Владимир Меньшов: «Наша любовь с годами только растет!»
И ей суждено было стать культовой! Мало того что фильм получил «Оскара», лента и сейчас, спустя четыре десятилетия, является одной из самых любимых в нашей стране. Как тут не сказать спасибо режиссеру Владимиру Меньшову, слезам которого Москва поверила тоже далеко не сразу... - Владимир Валентинович, вы родились в Баку, потом ваша семья перебралась в Архангельск, дальше были Астрахань и Москва - вырисовывается довольно обширная география. А какие остались самые яркие впечатления из детства? - Моя семья уехала из Азербайджана, когда мне было восемь лет. У меня поздняя детская память, в отличие от моей дочери, которая хорошо помнит, как она, завернутая в пеленки, лежала против нас с Верой, я помню себя лет с пяти, да и то эпизодически. Поэтому большого воспоминания нет. Детство, оно и есть детство... В Азербайджане я пошел в школу всего на несколько дней, а потом мы переехали в Архангельск (туда перевели отца, офицера НКВД. - Ред.), и там я по-настоящему уже учился. Дальше я уже работал и в Астрахани, и в Воркуте, так сложилась жизнь. И уже тогда мечтал о Москве. Правда, родители говорили мне: «Куда ты рвешься, какой ВГИК? Наше дело - это мединститут, пединститут». В Астрахани отец, как бывший моряк, устроил меня на водолазный катер. У меня в трудовой книжке есть запись: «Моряк второго ранга». Там прослужил год. Но я тогда ставил себе цель - поработать на земле и под землей: в Астрахани трудился еще на заводе, в Воркуте работал в шахте. Получилось и на воде, и под водой поработать. Так что мне жизнь все эти возможности предоставила. - Снять кино хотели бы про это? Может быть, про города, в которых бывали, жили? Про профессии? - Слушайте, я все-таки понимаю, что мне 80, а не 50. Мне хотелось бы снять фильм и о Баку, и о Париже, и о Москве, но «хотелки» есть, а сил уже нет. Надо их правильно распределять... «НЕДЕЛЯ РЕШИЛА ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ» - Кстати, почему выбрали именно ВГИК? - Потому что, когда ехал поступать в Москву, знал только про него. Вся жизнь и ее соблазнительность были понятны мне именно через кино. Я был увлечен кинематографом. Даже не знаю, с чем сейчас это сравнить. Актеры тогда были как визитная карточка поколения, они были для меня кумирами. В частности, я очень любил Николая Рыбникова. «Весна на Заречной улице» произвела на меня неизгладимое впечатление, и до сих пор я помню наизусть все реплики, все песни... И вот ВГИК: Рыбников, Ларионова, Фатеева - все красавицы и красавцы. Я приехал поступать во ВГИК со своим другом из Астрахани. Он подготовился: прежде участвовал в самодеятельности, серьезный такой товарищ. А я даже толком не понимал, что там нужно какие-то стихи еще читать, думал, что надо прогуливаться перед комиссией, а она скажет, годишься ты в актеры или нет. И в первый день мы даже боялись переступить порог - смотрели с обожанием и завистью на студентов. А когда на второй день все же переступили его, то увидели, что там огромное количество желающих учиться! В то время был конкурс 200 человек на место! Мы подали документы, и уже там узнали, что есть и другие театральные училища. Ух ты! Да мы поедем кругом и везде будем сдавать! Думали, что мы одни такие хитрые. А оказывается, уже все так давно делали... Я прошел первый тур во ВГИКе, мне дали место в общежитии. И это стало роковым, потому что еще неделю до следующего тура я напитывался той атмосферой. И это был мой мир! Это было важно, потому что многие люди, проваливаясь на вступительных экзаменах, бросают это и выбирают другую профессию. - Но вы же не сразу поступили тогда во ВГИК? - Да, я не поступил сразу. Но для меня это стало уже целью жизни! Та неделя и решила всю мою дальнейшую жизнь. Уже позже я поступил в Школу-студию МХАТ, затем окончил аспирантуру при кафедре режиссуры во ВГИКе. Сейчас руковожу режиссерской мастерской на Высших курсах режиссеров и сценаристов. «ПРО ФИЛЬМ ГОВОРИЛИ: «ПОЗОР!» - Вы стали обладателем «Оскара» еще в советские времена. Как тогда отбирали фильмы на эту премию? - Когда послали на «Оскар» фильм «Москва слезам не верит», тогда даже не было никакой комиссии - отправляло руководство Союза кинематографии. На каком-то тайном совещании было принято это решение. Выбор такой был сделан потому, что картина чрезвычайно понравилась Политбюро и лично Леониду Ильичу Брежневу. Они решили с ним не спорить и отправили эту картину, думая о том, что она обречена на провал. А она получила «Оскара»! Это произвело в наших кругах, как любят говорить журналисты, эффект разорвавшейся бомбы! По моментально изменившемуся ко мне отношению кинематографической элиты я сразу почувствовал, что совершил, так сказать, «неблаговидный» поступок. Люди, понимаешь, жизнь положили, чтобы получить этого самого «Оскара», знали всю подноготную, изучали все списки, лоббировали свои картины, знакомились с иностранными режиссерами... И когда я получил «Оскара», наша киноэлита заметно напряглась - от меня ждали каких-то поступков. - Боялись, что кого-то подсидите? - Это сейчас, задним числом, я понимаю, что с этим «Оскаром» можно было поставить себя в очень особое положение. - А вам не удалось? - Даже и не думал об этом. Но те, видимо, ждали. Вот представляете - Бондарчук с «Оскаром». Какое положение! В принципе и я мог на это претендовать. Дистанцироваться от кинематографистов, ездить во все страны мира... - Это выгодная позиция. - Выгодная, но не моя. Это роль, ее надо взять и играть. Ну а кроме того, могу сказать, что у меня не сложились отношения в кинематографической среде. И все началось как раз с «Москва слезам не верит». Ее не приняли как таковую. И не случись «Оскара», смяли бы картину. Вот перекреститься могу: не дали бы ей дороги. Спустили бы на тормозах до такой степени, что она оказалась бы в числе самых позорных неудач. Ведь как было первоначально заявлено: «Позор!» Когда картина только вышла, некоторые говорили: «Господи, да это мы на раз можем сделать». И начали делать. Не получилось. Оказывается, в этой простенькой мелодраме есть еще и кусочек хвоста черта, который превращает картину в вечно цветущее дерево жизни. - За что вас можно не любить, как думаете? - За многое. Недостатков у меня более чем. Человек я нелегкий, крутой. Кто меня знает, принимает таким, какой я есть, тем со мной легко и просто. А для малознакомых я - ершистый, колючий. Неудобный. «НАДО ДАВАТЬ ВТОРОЙ ШАНС» - Вы с Верой Алентовой женаты уже больше 50 лет. В чем секрет долгого брака? - Любовь - больше никаких секретов нет. Возможно, еще терпимость, которая воспитывается с годами... Но все же главное, повторюсь, в том, что у нас большая любовь, которая с годами только растет. - В свое время вы разводились. Скажите, надо давать второй шанс в отношениях? - Скажу следующее. В нашей семье получилось так, что наша судьба один в один была повторена нашей дочкой. Она тоже где-то на десятом году супружеской жизни приняла решение расстаться с мужем. У нас с Верой произошла счастливая случайность после этого: однажды мы проснулись в одной постели и решили больше не расставаться. Что же касается Юли и ее брака, через какое-то время после расставания с мужем у нее начались съемки, в которых на главные роли пригласили ее и Игоря (Игорь Гордин - супруг Юлии Меньшовой. - Ред.). И там она посмотрела на него другими глазами, увидела в нем что-то другое, чего не видела до сих пор... Юля благодарна судьбе за то, что они не расстались окончательно. Они прекрасно и счастливо живут - это я точно вижу. Так что да, надо давать второй шанс. - Ваш внук Андрей окончил в прошлом году Школу-студию МХАТ. У него есть режиссерские амбиции? - У него всегда они были. Уже в восемь лет он начал снимать кино, в главной роли у него была сестра Таисия. Когда Андрей окончил школу, он стал мне что-то говорить о режиссуре. Мне тогда показалось, что ему рановато этим делом заниматься, недостаточно жизненного опыта... Потом он увлекся Школой-студией. В свое время ее окончили и я, и Вера Валентиновна, и Юлия Владимировна... Ему понравилось там учиться. Но сейчас он снова вернулся к мыслям о режиссуре. Естественно, я никак не буду этому препятствовать... Валерия Хващевская, Максим Неверов. Фото В. Горячева
