Владимир Сычёв о детстве, тандеме с Нагиевым и воспитании дочерей

10 марта на канале ТНТ начинается показ комедийного сериала «Патриот», одну из ролей в котором исполнил актёр Владимир Сычёв. Всего в его фильмографии более 70 кинолент и сериалов, но зрители чаще узнают артиста по проектам «Физрук», «Бумер» и «Ералаш» — с последнего и началась его карьера. В эксклюзивном интервью RT Сычёв рассказал о своём хулиганском детстве, случае, который привёл его в профессию, и работе с голливудским актером Дольфом Лундгреном, а также объяснил, почему не даёт смотреть «Физрука» дочерям. — Скоро на ТНТ стартует показ сериала «Патриот», где вы исполнили очень яркую роль. Расскажите о ней. — Всё действие происходит в провинциальном городе. Я играю отца главной героини — такого своенравного, своеобразного дядьку, жёсткого, со своими принципами, взглядами на жизнь. Тем не менее, не скажу, что он настолько отрицательный — хотя моментами и бывает очень жёстким и требовательным как к своей дочери, так и к сотрудникам. Он хороший семьянин и старается быть, мне кажется, хорошим мужем и отцом. Он держит небольшой магазин, где работает и его дочь. Во всяком случае, привлекает её к работе в магазине. Из армии, со сверхсрочной службы, приходит парень, в котором Батя (так они зовут моего героя) видит потенциального жениха для дочки. Тот в неё влюблен. В сериале много разных подводных камней. Он, мне кажется, должен получиться очень смешным. Думаю, такого ещё не было. — Главный герой — большой патриот. Он верит в лучшее будущее, и ему не нравятся устои в городе, где всё происходит. Ваш персонаж — полная ему противоположность? — Я не скажу, что он — полная противоположность. Просто главный герой пришёл со сверхсрочной службы в армии, где, в принципе, молодых людей учат патриотизму, и всё направлено на это. Мне кажется, в него всё это там очень хорошо вбили. Он действительно идейный. Батя — просто уже немножко другая эпоха. Скажем так, другое поколение, со своими взглядами на патриотизм. Тем не менее, он — не полная противоположность. — Чем вас зацепил сценарий картины? — Во-первых, он очень смешной. Интересная идея. И подобран очень хороший актёрский состав. — По каким ролям вас больше всего узнают? Наверное, на улице к вам подходят и говорят: «О, вы же тот псих!» или «... тот терапевт». — Действительно. По поводу терапевта не скажу, что очень много. Первое, в основном — либо «Ералаш» из детства... — «Научите меня футболу»? — Да. На самом деле, у меня там десять сюжетов. Но самый медийный — «По бразильской системе». Либо, конечно же, «Физрук», который очень хорошо в народ зашёл. Люди его любят от мала до стара. И «Бумер», «Бабло»... — Вам не мешает амплуа Лёхи-психа из «Физрука»? Вы в нём с Дмитрием Нагиевым снимаетесь уже и в рекламных роликах. Кстати, скоро другой фильм выйдет с вашим тандемом — «Бумеранг»... — Там у нас два других персонажа и два других образа, нежели в «Физруке». В рекламе — да, прообраз Психа. Понятно, что там Дима и Володя. Но, тем не менее, персонажи и концепция роликов, в которых мы задействованы, в основном связаны с этими образами. А в фильме Петра Буслова «Бумеранг» — тоже два друга, два героя, но немного другие образы. И, конечно, мы стараемся по-другому существовать, чтобы никаких параллелей не было. На самом деле, запускается ещё один метр, где мы опять будем вместе. Будем стараться, чтобы нас не сопоставляли, отличали и от тех, и от других образов. И, да, на самом деле режиссёры, продюсеры и зрители больше воспринимают меня как комедийного актёра. Но я уже говорил и повторяю, что считаю себя больше драматическим актёром. Мне проще и гораздо интереснее играть драматические роли. Кстати, за драматическую роль в фильме «Маняшино озеро» (он ещё не вышел в прокат) я получил приз на фестивале. Я играю отца-одиночку, и там у меня глубокая драматическая роль. — А у вас две дочки, верно? Сколько им лет? Вы как-то говорили, что «Физрука» вы не даёте своим дочерям смотреть. — Сейчас старшей дочери, Анне, девять лет. Младшей, Марии, шесть — буквально в этом месяце уже исполняется семь. Когда вышел «Физрук», это было несколько лет назад, старшей было пять, младшей — три, и телевизор она не смотрела. Я считаю, что для этого возраста сериал, в любом случае, рановат. Там есть моменты «не для детских ушей». — А когда они посмотрят «Физрука»? Покажете им? — Ну, когда-нибудь посмотрят — думаю, покажу. На самом деле, как бывает: стараешься ограничивать, но попадаются те моменты... Получилось так, что я не все свои проекты смотрел. У меня их более 80. Есть те, которые хотел смотреть — в том числе это был «Физрук». По возможности, когда выходила следующая серия, приходил домой, закрывался на кухне один и просматривал. И в один момент зашла дочка, Аня, буквально на несколько минут. Соответственно, супруга сразу говорит: «Аня, выходи, папе надо посмотреть по работе, а тебе рано». На следующий день я забираю дочь из садика, ко мне подходит воспитательница: «Владимир Владимирович, мы, конечно, любим ваше творчество, за «Физруком» следим. Очень нам нравится этот сериал. Но детям бы, конечно, не рекомендовали вам его показывать». Я говорю: «Да вы что, ни в коем случае! Мы за этим следим, никогда они даже не подходили к телевизору». Она: «Ну, как же. Вот сегодня Анечка пришла в садик и говорит: «Мой папа вам всем по самые гланды». А там был момент как раз — мой герой достал меч и говорит племяннику из Батайска, который «траву», что ли, продавал: «Ещё раз узнаю — я тебе его по самые гланды засуну». На этом она зашла и это впитала. Вот почему не надо показывать детям. — Давайте перенесёмся в прошлое, в ваше детство, юность. Почему актёрское? Ну, я понимаю, «Ералаш». Потом вас позвали в другие проекты. Неужели, когда вы начали разговор об актёрском, ваши родители не сказали: «Так, всё. Наигрался. Иди в какую-нибудь профессию, которая точно принесет деньги». — Нет, родители такого точно никогда не говорили. Когда в детстве ко мне подошли на улице и предложили сниматься в кино, и я обрадовался, и мама была счастлива. Она сама мечтала стать актрисой, хотя всю жизнь, после окончания педагогического училища, проработала воспитательницей в детском саду. И отец у меня творческий человек. Он закончил Институт культуры по классу баяна. Учитывая, что всё свободное время я проводил на улице и в спортзале, занимался борьбой, съёмки в кино были огромным плюсом: не надо было ходить в школу в те дни, когда снимаешься. А учиться я очень не любил. За съёмки ещё и платили, так что это был двойной плюс. Мне, конечно, всё это очень нравилось: и встречи с интересными актёрами, с интересными людьми, которых я видел только по телевизору, и совместная работа на съёмочной площадке. Это всё доставляло огромное удовольствие. Учитывая, что я в детстве очень много был занят на съёмках, как в «Ералаше», так и в художественных фильмах, выбрать другую профессию мне и в голову не приходило. — Вы закончили ГИТИС в 1993-м. Тогда киноиндустрия находилась, мягко говоря, в упадке. Денег не было, актёров не снимали. Что вы делали после выпуска? — Я поступил в ГИТИС, и мне вообще не советовали говорить, что я в детстве снимался в кино. Бородин об этом узнал, когда я уже, по-моему, на втором курсе учился. Сниматься не разрешалось, чтобы не было никакого отрыва от занятий. Когда я учился на первом курсе, в 1988-м, кинематограф ещё был на плаву, а у меня было очень много предложений. Но чем больше отказываешься, тем меньше зовут. На втором курсе предложений было в разы меньше. А на третьем, это уже 1990—1991 годы, и кинематограф был в сильном упадке, и предложения прекратились. Помню только, наш курс снялся в первом российском сериале — «Мелочи жизни». Таня Матюхова играла главную роль, а все остальные, в том числе я, — какие-то второстепенные. Действительно, в 1990-е ни съёмок, ни предложений не было. Правильно говорите: кино было в упадке. Поэтому и я не снимался. — Знаю, что после окончания института вы работали в театре. — Да, но я ещё хочу добавить. В школе я учился очень плохо, меня чудом перевели в девятый класс. Никто не хотел из-за поведения и успеваемости оставлять меня в школе. Спасибо тёте — она была директором школы, поэтому хоть как-то тянула. За неудовлетворительное поведение меня хотели оставить на второй год и поставили школе условие: либо я отправляюсь на перевоспитание в лагерь пионерского актива на две смены, либо остаюсь на второй год. Понятное дело, я поехал. Там комсомольцы по-всякому «издевались» над хулиганами-двоечниками. То к памятнику Ленина поставят на два часа, то заставят маршировать или сдать ещё какие-то дисциплины. В общем, на первой смене я стал пионером-барабанщиком. А на второй — флаговым. И это сыграло ключевую роль. Вот тот случай в жизни, благодаря которому я попал в кино. Раньше каждый год в День пионеров со всех школ во Дворец пионеров направлялись на торжественную линейку делегации. И так случилось, что в нашей школе флаговый заболел. Это была плачевная ситуация, поскольку обязательно должен быть человек, который знает, что нужно делать, когда, после чего. Им говорят: «У нас же Сычёв был в лагере пионерского актива на перевоспитании, он точно знает!». Ко мне подошла завуч, попросила выручить. В ответ были выдвинуты условия. Я говорю: «С уроков снимете — поеду». Им ничего не оставалось делать, кроме как отпустить меня с уроков. Я поехал во Дворец пионеров, сделал всё, что нужно, но потом с этой линеечки аккуратненько улизнул. Лёг в тенёчке на газончике, постелил флажочек, чтобы беленькую рубашечку не испачкать, пилоточку под голову положил, держал в поле зрения свой класс и ждал, когда это закончится. И тут подошла ко мне женщина. Я всё время забываю, как её зовут. Даже записал в телефоне, но забыл. Я сначала убежать хотел — думал, опять из какого-нибудь РОНО. — Поймали. — Поймали. Она говорит: не бойся, в кино сниматься хочешь? Я говорю: «Очень хочу». Она мне дала бумажку, сказала прийти на студию Горького, на кастинг фильма «Должник». Из 350 человек до кинопроб дошли двое. Я его (соперника. — RT) обыгрывал в актёрстве, он подходил больше по типажу. Его утвердили, но потом, когда отсняли фильм, режиссёр подошел ко мне и сказал: я очень жалею, что не тебя утвердил на роль. Вот такая предыстория, ключевой случай в жизни. Благодаря эпизоду, связанному с моим неудовлетворительным поведением и воспитанием, я оказался на съёмочной площадке. А буквально через две недели, поскольку я прошёл такой огромный кастинг, моя фотография оказалась в детской актёрской комнате на студии Горького. Мне позвонили из «Ералаша», куда меня уже утвердили. — Есть ли у вас какие-то табу в профессии? Например, эту роль я играть точно не буду. — Есть. Я уже говорил — я не хочу и не буду играть гомосексуалиста. — В фильме «Мальчишник» вы снимались с голливудским актёром Дольфом Лундгреном... — Он шикарный актёр и большой профессионал. Многие представители современного поколения его не знают, смотрели только «Неудержимых». А мы все выросли на боевиках «Рокки» и «Красный скорпион». Поэтому много фильмов с его участием я смотрел — он один из моих кумиров. Мы снимали в Египте. Он прилетел в Шарм-Эль-Шейх из Лос-Анджелеса. Летел почти сутки, с тремя пересадками: из Лос-Анджелеса до Лондона, из Лондона до Каира и из Каира до Шарм-Эль-Шейха. Нам сказали, что в первый день лучше его не трогать, человек будет уставший. К приезду Дольфа подготовились, выделили двух охранников, чтобы к нему никто не приходил, стол шикарный накрыли. Чего там только не было: и лобстеры, и креветки, и омары. Когда он приехал, я сразу подошёл и сказал: «Нас предупреждали, Дольф, прости. Понятно, что у нас с тобой ещё три съёмочных дня. Но я не могу удержаться, сейчас хочу с тобой сфотографироваться». Причём, что-то на русском сказал. Он улыбнулся, сделал фото. Когда он сел за стол, его спросили: «Что вы ещё будете?» Он говорит: «Можно мне сэндвич с курочкой?» Он настолько скромный, приземленный. Я даже не ожидал от него такого. Задачи поставленные слушает, никогда не перебивает, не отвлекается, всегда вовремя приходит, всегда готов, собран. — По вашему опыту, нужно развивать актёрские способности с детства, или можно начать когда угодно? — Всё надо развивать с детства. Нужно смотреть на каждого ребёнка индивидуально. Уже с рождения Боженька каждого наделил какими-то способностями. Кто-то математик, кто-то физик, кто-то спортсмен, кто-то актёр. Надо направлять детей. Скажем, если ему нравится петь — пусть идёт поёт. Что-то собирает, паяет — надо в этом направлении смотреть. В любом случае, нужно развивать способности. Многие занимаются в театральных студиях со школы или даже с садика. И мы все знаем, что есть много очень интересных и талантливых детей, которые в детстве снимались, но дальше по профессии не пошли. А есть люди, которые уже в возрасте, не заканчивая никаких театральных и киновузов, становились актёрами. — Так ли важно актёрское образование? — Важно. Конечно, должны быть задатки, как и в любом другом направлении. Ты же не станешь чемпионом мира, если у тебя хорошие задатки, но ты не тренировался. Так что, в любом случае, есть какие-то природные данные, одарённость, но их нужно развивать. Если ты не владеешь школой, не владеешь профессией и не учился этому, то на 100% всё равно не раскроешься. — А ваши дочери проявляют какую-то заинтересованность в актёрской профессии? — Вы знаете, они очень артистичные. И поют, и танцуют. Я их никуда не вожу, не прошу знакомых, и даже Грачевского, их снять, ни в каких актёрских агентствах нет их фотографий. Хотя старшая дочь сыграла со мной в одном фильме, как раз в «Мальчишнике». И то, это была инициатива продюсера и режиссёра Максима Боева, который увидел её, когда мы вместе ходили на шоу Запашных. Он с ней пообщался, спросил меня, можно, ли её снять. Я говорю: «Не знаю, у неё спроси, если она захочет — снимай». В итоге он её уговорил. Аня сыграла, у неё был один съёмочный день. Также они в мою школу ходили. Выступать они там любили, но на занятия ходить — не очень. — Все в папу. — В папу, да. Я думаю, всему своё время. Но дома они показывают нам потрясающие концерты с костюмами и гримом. Старшая — как режиссёр, младшая — как актёр. И исполняют все роли, от Старика Хоттабыча до Дюймовочки. А если гости приходят, то устраивают целое шоу. — Как вы отреагируете, если они по вашим стопам пойдут? — Пусть идут. Дай бог, чтобы всё получилось. — Поможете им? — Конечно, помогу. Я им во всех направлениях помогу. — Какую роль вы бы сейчас сыграли заново? — Я бы с удовольствием сыграл какую-нибудь новую роль. Меня иногда спрашивают про отличия театра от кино. Я считаю себя киноактёром, хотя учился в театральном вузе. Кстати, школу я закончил с единственной пятёркой — по физкультуре, и с одной четверкой — по французскому, который я не знаю вообще. Все остальные — «тройки». А в институте мне не дали «красный диплом» только из-за французского. Даже Алексей Владимирович Бородин подходил к педагогу и говорил, что у меня «пятёрки» по всем дисциплинам. Она говорит: «Не могу через себя переступить. Он единственный на курсе, кто учил французский в школе, а потом ещё пять лет в институте. И за эти пять лет выучил только несколько отрывков, песен и стихотворений». Поэтому она мне поставила, кажется, «четвёрку». А в школе по французскому стояла «четвёрка», потому что с этим учителем у меня было понимание и договорённость. Я не хотел учиться, а она просила не срывать ей урок и дать учиться тем, кто хочет. При этом на контрольных обещала ставить хорошие оценки. И никто не мог пикнуть, всё было строго. Она не трогала тех, кто не хотел заниматься, мы сидели тихо за последней партой и играли. А на контрольной я садился с отличницей и беспрепятственно у неё списывал. Но это, конечно, минус. Не знаю, какую роль я бы сыграл заново. Бывают такие моменты: едешь домой после смены и думаешь, как сыграл бы ту или иную сцену. Не всю роль, а сцену. В любом случае, заранее читаешь сценарий, обсуждаешь всё с режиссёром, сам об этом думаешь и представляешь, что и как будешь делать. Но бывает озарение, когда думаешь: «Блин, не так надо было это всё играть. Сделай я иначе — было бы гораздо сильнее, объёмнее и интереснее». Но, к сожалению, кино уже отсняли, поэтому материал закрыт. В этом плане в театре проще. Когда играешь какую-то роль, едешь вечером домой и понимаешь: мы это репетировали месяц, два или три, но сейчас мы уже на другом уровне понимания органики в этом спектакле, и сейчас я бы эту роль сыграл по-другому. В этом плюсы театральной сцены. — Если бы вам сейчас предложили сыграть в театре, вы бы согласились? — Я соглашался. Я ушёл из театра в 1996 году. Бородин сказал, захочешь — я тебя всегда возьму. Но, повторюсь, я не считаю себя театральным актёром. В труппу я не хотел и не хочу. Что касается спектакля какого-то или антрепризы — я соглашался, для общего развития. Ведь в театре, когда ты не перед камерой, а перед зрителем, немного другая энергетика, другие эмоции. Я взял себе спектакль, но так получилось, что мы его несколько раз замораживали. Репетировали долго, потому что я не из тех актёров, кто может сразу пойти на сцену. У меня всё по школе: разбираю, встречаемся, репетируем, я долго учу. И потом уже можно показывать то, что получилось. В тот период, пять лет назад, был очередной кризис. Мы сыграли спектакль несколько раз, и он «замёрз» и больше нигде не показывался. Мне было очень обидно: это такой труд, когда ты ездишь, учишь. Я долго потом отказывался от ролей. У меня и сейчас на почте лежит порядка десяти антреприз, люди ждут моего согласия. Некоторые говорят: как решите — сразу начинаем репетировать. Но я не готов. Был продюсер Андрей Тутов из Питера, который предложил очень интересный материал. Мы его репетировали примерно полгода в Питере и в Москве. И выпустили, на мой взгляд, интересный спектакль с потрясающим актёрским составом. Сыграли премьеру, и продюсер умер — светлая ему память. Он работал с женой, и она спектакль не потянула. Это был очень интересный продукт, но он остался в тени. А сил было вложено много. Поэтому у меня сейчас опять пауза. Я не знаю, буду ли я брать следующий спектакль. После первого такого не совсем приятного опыта я два года, или даже больше, отказывался, и сейчас тоже не готов. Мне уже поступало несколько новых предложений, помимо тех, что лежат на почте, но я не хочу за них браться. Когда я был маленьким, мы снимали проект, где я играл Буратино. Он был очень тяжёлым, потому что мне делали первый в нашей стране пластический грим: клеили нос. Это происходило каждое утро, по пять часов. Я просыпался очень рано, с открытием метро ехал из Кунцево на ВДНХ, на студию Горького. Я и так был неусидчивым, а сидеть несколько часов на гриме... Снимали фильм, наверное, полгода. И он не вышел. После монтажа обнаружили брак плёнки, надо было переснять две сцены. Но уже павильоны разобрали, актёров распустили. Пока пытались всё заново организовать, получилось так, что режиссёр умер, и фильм положили на полку. Хотя там Фатеева играла Лису Алису, Пузырёв — Карабаса Барабаса. Собрался звёздный состав знаменитых советских актёров. И после этого фильма, наверное, год я тоже отказывался от съёмок в кино. Меня уговорил Игорь Вознесенский. Как раз перед этим вышел фильм «Непобедимый» с Андреем Ростоцким. Я же боролся, профессионально занимался дзюдо, а фильм как раз про единоборства. Для меня Ростоцкий был кумиром. Только из-за него я и согласился играть в этом фильме. Полную версию интервью с Владимиром Сычёвым смотрите на RTД.