Вадим Абдрашитов: Наши с Александром Миндадзе картины записывают в артхаус. Это неверно

Режиссер с недавно отметил юбилей — ему исполнилось 75 лет. С народным артистом России, профессором ВГИКа — интервью «Вечерки». Вадим Абдрашитов — знаковый для отечественного кинематографа режиссер. В самом факте, что Абдрашитов со своей съемочной группой как кинематографист был удостоен последней (в 1991 году) Государственной премии СССР, заключен немалый смысл, фиксирующий разлом эпохи и отсчет нового времени. — Вадим Юсупович, во-первых, примите поздравления с прошедшим юбилеем. В связи с ним не могу не спросить — что в настоящее время для вас стоит на первом месте — режиссура, педагогическая деятельность во ВГИКе, общение с коллегами-кинематографистами? — Спасибо за поздравление. Конечно, хотелось бы поработать по основной специальности — снять фильм. Но сейчас это гораздо труднее, чем раньше. Во всяком случае, для меня. Сейчас у меня есть два проекта, один дороже, другой производственно проще. Надеюсь, что финансовые трудности хотя бы для одного разрешатся. Это — первое. Много сил и времени занимают студенты — все-таки мастерские во ВГИКе большие по нынешним временам, более 20 человек. И, как вы понимаете, надо к каждому студенту присмотреться, как-то его направить, настроить и так далее. Но все это перекрывается, компенсируется, когда видишь, как у твоего ученика что-то такое искреннее, интересное, самобытное рождается в кадре, эпизоде, картине. — Вы сами не снимали более 15 лет. Интересно узнать о том, какая тематика у этих двух проектов. Насколько я понимаю, драматургом в них выступает не Александр Миндадзе? — Нет, не он. Скажу пока только, что это экранизации двух современных писателей — совершенно разных. Но материал — современный. — Что явилось первым импульсом к тому, что вы решили связать свою жизнь с кино? Это произошло до того, как поступили в технический вуз, или… — Это все-таки произошло «до того». То есть когда я еще не поступил в свой первый институт. Понимаете, время тогда было такое — особое. На дворе стоял 1961 год; в космос полетел Гагарин, и все — и особенно мои ровесники, а мне тогда было 16 лет, — просто бредили космосом, ракетами, физикой... И с огромным интересом я во все это дело внедрился, поступил на знаменитый Физтех, стал там учиться. Но продолжал — еще со школы — с увлечением заниматься фотографией. Даже был фотокором институтской многотиражки. Кино же я просто любил как таковое — был киноманом. И понемногу накапливалась, зрела и, наконец, созрела безо всяких таких резких «волевых решений» уверенность, что буду заниматься именно кинематографом, кинорежиссурой. Как-то это стало очень ясно. Но по действовавшим советским законам нужно было отрабатывать три года по полученной специальности (как показывает опыт, во многом полезное требование). Весь этот период, пока завершал учебу — уже в Московском химико-технологическом институте (туда я перешел, потому что в этом институте была по тем временам весьма крепкая любительская киностудия, и для меня это была единственная возможность начать снимать на кинопленку), и когда позже работал на Московском электроламповом заводе инженером и начальником цеха, — все это время усиленно готовился к поступлению во ВГИК. В 1970-м моя «отработка» закончилась. Как раз в тот год — на мое счастье и на мою удачу — свой курс набирал М. И. Ромм, я к нему и попал. — Вадим Юсупович, а бывает, что ваша супруга Нателла Георгиевна (представитель прославленной династии художников и скульпторов Тоидзе. — «ВМ») со своей стороны как художник каким-либо образом воздействует на результаты вашего кинотворчества? Ведь не секрет, насколько в семьях, где муж и жена творческие люди, бывает и сотрудничество, а бывает… — Вот тут как раз у нас — второй вариант. Но — без всяких конфликтов, ибо в профессиональном плане мы абсолютно автономны. Нателла Георгиевна — человек с абсолютным слухом на искусство, прекрасный живописец. Безусловно, прислушиваемся друг к другу. Но — не «одаряем» взаимно советами, тем более для меня живопись — это как музыка, которую и в словах-то порой трудно передать… Мы изначально, в общем-то, понимали, что такое творческая среда и что такое творчество вообще, со всеми его противоречиями, подчас драматическими; и что касается детей, то никуда их насильно не тащили — когда дело касалось выбора их жизненного пути. Решили так: надо им предоставить некую панораму возможностей, и пусть они сами находят себя. Мы как родители, конечно, — рядом, но выбор — ваш. И дети приезжали ко мне на съемки, они прекрасно знали, что такое работа художника в мастерской, на натуре, что такое театр; к тому же у меня осталось много друзей из физики... И старший сын Олег пошел по стезе точных наук. Он еще подростком из школы обычной перешел в знаменитую вторую московскую школу, поступил на Физтех, а после его окончания получил приглашение из Колумбийского университета. Там проучился, после чего в Чикаго работал на ускорителе, у Блумберга в Нью-Йорке, сейчас у него — большие проекты как у специалиста в сфере информационных технологий и криптовалюты. Дочь Нана выбрала художественное направление. При этом пошла не в кино, а в театр, поступив на сценографию, в ГИТИС, проучившись у корифея сценографии Сергея Бархина. Очень, я бы сказал, чересчур много у нее сейчас работы; она ставит спектакли в Москве, по России, за рубежом. И я рад тому, что дети занимаются тем, что им интересно. Это счастье — заниматься любимым делом. — Музыка в ваших фильмах — это явно не проходной элемент, не просто связка в фабуле или эмоциональная окраска происходящего. Как вам работалось с такими выдающимися композиторами, как Эдуард Артемьев, Владимир Дашкевич, Владимир Мартынов, Виктор Лебедев? — Я очень люблю этот этап работы над фильмом. Уже закончились съемки, уже предварительно сложена картина, уже как-то и где-то далеко звучит будущий фильм. И начинается общение с авторами музыки, работа с оркестрами, с хорами. Замечательная творческая стадия! Но поскольку композиторы, с которыми я работал, — люди талантливые, то они не просто решали поставленные задачи, а привносили в картины еще очень многое сверх того. Бывали задачи невероятной сложности — написать музыку будущей картины, когда не снят еще ни один кадр, то есть вместе с композитором угадать будущий фильм. Так было у нас с Дашкевичем на «Слуге». И все хоралы надо было записать до фильма! К счастью, на картину пришел со своим Академическим хором великий Владимир Минин. И вот мы втроем будущий фильм и угадывали. — На ваш взгляд, кино, выбивающееся из линейки массового и развлекательного, если уж не артхаус, то рассчитанное на более-менее подготовленного зрителя, — может делать кассу? И если да, то при каких условиях? — Бывает, что наши с Миндадзе картины записывают в артхаус. Это неверно вообще, и по кассовым данным тоже. Хотя на эти фильмы народ ходил, и у них был свой зритель. Такие фильмы вполне себя окупали. Даже такой как бы минималистский по выразительности фильм, как «Остановился поезд», за пять лет посмотрели 10 миллионов зрителей. Разумеется, это проблема художественной состоятельности, то есть сумеют авторы сделать кино интересным для зрителя, увлекут ли его, или все останется на уровне схем и голых тезисов. Ну и, конечно, это — проблема кинопроката, а точнее, приоритетов начальников от кино и Минкульта: что они хотят показывать народу. По большому счету это вопрос к государству. — Вы — москвич с начала 1960-х годов, с того времени, как приехали в столицу по-своему постигать космос в своем первом институте. Вадим Юсупович, у вас есть любимые места в столице? — Я живу в районе Фрунзенских улиц, это замечательной красоты Москва. Хамовники — вообще чудное место. Много зелени, прекрасная набережная, Лужники. Здесь мы выгуляли детей, теперь прогуливаем троих внуков. — Не могу не поинтересоваться: чем вы увлекаетесь еще, кроме кино? — Ничем. — Прямо совсем? Ну как?.. Я много читаю. И по работе — ищу литературный материал возможных кинопроектов для режиссеров, с которыми работает наша студия «АРКфильм». И, если повезет, — для души. Хожу в театры, иногда с интересом. Смотрю, что делают в «Современнике», МХАТе, на Малой Бронной, что поставили мои друзья Гета Яновская и Кама Гинкас. Интересно, что делают молодые режиссеры; иногда они, к счастью, радуют. — А стандартный набор — дача, машина? — Машину люблю. Я водитель с большим стажем. — Это вполне органично для режиссера, который должен любить управлять. — Может быть. Если я на съемки куда-то еду, то всегда, как правило, на своем автомобиле. Дача — относительно недалеко; от дома примерно километров 70, в Истринском районе. — Вы в свои 75 лет находитесь в прекрасной форме. Не поделитесь секретами, как этого достигаете? Может быть, прибегаете к каким-то неизвестным методикам здорового образа жизни? Или спорт тут помогает? — Нет, я не спортсмен. Все достаточно обычно. Но человек должен заниматься своим любимым делом. Чтобы было интересно работать — то есть жить. ДОСЬЕ Вадим Юсупович Абдрашитов родился в 1945 году в Харькове. Учился в Алма-Атинском техникуме железнодорожного транспорта, в МФТИ, в 1967 году окончил Московский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева. В 1974 году окончил режиссерский факультет ВГИКа, после чего пришел работать на киностудию «Мосфильм». Здесь же он встретился со сценаристом Александром Миндадзе, с которым впоследствии создал 11 фильмов. СНЯТО: ИЗБРАННОЕ — Охота на лис (1980) — Остановился поезд (1982) — Парад планет (1984) — Плюмбум, или опасная игра (1986) — Пьеса для пассажира (1995) — Магнитные бури (2003) Читайте также: Актриса Ирина Антоненко: Из-за красоты и титулов я потеряла свою первую роль