Кино – грубее литературы

Юрий Кара – режиссер популярных фильмов конца 80-х «Завтра была война», «Воры в законе», а также автор одной из немногих экранизаций романа «Мастер и Маргарита», к сожалению, недостаточно известной широкому зрителю. Среди его более поздних работ – телесериал «Звезда эпохи» о Валентине Серовой (2005), фильм «Королев» об известном конструкторе (2007), а также 4-х серийная экранизация Шекспира «Гамлет. XXI век» (2010). 12 ноября Юрию Кара исполнилось 65 лет. – Если говорить о родословной – кто ваши предки и откуда такая необычная фамилия? – Русские и украинцы. Но мой прадед из Болгарии, был в плену у турок, видимо оттуда и фамилия. Я вырос в Донецке, окончил там физмат школу, и по первому образованию инженер, выпускник Института стали и сплавов в Москве. В Донецке кандидатскую написал. Но на ВАЗе, куда мы предложили наше изобретение (дожигатель топлива для «Жигулей»), его не приняли, сказали – мы не такая богатая страна, чтобы дышать чистым воздухом. Это было последней каплей, заставившей меня сменить профессию и поступить во ВГИК. – А до ВГИКа вы были как-то связаны с кино, театром? – В институте я был руководителем вокально-инструментального ансамбля. Я даже сочинил рок-оперу «Братская ГЭС» на стихи Евтушенко, и на вступительном экзамене во ВГИК исполнил отрывок из нее. Кстати, интересно было бы ее восстановить или снять какие-то отрывки в виде клипа. – Кто были ваши учителя? Я учился у Сергея Герасимова. Он тщательно отбирал учеников – на курс 15 человек – и говорил, что если из них выйдет 3-4 режиссера, он считает свою задачу выполненной. Он любил своих учеников, не давил на них, воспитывал личности и напоминал об ответственности, поскольку фильм будут смотреть миллионы. Говорил в шутку, что снимать можно все, кроме порнографии и контрреволюции. – Расскажите о начале вашей режиссерской карьеры. – В конце обучения нужно было снять дипломный фильм, и я снял «Завтра была война» по повести Бориса Васильева. Там была тема репрессий. Мой мастер Сергей Герасимов сказал: «Если будешь снимать, снимай честно». Когда я пришел на студию, ко мне скептически отнеслись – мол, что за мальчик, мы тут уже по 20 фильмов сняли, на что я им сказал: «Дерьма всякого наснимали, хватит – теперь настоящее кино снимать будем». И они меня прозвали меня «зверем» за требовательность в работе – я даже походку школьниц той эпохи постарался в фильме воспроизвести. – Проблем с выходом фильмов не было? – Тогдашний председатель Госкино Армен Медведев, уже зная, что снимается «Покаяние», разрешил его выпустить в прокат. Когда в 1987 г. фильм вышел, из антисоветского он превратился в самый советский и даже получил Золотую медаль им. А. Довженко "За лучший фильм на героико-патриотическую тематику". – А за границей фильм видели? – Да, с ним я попал на несколько фестивалей и познакомился с таким же дебютантом как я, ныне известным Оливером Стоуном. И я предложил Стоуну снять необычный фильм об Афганистане (тогда еще шла война) – первую серию я сниму с точки зрения моей, советской, а он снимет вторую о тех же событиях, но с американской точки зрения. Стоун подумал и сказал: "Нет, боюсь, у нас это не разрешат». «Как? – говорю я, – у нас только началась перестройка, мы так сказать только учимся у вас демократии, а у вас это не разрешат?». – Как вы думаете, если бы вы стартовали в Голливуде, ваша карьера была бы более успешной? – Трудно сказать. Мы представляли себе Америку раем. А я увидел там нищих, лежащих у магазинов. Спросил знакомых американцев: как же так, вы же богатейшая страна? Они говорят – это пример для остальных. Если не будешь работать с утра до вечера, ляжешь рядом с ними. – В СССР с его идеологическими запретами и дефицитом товаров было лучше? – В СССР все было ориентировано на идеального человека. А человек не идеален. Бог дал ему инстинкты, а потом создал запреты, чтобы инстинкты сдерживать. И капитализм конечно больше к инстинктам апеллировал, а мы – к идеальному человеку, к запретам на инстинкты. – Следующий ваш фильм был – «Воры в законе»? – После успеха картины «Завтра была война», мне предложили снять про Афганистан, но в сценарии было слишком много неправды. Я отказался, но поскольку съемочный процесс был запущен, мне разрешили снять что-то другое и самому выбрать тему. Я решил экранизировать рассказы Фазиля Искандера – «Чегемская Кармен» и др. Так появились «Воры в законе». Кстати, когда я приехал снимать в Абхазию, то с удивлением обнаружил, что персонажи этого рассказа до сих пор живут, за исключением самой Кармен, которую ее отец застрелил за позорящее семью поведение. Главный вор в законе Юра Лакоба, которого сыграл Гафт, сидел в тюрьме – и мне организовали с ним свидание. С виду это был тщедушный, ничем не примечательный человек. Милиционер, который его охранял, выглядел гораздо более грозно. – Говорят, Вас за фильм "Воры в законе" сильно раскритиковали? –Это было на фестивале "Золотой Дюк" в Одессе. Но Никите Михалкову там досталось еще больше. – За фильм "Очи черные", где снимался Марчелло Мастрояни? – Да. Там был Мастрояни, и ему кричали: "Как вам не стыдно сниматься у этого бездаря?". На что Мастрояни сказал: «Я сам пригласил Михалкова, я был инициатором этого проекта. Ну, а меня тогда ругали за кассовый рекорд, который, я думаю, никто до сих пор не побил: на рубль вложений – 100 рублей прибыли. – Это "Воры в законе"? – Да. У фильма был бешеный успех. И этого не прощают у нас никогда. Мне вдова Гайдая рассказывала: Гайдай скопил за всю жизнь 45 тысяч рублей, думал, на старость ему хватит. И тут пришел Гайдар, и все это превратилось в пыль. Мне за «Воров» первая выплата была 100 тыс. рублей. То есть, по тем временам, я был богат как Крез, но смог купить только квартиру и машину. Остальное потерял из-за гайдаровской реформы. – Андрей Смирнов (недавно вышел на экраны его фильм «Француз») сказал, что проклятые 90-е были самым лучшим временем – в смысле свободы. А вы что думаете про 90-е? – Хорошо было олигархам, которые наворовали в эти годы денег. А я переживаю за тех ребят, которые гораздо их всех умнее, но сколько бы они не получали, на квартиру не заработают. Все-таки социальной справедливости в Америке больше. Там может появиться Илон Маск, который, я думаю, у нас никогда не появится. Я снял фильм про конструктора Королева, который делал наш ракетный ядерный щит. Ему дали задание – сделать пороховые ракеты, а он пустил их на более эффективные – жидкостные, за что был репрессирован и чуть не погиб в Магадане. Вот история нашего Илона Маска. – Это Илон Маск сталинской эпохи. Сейчас, я надеюсь, многое изменилось. А все-таки, чем стали для Вас 90-е? – Во-первых, я снимал «Мастера и Маргариту» – можно сказать, последний фильм советской эпохи – и совершенно выпал из времени: эпоху ваучеров просидел в монтажной. А потом вообще какое-то время был без работы. Снимал "Ералаши", рекламу, но никуда из любимой профессии не ушел. – Почему «Мастер и Маргарита» так долго не выходил на экраны? – Тема для меня болезненная. В 1994 году Дума приняла закон о продлении авторских прав на 50 лет, и наследники Булгакова продали права на экранизацию в Голливуд. Несколько лет Канны ждали меня, но, увы. Даже Харви Вайнштейн спрашивал меня в Каннах: где фильм, о котором все говорят, но которого никто не видел? Они хотели его купить для проката. – Как проходили съемки «Мастера и Маргариты»? – Непросто. Периодически все останавливалось, но я находил новых спонсоров и новые деньги. Маргариту, как вы помните, играла Анастасия Вертинская. Николая Бурляева я планировал на роль поэта Бездомного, но он меня убедил: «Попробуй – лучше меня Иешуа не найдешь», и я взял его вместо Бориса Плотникова. А Бездомного сыграл Сергей Гармаш. Христос в исполнении Плотникова был как Евангелие от Иоанна – такой простой, обстоятельный. А Христос Бурляева – любящий всех, искренне верящий, что все люди – добрые. Но на кресте при 50-градусной жаре Бурляеву было не так комфортно, как в павильоне. И никто не хотел, как описано в Евангелии, пронзить бок Иисуса (т.е. Бурляева) копьем, думали, что это нехорошо. Наконец, согласился наш художник, потому что он знал, что воин Лонгин, положивший конец страданиям Христа, впоследствии был канонизирован, а само копье стало священной реликвией. Мастера прекрасно сыграл Виктор Раков, и если бы фильм вышел вовремя, я уверен, Виктор был бы более востребован как актер. Когда фильм положили на полку, я стоически рассуждал – если сам Булгаков не увидел романа, значит, и я подожду – и ждал 17 лет. – А почему он вышел? Истек срок авторских прав? – В этом заслуга кинопрокатчиков "Люксора", которые убедили продюсеров, что фильм еще востребован зрителями. – Как вы думаете, Булгаков проводил в этой книге параллель между собой и Христом? – Готовясь к съемкам, я читал рукописи Булгакова в Ленинке, и в ранней редакции он действительно проводил параллель Иешуа – Пилат, Мастер – Сталин. Но потом, мне кажется, он понял, что линия Иешуа – самоценная история. – Получается, что любой непризнанный талант может ассоциировать себя с Мастером? У вас не было такого ощущения? – В чем-то было. Я, наверное, самый нереализованный режиссер. У меня снято 10 фильмов и лежат 20 неснятых сценариев. Я хотел снять «Остров Крым» по Аксенову и даже ездил в Вашингтон, привез сюда Аксенова, но он продал права американцам. Написал сценарий «Пикника на обочине», приехал домой к Аркадию Стругацкому, который жил на 26 этаже, и решил пошутить: «Как высоко вы живете, наверное, близко к Богу?» на что он мне ответил: «Так ближе к Богу не будешь – Бог у нас внутри». Собирался снять Данте «Ад», «Идиота» совместно с американцами – Шэрон Стоун должна была играть Настасью Филиповну, и Настасья Кински просилась на эту роль, ссылаясь на то, что ее зовут так же как героиню, а еще был в планах фильм про космос и фильм к столетию Сахарова. – А почему у вас так много нереализованных сценариев? – Может быть, потому что я не примыкаю в киноиндустрии ни к либералам, ни к группе Михалкова. В Нью-Йорке есть улицы под названием стрит, а перпендикулярно идут авеню. Но есть одна улица, которая идет не по правилам – Бродвей. Вот я такой знаете, Бродвей, не по правилам иду. – А что за фильм «Приз – полет в космос»? – По книге Айтматова «Тавро Кассандры» о том, как космонавт остается на станции «Мир» и отказывается вернуться на Землю. Уже актер Стеклов прошел подготовку и готов был играть, но из-за денег все остановилось. Д. Кэмерон, режиссер «Титаника», хотел снять фильм "Миссия на Марс", и для съемок на станции "Мир" хотел получить консультацию у «famous Russian film director Yuri Kara», что мне, конечно, было приятно, но с него потребовали за съемки те же 20 млн и сказали, что «зайцев» в космосе не будет. Кстати, в НАСА ему тоже отказали, сказав: клоунов в космосе не будет. – А вообще, какой жанр Вы любите? – Все. Лишь бы было хорошее кино. Из последних мне очень "Интерстеллар" понравился. Мудрая картина. – А сами в каком жанре предпочитаете снимать? Психологическая драма? – Пожалуй, да. За "Воры в законе" меня всегда Эмиль Лотяну обнимал и говорил: "Мы с тобой два романтика". – Над каким проектом сейчас работаете? – Хочу снять исторический фильм про бриг «Меркурий» – про бой нашего крошечного корабля с двумя огромными турецкими линкорами в 1829 г. Николай I после этого издал указ, чтобы на флоте всегда был корабль с названием "Меркурий". После революции традиция прервалась, но я год назад был у Шойгу на приеме, рассказал эту историю, предложил традицию возродить, и они в апреле месяце вместе с президентом заложили несколько кораблей, один из них назвали "Меркурий". Хотелось бы снять о нем фильм, чтоб народ гордился своей историей. – То есть, в чем-то все-таки вас слушают представители власти. – Слушают, но денег пока не дали. Мы подавали заявку в Фонд Кино, но там даже не стали ее рассматривать – мол, мы не знаем, что это за подвиг. Сейчас сменилось руководство ФК, может быть, на следующем питчинге мне повезет, тем более, что президент и министр обороны корабль заложили. – Что с фильмом про академика Сахарова, с которым вы были на питчинге Фонда Кино весной? – Денег я не получил. Мне сказали, что все были за, только директор 1 канала Константин Эрнст против, не знаю, по какой причине. Они, видимо, считают, что деньги надо распределять среди мейджоров, а на сторону – не обязательно. – У вас еще снят сериал – экранизация Шекспира «Гамлет. ХХI век». Мы его увидим? – Да, СТС купил права и скоро покажет. – Вы смотрите сериалы? – Некоторые да. «Игру престолов» смотрел. Очень качественная сказка. Как режиссер скажу: хорошо снято. – Вы сами пишете сценарии своих фильмов? – Да. Говорят, любой человек может написать хотя бы одну книгу о своей жизни. Как сказал Феллини: "Любой фильм – это обо мне. Даже если я буду снимать о рыбе - это будет обо мне". Но я пользуюсь не только своим опытом. Кино грубее литературы. Тонкие материи, переживания в нем не всегда можно изобразить. Для меня сценарий – это наслаждение киноформой. Это отдельный вид искусства, как нам Герасимов говорил. Я просто ищу киноформу. Сам сценарий для меня – это поиск другого жанра. – Ваши фильмы ведь в основном – экранизации? Васильев, Искандер, Булгаков. А сериал "Звезда эпохи" про актрису Серову? – Практически тоже экранизация по письмам Симонова. Он писал о своих переживаниях, об отношения с Серовой... Целую пьесу написал о ее романе с Рокоссовским. Алексей Симонов, сын писателя, не разрешил нам использовать стихи отца, и пришлось взять военные стихи и весь сценарий переписать. – Ваше отношение к фигуре Сталина? Вы ведь сняли еще фильм «Пиры Валтасара». Сейчас как-то мнения разделились полярно. – Я солидарен с Эрнстом Неизвестным, который сделал памятник Хрущеву – наполовину черный, наполовину белый. То же самое можно сказать о Сталине – правда, не уверен, в какой пропорции в нем смешано черное и белое. – А у вас было желание пойти в политику, как Станислав Говорухин, например? – Собственно, Говорухин меня туда и позвал. Я тоже был доверенным лицом Президента и говорил ему – надо кино поднимать. Он ответил, что создали Фонд Кино и людям нравится. Конечно, нравится – тем, кто работает в Фонде Кино. Они получают 5 млн долларов в год и особо не отчитываются о том, что было снято... Комиссии, которые сами себе распределяют деньги. Ну, Сельянов, Михалков еще оправдывают выданные им субсидии, а остальные… – С каким чувством встречаете очередную круглую дату? Довольны тем, что удалось сделать в профессии? – Вообще-то дата "полукруглая", и считаю, что еще рано подводить итоги. Хотелось бы дальше попробовать реализовать задуманное. – Вы чувствуете себя на свои годы? – Чувствую себя так же, как и тот 27-летний амбициозный парень, который пришел поступать во ВГИК, чтобы когда-нибудь увидеть в титрах своего фильма: "Постановка Юрия Кара". Словом, по-прежнему полон желания творить!