Ингушское кино: горцы, возмездие и дахчан-пандар
В новогодние выходные в кинотеатрах Ингушетии было особенно много зрителей, что неудивительно: здесь впервые показывали фильм местного производства — историческую короткометражку «Сайти — сын Зоули». Ингушское в этом фильме все: режиссер, актеры, язык, декорации, сюжетная основа и даже средства для съемок искали, как тут принято, всем миром. Фильм снимали прошлой зимой в горном районе республики, а осенью он уже получил признание на международном студенческом фестивале ВГИКа, а также взял Приз Гильдии кинооператоров имени В.И. Юсова. Теперь создатели мечтают показать короткометражку в Каннах, но признаются, что главное для их жюри — это ингушский народ. Наш корреспондент поговорила с режиссером Амуром Амерхановым и оператором Александром Родиным сразу после премьеры фильма в Назрани. Вглубь истории А. Амерханов: Для фильма я выбрал сложный временной период — время перепутья, подвешенного состояния после прихода царской власти и еще до появления коммунизма как на Северном Кавказе, так и во всей России. Это бедственное положение народа, зажатого между режимами, но пытающегося самоопределиться, найти место под солнцем. Я не хотел пускаться в какую-то идеологию, а хотел просто снять фильм о простых людях, показать, какой была их жизнь в те годы. Это не история об абреке, о лошадях, горах и ручейках. Это фильм о сострадании. Мальчик Сайти идет этим путем, хотя он потерял отца и его враг-кровник перед ним, в его доме. Да и сам абрек. Все персонажи на протяжении фильма внутренне меняются. Получилась общечеловеческая история на ингушской почве. А. Родин: Да, эта история про всю Россию и про мир в целом. Через частное мы показываем общее. А еще фильм о взрослении: как мальчик становится мужчиной посредством своего выбора. Фильм! Фильм! Фильм! (а также всадники и пушки) А. Амерханов: Изначально я задумывал фильм как дипломную работу. Но мастера мне говорили: «Амур, какие всадники, какие пушки? Никто во ВГИКе сейчас такое, тем более для дипломной работы, не снимает. У тебя нет ни продакшена, ни опыта съемок». Это был просто вызов самому себе. А. Родин: С Амуром нас познакомил мой мастер Михаил Агранович. Когда я прочел сценарий, понял, что его никому не отдам. Он 100% мой. Буду снимать! Потом оказалось, что денег на съемки вообще нет. Нам нужно как-то выкручиваться и снимать, но мы выкрутились. А. Амерханов: У ингушей есть такая традиция — белхи (взаимопомощь, — Ред.), и вся работа над фильмом была ее воплощением. Очень много простых людей отозвалось. Хозяева дома предоставили нам сарай, который мы превратили в горскую саклю. Наши всадники — русские ребята из военной части — оторвались от своих дел и приехали, жили с нами. Владелец частного музея Ахмед Мальсагов передал на съемки все свои экспонаты: ковры — истинги, сабли, мечи, утварь различную. В общем, это настоящее народное кино. Часть денег на съемки тоже собирали через краудфандинговые платформы. Большую часть пожертвовал Муса Келигов, ингушский предприниматель и меценат. Место съемок изменить нельзя А. Родин: До фильма я никогда не был в Ингушетии. А тут как будто попал в фантастическую Нарнию какую-то! Видишь эти горы, пейзажи, и у тебя дух захватывает. А. Амерханов: Мне кажется, что мы объездили всю горную Ингушетию, чтобы найти нужную локацию. Выбор пал на селение Ляжги: именно там стоял сарай, который нам нужно было превратить в горскую саклю. Окон в нем не было, но решили, что сделаем их сами: разберем камни и поставим. В итоге вход сняли на улице, а все, что внутри происходит, — в павильоне. А. Родин: В сарае коровы стояли. Так что невозможно было снимать. А. Амерханов: До начала съемок в Ляжги мы еще поработали там физически: перекопали кучу дерна, накрыли все современные постройки, «скосили» холм ради одного кадра. Саша у нас очень упертый оператор, если ему нужен один кадр, он «убьет» всех, но этот кадр снимет. Мы стесали пол скалы, чтобы проложить рельсы для камеры. А. Родин: Продюсерской группы, которая могла бы все организовать, у нас не было. Поэтому мы с Амуром были еще и грузчиками. «Когда ты дрался в последний раз?» А. Амерханов: С подбором актеров на главные роли вообще не возникло сложностей. Мы проводили кастинг только на роль Сайти. На прослушивание пришло примерно 25 человек. Я просто задал всем претендентам один вопрос: «Когда ты последний раз дрался?» Многих он ввел в смятение. И только Алисхан Ганижев ответил: «Вчера». Именно он и сыграл Сайти в нашем фильме. Сейчас Алисхан — обладатель приза «За главную мужскую роль», который ему присудило жюри кинофестиваля во ВГИКе. А. Родин: Этот мальчик абсолютно сельский, близкий к природе, далекий от тонкостей театра и кино. Но настоящий мужик! А. Амерханов: Магомед Зурабов, который исполнил роль абрека, никого и не играл. Он — артист, но и бывший афганец, служил в десантно-штурмовой бригаде. Там потерял глаз. В общем, боевой человек. Ну и мать Сайти, в роли которой Дугурхан Кодзоева, или Дугуля, как мы ее называем. Она — профессиональная актриса, работала в Чечено-Ингушском государственном театре, на местном телевидении. Человек с большим театральным опытом, который очень помог. Жесткая «природная подстава» А. Родин: Сложности постигли нас и во время съемок. За месяц подготовки в Ингушетии не выпало ни снежинки, и два первых дня мы отсняли в сухую погоду. На третий день проснулись и увидели, что вокруг все абсолютно белое — и фоны, и горы. А у нас эти сцены шли в стык: по сюжету все происходит в один день. Нам нужно было срочно придумать, как смонтировать материал, который мы уже отсняли. По времени мы были ограничены: на всю съемочную группу в 50 человек уже куплены обратные билеты в Москву. Вот это была такая очень жесткая «природная подстава», я считаю. А. Амерханов: Потом мы придумали, почему в фильме пошел снег. Для меня это оказалось самым сложным. Пятьдесят человек смотрят вопрошающе «Ну, что?», стоят, ждут. Ты понимаешь: то, как сейчас придумаешь, так оно в кино и будет. Флейта самураев-убийц и другие саундтреки А. Амерханов: Лейтмотивом фильма идет национальный инструмент — дахчан-пандар. Нам хотелось добавить фильму необычное звучание. Мы познакомились с девушкой, которая путешествует по миру и коллекционирует духовые музыкальные инструменты. Она предложила японскую флейту самураев-убийц, индейскую флейту (пимак). И попала в точку! Использовать этномузыку было отличной идеей, и это, мне кажется, придало глубокий характер нашей кинокартине. И даже какую-то самурайскую историю. И абрек наш — такой старый, изможденный, чьи уже устарелые идеалы давным-давно никому не нужны. Но он свято следует им, как Дон Кихот сегодняшних дней. А. Родин: Много профессионалов, известных в российской киноиндустрии и музыкальной сфере, помогали нам бесплатно. Конечно, если бы мы платили всем как положено, то бюджет фильма был бы раза в четыре больше. Языковой вопрос А. Амерханов: «Сайти — сын Зоули» не этнографический очерк и не документальный фильм. Это художественное кино. Но при этом нам хотелось максимально детально проработать предметный мир фильма: от интерьера горской сакли до шва на форме солдат тех времен. С такой же идеей мы подошли и к языковой составляющей. Фильм на родном языке не мог звучать на современном ингушском. Поэтому мы решили представить речь героев на языке, который использовался нашими предками в начале XX века. А. Родин: Когда я услышал впервые ингушский язык, подумал, что люди ругаются. Он, на самом деле, твердый, совсем не тихий и очень эмоциональный. И мелодичен по-своему. Мы долго думали, как показывать наш фильм в России — с субтитрами или с дубляжом. Решили — с дубляжом. Так более «киношно». А. Амерханов: Теперь надеемся, что ингушский язык впервые зазвучит на международных фестивальных площадках класса А. С английскими субтитрами, конечно. Главное жюри А. Амерханов: Для меня ингуши — это очень важное жюри, потому что фильм о них. Они должны его посмотреть, откликнуться на него. Судя по московскому показу, для всей нашей команды было большой удачей, что люди выходили на эмоциях, женщины вытирали слезы, значит, мы их зацепили. Если бы у меня был какой-то страх, я бы не снимал кино. Окно в Европу А. Амерханов: Мы получили приз за лучшую организацию съемок и приз зрительских симпатий на фестивале во ВГИКе. А туда приходят люди, которые знают о кино все. Многие подходили и говорили: «Круто!» Для меня это большой показатель. А Саша к тому же взял приз Гильдии кинооператоров. Дальнейшая цель — международные кинофестивали, так что пока в широком прокате фильма не будет. Первоначальный отбор на Берлинале мы уже прошли. Но что будет дальше, еще неизвестно. Помимо этого фестивальные промоутеры прислали список из 45 мировых фестивалей, на которые мы по всем критериям подходим. Сейчас ищем средства, чтобы оплатить взносы за участие. Это для нас большие деньги: каждый фестиваль по 300 долларов, 400 евро. Больше всего хотелось бы представить фильм в Берлине, в Каннах и в Венеции — на фестивалях класса А. Если нас кто-то из них возьмет, то будут разрывать и все остальные. Продолжение следует… А. Амерханов: А еще мы планируем снимать продолжение этой истории. Вторая часть — она уже про 70-е года XX века: когда ингуши вернулись из депортации. Мы написали сценарий и думаем над локацией: нам нужны виды старого Грозного 70-х годов, а их воссоздать не так-то просто. А. Родин: Да, мы сейчас начинаем весь путь заново. Все, как с этим фильмом.
