Неправильные декабристы «Союза спасения»

Кинокритик Антон Долин, обычно лояльный к отечественному кинематографу, раскритиковал картину за излишнее морализаторство. По его мнению, параллели с современностью в фильме слишком очевидны, а посыл — откровенно антиреволюционный. Но в этом нет вины создателей «Союза спасения». Сравнения политических деятелей настоящего с декабристами начались не с него. О декабристах в феврале 2019 года говорит в программе «Один» писатель Д. Быков, сравнивая с ними М. Ходорковского. Журналист В. Дымарский в рамках дискуссии программы «Дилетант» сравнивает декабристов с А. Навальным. В этом нет бахвальства или чрезмерной гордыни, в обществе просто происходит примерка социальных ролей революционеров прошлого на современные протестные движения. Равняться, кроме декабристов, откровенно говоря, не на кого. Лжедмитрии и Пугачевы подходят на роль благородных борцов с режимом с натяжкой. Ориентироваться на большевиков? Этот образ может кого-нибудь ненароком отпугнуть. Совсем другое дело — офицеры русской армии, аристократы с идеальной выправкой, грассирующие лучше французов, мыслители и поэты. С ними в один ряд себя поставить не стыдно. Оппозиции должна льстить такая параллель. «Союз спасения», пусть он и проводит по этой параллели новую, кинематографическую черту, в сущности — не об этом. Вряд ли создатели фильма пытались обличить революцию и требования о конституции. Но случайно они сделали то, чего не сделал в свое время ни Николай I, ни все последующие Александры — показали слабые стороны декабристов. «Историография декабризма возникла сейчас же после того, как прогремели пушки на Сенатской площади», — в этой романтизированной гиперболе отразился исторический контекст восстания 14 декабря (по старому стилю) 1825 года. Декабристы быстро стали феноменом. Первые сообщения о бунте на Сенатской появились — никто не пытался замалчивать конфликт — уже на следующий день в правительственной прессе: заговорщики назывались там «скопищем кровожадных цареубийц», пытавшихся осуществить в России «преступные» замыслы. «Не в свойствах и нравах русского народа был сей умысел», — добавляли издания. На этих сообщениях всё, в общем-то, и закончилось. Романовская власть не пыталась скомпрометировать имидж декабристов, позволяя сообщениям об их благородстве распускаться первоцветами на страницах либеральной прессы. «Заблуждение очень достойных, воспитанных и благородных людей», «печальный отголосок революционных бурь на Западе», «бунт самых благородных людей Отечества» — для великосветского Петербурга декабристы были проблемой тотально близкой — чьи-то друзья, мужья и братья, они не заслуживали яростной критики, потому что их семьи оставались на государственной службе, ходили на приемы, не были отлучены от двора. Восстанию на Сенатской площади придают теперь значение, которого тогда оно не имело. Воспользовавшись периодом Междуцарствия, гвардия попыталась сменить одного царя на другого. В фильме говорят: «Мы — гвардия, мы и есть порядок». Дело нехитрое, в эпоху дворцовых переворотов гвардия только и делала, что свергала и назначала царей, и с этих позиций восстание на Сенатской — просто очередной гвардейский бунт. В советской историографии эту позицию, разумеется, посыпали пеплом забвения. Сенатская площадь — квадратная, у нее четыре стороны, и просматривается она с каждой из них, даже с противоположного берега Невы. Неудивительно, что существует так много точек зрения. Как кубик Рубика ни собирай, одноцветной стороны не получится. Даже среди декабристов не было единого понимания того, что именно они делают. Есть анекдот, в котором старушка спрашивает внука: «Это кто там вышел на площадь и чего они хотят»? И он отвечает: «Это большевики, бабушка, они хотят, чтобы не было богатых». «Странно, — отвечает женщина, — а мой прадед выходил на Сенатскую, чтобы не было бедных». «Союз спасения» — фильм не о декабристах. Его стоило назвать «Сенатская площадь», потому что это фильм об историческом прецеденте, но не о его предпосылках или последствиях. Ни программа декабристов, ни их идеологические столкновения, ни их образовательная деятельность, ни даже Отечественная война, во многом определившая их стремления, в фильме не показаны. Зато начинается картина важной смыслообразующей сценой — разговором будущего декабриста Муравьева-Апостола с императором Наполеоном во французской школе. Иностранный агент?! *смайлик постиронии* Вся ересь с Запада? В других кадрах декабристы на фоне красивых залов тех особняков Петербурга, которые сдаются в аренду, уже пьют шампанское, читают стихи, пьют шампанское, размышляют о тягостном положении страны, пьют ша... Да, программа их, судя по всему, концентрируется вокруг распития шампанского. На экране — красиво одетые дворяне говорят красивые речи. Но это не декабристы. Декабристы издавали альманахи, устраивали публичные лекции, занимали высокие государственные и военные посты. Союз благоденствия, Союз спасения, Южное и Северное общество — эти организации и раскололись-то на многочисленные куски из-за разницы во взглядах! «Русская правда» Павла Пестеля и «Конституция» Никиты Муравьева были не малостраничными манифестами, они содержали в себе конкретные идеи и обширные политические взгляды. Кем показан Пестель в «Союзе спасения»? Павел Прилучный восхитительно справляется с излюбленной ролью нервозного деспота. Вообще все актеры будто бы участвуют в конкурсе «Кто выдаст больше эмоций за одну минуту экранного времени». Спойлер: Прилучный — победитель. Лица на экране меняются слишком быстро: не то, что декабристов, актеров запомнить не получается. Показывать идеи на экране — долго и тяжело, да. Но создатели «Союза спасения» сняли до этого «Адмирала», и у них есть опыт чтения переписок поверх экрана под красивые картинки, почему не воспользоваться им? Это фильм, конечно, о семье. У декабристов она подчеркнуто отсутствует. Хотя даже человек, который никогда историей декабризма не интересовался, наверняка знает историю о женах декабристов, последовавших за ними в сибирскую ссылку. Где жены в фильме «Союз спасения»? Собирательный образ спутницы декабриста лег на хрупкие плечи Софьи Эрнст. Она играет невесту (не жену!) сидящего в Малороссии Муравьева-Апостола, томно вздыхает и взволнованно бегает. В эпоху феминизма образ явно недостаточно глубокий. Говорит девушка и знаковую фразу: «Тебя все любят. Я ехала сюда, мне все кланялись, потому что я твоя невеста». Любой друг или напарник мог бы произнести ее столь же драматично, вовсе не обязательно для этого тратить ограниченное — а оно действительно ограничено, потому что половину сцен просто не удалось показать хронологически — время картины на бессмысленную любовную линию, которая нигде не начинается и ничем не заканчивается. Разумеется, проблемы с семьей есть и у Кондратия Рылеева. Ему прямо говорят, что он свою семью тоже вывел на Сенатскую площадь, лишив ее возможности жить спокойно и хорошо. Рылеев о семье не подумал, в отличие от примерного семьянина великого князя Николая Павловича. Николаю Павловичу, кстати, повезло. Его хорошо продумали, и поскольку он на своей монархической стороне почти один, времени ему тоже выделили достаточно. Вот будущий Николай I говорит: «Они убьют мою семью», вот он обнимает маленького кучерявого Александра, будущего Александра II, под музыку, в которой любой житель России идентифицирует «Сансару» Басты со строчкой: «Мы будем петь голосами своих детей и голосами их детей». Декабристы думают о судьбе страны, Николай думает о судьбе страны и семьи. О народе благополучно позабыли все. Великий Князь и будущий император, кроме того, мастерски бросает на людей мученические, тяжелые взгляды. «Вся кровь всегда будет на мне», — драматично шепчет он, и власти, конечно, сочувствуешь. Другое дело, что именно так всё и было, и в чем нельзя упрекнуть создателей фильма, так это в не историчности повествования. В фильме нет мавзолея Ленина на Красной площади в 1905, нет неправильного цвета стен у Зимнего дворца, и даже архитектура Сенатской площади соответствует действительности. Актеры, ограниченные временем, одним поворотом голову выдают весь эмоциональный диапазон, так что о характерах персонажей начинаешь даже что-то понимать. Операторская работа заслуживает отдельных восторженных оваций: странные, пляшущие переходы с эффектами замедления и ускорения смотрятся не просто хорошо, а цельно, что удивительно, учитывая, каким разрозненным получилось повествование. Музыка, которую Антон Долин назвал сельской дискотекой, на самом деле создает удивительный синкретизм искусств. Прошлое оборачивается в настоящее, настоящее, приподнимаясь на носках, удивленно вглядывается в прошлое. Без текстов песни хорошо и гармонично ложатся на раскадровку. В «Адмирале», кстати, Колчак тоже под Меладзе в военный китель кутался. Правительственная сторона раскрыта. Раскрыт Милорадович, для которого долг важнее собственных принципов, раскрыт Николай, терзающийся и мучающийся чувством вины. Раскрыт даже существующий где-то в эфире Великий Князь Константин Павлович, идеальный образ, светлый рыцарь, надежда на перемены. Его потому и нет — он и в истории так исчезает — потому что он не может существовать в российских реалиях, он — только мечта. Но раскрыты они, потому что их мало. На экране почти нет Бенкендорфа, допросы Николай ведет лично, на площадь приезжает лично, команды отдает лично. И против него — как минимум десять центральных персонажей, которых пытаются показывать равномерно, поэтому во время восстания на Сенатской площади, когда зрители, замерев, пропускают через себя кульминационный момент, мы вдруг оказываемся в Малороссии и наблюдаем за тем, как горит сарай в южных полках. То есть это, конечно, бунт Черниговского полка. На Сенатской площади услужливо ждут, когда мы вернемся. Перед смертью Муравьев-Апостол вспоминает Александра I, с которым пил шампанское. Эта сцена — любимая у создателей тоже со времен «Адмирала», потому что тот примерно так и заканчивался — воспоминаниями о шампанском и балах. Но в контексте «Союза спасения» она смотрится хорошо. Бунтовщик вспоминает не победу над Наполеоном и не Императора, он вспоминает свою собственную надежду, что всё могло быть лучше. Эта надежда заставила декабристов вывести полки на Сенатскую площадь. Фильм обличает их жажду геройства, их нервозность, их пьянство, забывая, кем были эти люди, а они были представителями великих дворянских родов, героями войны, авторами нескольких политических программ, мечтателями и идеалистами, да, но не глупцами, не праздным сообществом ребят, которым просто нечего делать. Грехи у декабристов были. Был даже свой Иуда. Каховский, убивший генерала Милорадовича, героя Отечественной войны, откровенный отморозок, через которого можно было показать ущемленность, жестокость движения. Символично, но никто из четверых декабристов, казненных вместе с ним, в день казни не подал ему руки. Они его осудили. Мы этого не увидели. Милорадович, представлявший долг, дал перед смертью вольную своим крестьянам, но этого тоже не показали. Между героями отсутствует связь, они действуют автономно. Каждый из них настолько многогранен, что играть фактически нечего. Скажи вам, что нужно за 5 минут сделать то, на что вы обычно тратите два часа — любой растеряется. Сцена падения человека под лед — адмиральская, сцена с саблей, подаренной персоной императорской крови — адмиральская, манера использовать современные русские песни в качестве саундтреков — оттуда же, из Адмирала. Но Адмирал (тоже, кстати, существующий и в варианте фильма, и в варианте сериала) посвящен жизни одного человека. В «Союзе спасения» попытались показать огромную картотеку персонажей, которых даже историки без подписей вряд ли смогут опознать. Они мелькают на пять минут, кричат о победе, а потом теряются в бесконечных хождениях от Зимнего к Сенатской. Этот фильм настолько хорош, что его потенциал поражает, и именно поэтому к нему будут и есть претензии. Если бы картина была плохой (как Матильда, например), писать было бы нечего, полемики бы не существовало. «Союз спасения» задает вопросы, и не один, не два и даже не десять, вопросов слишком много, чтобы дать на них пристойный ответ за два с половиной часа. И количество вопросов не сократить, их столько в мировой истории. Это вопросы самой России, русского народа, русского дворянства. Взяться за такой исторический материал — уже геройство. В случае с «Союзом спасения» создателям просто не хватило пространства развернуться. В фильм впихивают, как в старый чулан, уже заполненный вещами, всё, что можно было. Пытаются показать и Южное общество, и Северное, и восстание, и следствие, и детство, и смотры. Даже два с лишним часа экранного времени — а это большой хронометраж! — объективно не способны всё это вместить. Вероятно, создатели фильма в российской традиции планируют убить двух зайцев сразу — снять и фильм, и сериал одновременно, чтобы на прокате заработать больше денег. Продюсеров сложно винить в этом, вина лежит скорее на самом российском кинематографе. Российская история — сказочный кладезь сюжетов для сериалов и фильмов. После успеха «Тюдоров», «Версаля» и «Короны» даже голливудские шоураннеры вспомнили, что в мире существует огромная страна с историей, только и состоящей из конфликтов, сражений и любовных драм. Netflix уже снял ущербных «Последних царей», HBO — «Екатерину» и «Чернобыль». И в этой обстановке Россия должна бы вкладывать деньги в производство качественных картин о собственной истории. Желательно — не пытаясь при этом стрелять из одного ружья по трем мишеням. Декабристам на Сенатской не хватило народу. Они не знали, что им делать в случае победы. Их программа слишком отличалась даже внутри заговорщических организаций. Фильм указывает на эти недостатки, забывая о некоторых достоинствах. «Союз спасения» похож на книжку, которая написана красива и очень тебе нравится, но к концу, закрыв ее, ты всё ещё не понимаешь, что автор хотел сказать романом. А что-то говорить нужно, иначе в кино теряется голос, и оно снова возвращается к формату немого. «О нас в истории страницы напишут!» — говорил на совещании у Рылеева накануне восстания поэт-декабрист Александр Одоевский. Страницы были написаны, и постамент для их казни действительно стал пьедесталом памяти. До сих пор, как и при Герцене, имена пятерых казненных декабристов известны каждому — Кондратий Рылеев, Павел Пестель, Петр Каховский, Михаил Бестужёв-Рюмин и Сергей Муравьев-Апостол. Этот фильм ничего не поменял в отношении к ним, не актуализировал вопрос протестов и либерализма. И всё, что говорили люди, выходя из кинотеатра, кратко укладывается в «ну, ждем теперь сериал». Жаль, что кино превратилось из полноценного вида искусства в элемент пиара телевидения.