве. Штурм Москвы – Москва входила в ваше сердце больше через дела или через людей, которые были вам интересны? – Людей мне поначалу не хватало. Не хватало одноклассников, не хватало тех, с кем училась в университете. В то время у меня была еще романтическая история любви с гражданским мужем Володей. Переезжая в Москву, я надеялась, что роман наш продлится. Володя приезжал ко мне с собакой. Но как-то однажды я уходила на студию, а он с Боем остался на остановке. Красивая гордая собака породы лайка – и рядом красивый гордый мужчина. И я поняла в тот момент, что прощаюсь с ними навсегда. Володе нечего было делать в Москве. Мы даже между собой общались исключительно на украинском языке. Но постепенно я стала находить друзей. Художник Игорь Дементьев подарил мне дружбу с Петром Фоменко, с которым он ставил спектакли. Георгий Николаевич Данелия подружил меня со сценаристом и писателем Викторией Токаревой и актером Леонидом Куравлевым. Я бывала в гостях у Эмиля Брагинского, когда мы работали с ним над сценарием, водила дружбу со сценаристом и драматургом Валентином Азерниковым, любила бывать в мастерской скульпторов Николая Силиса и Владимира Лемпорта. Там всегда была очень демократическая, живая, творческая обстановка. Бывали у них писатель Юрий Коваль и режиссер Александр Митта. Когда я снимала фильм «Искренне ваш...», подружилась с директором Дома архитектора Евгением Ольшанским. В Доме архитектора в те годы бывали очень интересные капустники, творческие вечера, как и в Доме кино, Доме журналиста, Доме литераторов. Я пересмотрела всё во всех театрах, побывала во всех музеях. Это еще было время, когда настоящее кино не давалось так свободно, как сейчас. Не было DVD, не было компьютеров, поэтому приходилось бегать, чтобы успеть увидеть то, что не показывалось в прокате. Где-то что-то можно было увидеть на фестивале, на закрытых просмотрах в посольствах, или кто-то привез фильм из-за границы и нужно пойти в гости, чтобы посмотреть картину в переводе Лёни Володарского, успеть увидеть неделю французского или итальянского кино, попасть в «Иллюзион» и в Дом кино на премьеру. Еще было огромное желание попасть в Театр на Таганке. Я впитывала Москву жадно и, конечно, временами получала по мордасам. Фигурально, естественно. Где-то обманули, где-то недодали, куда-то не пустили. Но это все были мелочи по сравнению с тем, что изначально я любила Москву и хотела тут жить. А жить мне было негде. Я ходила по улицам и заглядывала в чужие окна. «Вот тут люди живут и вот тут тоже, – думала я, – а я нигде не живу». Почти четыре года, прежде чем мне разрешили вступить в жилищно-строительный кооператив, я прожила в гостинице «Мосфильма». Дочка приехала ко мне. Мы подставили к кровати два широких кресла и постелили ковер. Получился диван. У меня в номере был телефон, и все постояльцы гостиницы ходили ко мне звонить. Потом у меня появилась электроплитка, и все стали заглядывать ко мне, чтобы поесть. Однажды я праздновала на студии день рождения, и, как всегда, не хватило, все потом завалились ко мне. Публика собралась разнообразная: и маститые, и те, кто был еще неизвестен и хотел быть поближе к маститым. Пришел какой-то парень с дорогущим французским коньяком. Но никто из гостей уже не захотел пить, и тогда он стал коньяком поливать пол. Этот запах, помню, в моем номере не выветривался долго (смеется). О любви к артистам и женском легкомыслии Все фильмы Аллы Суриковой со временем только крепчают и становятся еще интереснее. Как она сама выражается, они настаиваются, как хороший коньяк. О всех своих картинах Алла Ильинична вспоминает охотно: – Мне близка картина «Суета сует», потому что там Фрунзик Мкртчян и Галя Польских, потому что картина получила приз за режиссуру на фестивале. А сценарий фильма «Человек с бульвара Капуцинов» лежал шесть лет на «Мосфильме», и все мужики боялись за него браться, и только по женскому легкомыслию можно было в это влезть, потому что, как говорил Миша Жванецкий, «даже у лошадей морды наши, не знаю, как можно про Дикий Запад снимать». Об актерах Алла Сурикова никогда не отзывается негативно. На площадке у нее шутки, смех и праздник. А вот животных снимать, по ее собственному признанию, бывает непросто: – В картине «Дети понедельника» снимался козел по кличке Гриша. Вел себя соответственно: как только команда «Мотор!», он упирается, как козел, а как только «Стоп!», делает все, что надо. Я командую: «Мотор!», пленка идет, козел ничего не делает, а оператор, которого тоже звали Гриша, вслух считает: «Два доллара, два доллара, два доллара». Пленка-то дорогая. А на картине «Московские каникулы» у нас была овчарка Джекки. Замечательная собака. Группа дважды аплодировала ей на съемках. Один раз, когда Ира Селезнева сидела в саду, ела бутерброд, дала собаке, а потом актриса расположилась спать на скамейке. И Джекки легла рядом. А дальше по сценарию мимо шел актер в образе милиционера. Собака спрыгнула со скамейки и стала на него лаять. Это была с ее стороны настоящая импровизация… И второй раз, когда Лёня Ярмольник сидел у кровати, пес обошел ее, нашел кошелек, взял его в зубы, подошел к Лёне и ему показал этот кошелек. Это сделано было в одном кадре. – У многих режиссеров есть актер-талисман. У вас талисманом был Андрей Миронов? – Если бы он был жив, то, наверное, мы еще работали бы и работали. У меня с Андреем всего две картины. С Колей Караченцовым – пять, с Лёней Ярмольником – пять, Наташа Крачковская у меня в четырех картинах снималась, а Михаил Мишин и Александр Адабашьян «талисманят» уже в пятой картине. – Что у вас в ближайших планах? – Мне очень интересна история любви Леонида Варпаховского и Дуси. Они познакомились на Колыме. Варпаховский был секретарем Мейерхольда и был сослан как «враг народа», а Дуся – певица и сослана была как жена «врага народа». Аня Варпаховская, актриса, которая снималась у меня и с которой мы дружны, – дитя Колымы, дитя любви. Я надеюсь, что ее биография ляжет в основу моей будущей картины. Я бы с удовольствием сделала это кино о любви и о том, что когда люди молоды, то, где бы они ни были, жизнь побеждает.