Ольга Погодина: При создании сериалов очень важны деньги и мозги

Многосерийный детектив «Легенда Феррари» рассказывает о разведчице Ольге Голубовской, известной как Эль Феррари. Ольга Погодина не только сыграла роль шпионки, но и выступила продюсером картины. — Ольга, каково было играть разведчицу? — Актерство сродни профессии разведчика. Нужно очень верить в предлагаемые обстоятельства, чтобы быть максимально достоверной. Этого мне очень часто не хватает в театре. — Теоретики театра и его адепты с вами бы поспорили. — Это само собой, но каждый человек имеет право на свою точку зрения. Для меня кино — искусство более приближенное к жизни своей простотой и естественностью. И, наверное, тем, что это такая удаленная иллюзия — фактически создание новых миров. — А теперь вопрос как к продюсеру этого проекта. Нынешнее обилие художественных лент о советском прошлом — это некое стремление осмыслить свою историю? — Эта картина так не похожа на все, что снимают и снимали, особенно по отношению к советскому прошлому — она не имеет к нему ни малейшего отношения. У меня была возможность снять очень красивое время. И я не встаю ни на сторону красных, ни на сторону белых. «Легенда Феррари» — кино не куртуазное, но 1920-е годы подразумевают изысканные костюмы, флер нуара. В то время в моду входила чувственная смелость — ни до, ни после этого не было, — 1920-е были этакими раскрепощенно-сексуальными. Наша картина — шпионский детектив. Очень мощный, динамичный и чувственный. Некий замес «Основного инстинкта» и «Белой гвардии». Исторический период взят, с одной стороны, ради красоты, а с другой —ввиду своей отдаленности от настоящего, он дает возможность донести свое видение современности. — То есть осмысление не прошлого, а современности? — Осмыслять нужно именно современность. Люди, к сожалению, не могут делать правильные выводы из своего прошлого, и поэтому все бессмысленно движется по кругу. — Как возникла идея сериала? — Я очень много читаю, ищу истории. И вдруг натыкаюсь на таран яхты Врангеля: итальянский четырехпалубный пароход «Адриа» раздавил его яхту. Она за считаные минуты ушла под воду якобы со всем золотом Белого движения и личным архивом Врангеля. А потом оказалось, что это была операция Елены Феррари — нашей героини и ее британского визави. Мне стало интересно. — В чем завязка картины? — В картине шесть главных ролей, из которых три заглавные: Елена Феррари, Максимилиан Эрмлер, которого играет Павел Делонг, и герой Константина Крюкова Яша Попов. Это любовный треугольник. Елена является зрителю как поэтесса очень модного в то время жанра чувственной лирики. Но при этом она снайпер, прошедший деникинский фронт. Именно она создала резидентную сеть в Европе и Америке, поэтому ее имя было засекречено много лет. Разведчика узнают, если он провалился, так что настоящих гениев мы не знаем и никогда не должны узнать. Вот в чем специфика профессии. И когда я увидела эту историю, я просила рассекретить ее дело, и так совпало, что прошел срок давности и это стало возможно. Если бы эта идея пришла мне десять лет назад, я бы не смогла сделать это кино. По легенде она была поэтессой, но стихи за нее писал герой Константина Крюкова — Яков Попов, он был ее напарником, младше по возрасту и по званию, и чертовски привлекательным. Но появился британский агент, который разрушил все планы. — Где снимали сериал? — Сложность таких исторических картин в том, что снимать негде — можно снимать в диком лесу или на зеленом фоне. Семьдесят процентов картины снято в хромакейном павильоне (хромакей — технология совмещения двух и более изображений или кадров в одной композиции, с помощью хромакея можно «удалить» фон и «подложить» изображение. — «ВМ»). Было восстановлено кораблекрушение. Таких трат на компьютерную графику я в своей практике не припомню. Приходилось очень много строить, целыми улицами. Снимали и на натуральных площадках «Мосфильма». Там построены целые кварталы, на мостовых лежит историческая брусчатка. У нас должно было ездить много исторического транспорта — восхитительные машины тех времен, мы погони на них снимали. Так что все приходилось рисовать или строить. Сейчас уже нигде не найти настоящую фактуру — все равно надо закрывать хромакеем вывески, современные здания по фону, кондиционеры... Кино — это огромная иллюзия. У тебя зеленые стены и пустота, а ты уже создаешь атмосферу, бурю человеческих эмоций. — Не сближается ли кино с театром в этом смысле? — Нет, по технологии это совершенно разные вещи. — Когда нет видимого антуража, играть сложнее? — Опытному артисту нет разницы в этой ситуации. Но на сцене в театре ты уже завелся, у тебя прямое действие, и тебя никто не прерывает, никто уже не остановит. А в кино ты только сцену сыграл, а что-то пошло не так: свет, массовка, камера... И может быть по десять-пятнадцать дублей, которые ты обязан повторить с тем же накалом. Должна быть технология управления собственной нервной системой. Люди часто теряют нужное состояние и не могут в него вернуться. Кажется, что есть ощущение подстраховки — остановили, и ты можешь переиграть, но чтобы это сделать, нужны ресурсы — бывает такое, что на пятый дубль «чуда» уже не происходит. Во время монтажа я лучше оставлю хороший актерский дубль с плохим светом, нежели идеальный с технической стороны, но с плохой актерской работой. К артистам я отношусь с большим трепетом, и для меня ансамбль в картине — это все. Даже когда я как зритель смотрю кино и вижу, что очень хороший сценарий, история, режиссерски все прекрасно снято, но типажи или личности артистов меня не трогают, я не буду смотреть это кино. — Современные сериалы вы, конечно, смотрите? — Очень много. Отечественные, английские, американские, корейские, турецкие. — Как бы вы оценили уровень отечественных сериалов? — Очень важны деньги и мозги. Боюсь, это все, что я могу сказать. У нас есть картины, которые очень серьезно заявляют о соответствии мировым стандартам, но называть их некорректно. Мы не имеем права обсуждать коллег — все стараются, живут и работают как могут. Мне легче назвать очень крутые западные картины, они как бы на другой территории. — Об этом был мой следующий вопрос. — «Карточный домик» — я его смотрю позже, чем стоило бы, но завораживает. Из того, что еще первое в голову приходит — «Острые козырьки». А так у меня целый список есть. Сейчас очень много достойных сериалов, и это ленты высочайшего художественного уровня. Я и «Назарову» (сериал «Маргарита Назарова» 2016 года режиссера Константина Максимова, где актриса сыграла главную роль. — «ВМ») и «Легенду Феррари» тоже так определяю, потому что снято это как полнометражное кино, только на 12 серий. И ведь сейчас величайшие артисты ушли в сериалы: Кевин Спейси, Робин Райт, Шон Пенн — список огромный. Потому что драматургия перешла туда же. В последние годы кино — не все, но очень многое — стало аттракционом. Невозможно сделать в нем глубокие актерские работы, так что неудивительно, что весь мир ушел в сериалы. Я смотрю «Карточный домик» и понимаю: как здорово, что это не полный метр, как здорово, что хорошее длится долго. Есть смысл каждый вечер открывать компьютер и смотреть серию за серией. — Чего зачастую не хватает тем, кто хотел бы себя проявить в драматургии? — Зачастую не хватает образования и чутья. Очень остро нужны хорошие сценаристы, которые владеют законами драматургии и знают, что это такое. — Бывает ли такое, что вы смотрите картину как простой зритель и верите всему, что происходит на экране? — Конечно. Я очень благодарный зритель, когда меня захватывает. И тогда я погружаюсь в иллюзию, в этот виртуальный мир. Мне нравится там находиться, и я очень хочу, чтобы меня обманули, затянули и не отпускали. И тогда мне не хочется выходить из этого мира — он для меня гораздо комфортнее, чем тот, что за окном. — А с литературой так же? — Да, литература затягивает так же, как кино. — Современная? Поделитесь впечатлениями. — То, что меня действительно заворожило, я бы хотела превратить в кино и поэтому пока не могу рассказать. Скажу лишь, что современная отечественная литература есть! Люди обладают странным качеством — не ценить свое настоящее и все время оглядываться — вот раньше-то было лучше! Но живешь ведь сегодня. И есть литература, только ее замечать не хотят. И кино российское тоже есть — только сейчас модно критиковать... — Вы занимаетесь только кино? В театре уже не служите? — Я проработала в театре недолго, параллельно всегда занималась кино, и примерно через полгода после окончания института уехала в Болгарию. Там состоялся мой первый продюсерский проект, мне был 21 год. А в 2006 году снова вернулась к продюсированию — так на свет появилась «ОДА-Фильм». Я очень люблю кино — с пяти лет знала, что буду заниматься именно им. — Причина не в самом театре как таковом? — Нет, просто это абсолютно не мое. Мир чувственной иллюзии и технологии — вот что меня, интроверта, всегда привлекало в кино. Создание другой реальности, иные миры... Если задуматься, то это чудо. Читайте также: Михаил Полицеймако: У нас в стране много никому не нужных людей