За державу обидно…

Премьера картины состоялась в марте 1970 года в Москве, и она стала сенсацией. Но о советском «вестерне» заговорили раньше, после закрытого показа в ленинградском Доме кино в декабре 1969-го. Мало кто знал, что картину от жестоких цензурных ножниц спас Генеральный секретарь ЦК КПСС. Отдыхавший на даче Брежнев попросил привезти какой-нибудь новый фильм. И ему отправили картину Мотыля. Леониду Ильичу лента очень понравилась. Это и решило ее судьбу… Фильм с восторгом приняли не только жители СССР, но и зарубежные зрители. Забавная, но с элементами трагизма история про красноармейца Федора Сухова была придумана режиссером Марком Захаровым. Он был упомянут в титрах, как один из сценаристов и автор писем, которые звучат за кадром. Картина интересна не только содержанием, режиссурой, игрой актеров, но и маленькими тайнами, лишь спустя много лет ставшими явью. Но об этом – потом… У фильмов, как и у людей, разные судьбы. Создатели картины не представляют, что получится из их замысла, улыбнется им фортуна или равнодушно отвернется. Хотя каждый верит в свою звезду. Для режиссера фильма она, действительно, вспыхнула. После съемок «Белого солнце пустыни», ставшего триумфом для Мотыля, он создал другой замечательный фильм – «Звезда пленительного счастья». История «Белого солнца…» долгая и трудная. Руководители экспериментальной творческой киностудии Григорий Чухрай и Владимир Познер, к слову, отец известного российского телеведущего, решили снять фильм в стиле «истерн», то есть, восточный, по аналогии с западным «вестерном». На эту идею их натолкнула картина «Неуловимые мстители», поставленная Эдмондом Кеосаяном Написать сценарий предложили написать Кончаловскому. Андрей Сергеевич, только начинавший свой творческий путь, согласился. Он привлек в соавторы своего приятеля Фридриха Горенштейна. Спустя несколько недель дуэт представил результат совместного творчества. Но сценарий под названием «Басмачи» не приглянулся кинематографическим начальникам. Эстафета перешла к Валентину Ежову и Рустаму Ибрагимбекову, которые начали переделывать текст. Жалел ли потом Кончаловский, что не стал создателем ленты, ставшей одной из самых известных в истории советского кино? Нет, режиссер отрицательно качал головой, приводя свои аргументы: «Во-первых, я никогда бы не снял народную комедию. Я просто не умею этого делать: у меня с юмором сложно. К тому же, нужно было иметь абсолютно другой взгляд, который был у Мотыля» Итак, за дело взялись Ежов и Ибрагимбеков. Но у них возникли сомнения – можно ли привить нравы американского Дикого Запада на нашу почву. К тому же, оба сценариста имели слабое представление о жизни народов Востока. Но эту преграду удалось преодолеть. Где-то нашли пожилого участника Гражданской войны в Средней Азии. Беседа с бывшим красноармейцем растянулась на многие часы, но ничего интересного он не рассказал. За исключением нескольких фраз, которые расцветили сценарий ярчайшими красками. Старик рассказал, как степные ханы бросали в песках свои гаремы. Вдохновившись, Ежов и Ибрагимбеков написали новый текст под названием «Спасите гарем». Тема была новая и необычная для советского кино, но начальство ее одобрило. Однако за готовый сценарий долго никто не брался. Ни Кончаловский, к которому обратились снова, ни Юрий Чулюкин, ставшим известным после комедий «Неподдающиеся» и «Девчата», ни Витаутас Жалакявичюс, снявший острую картину «Никто не хотел умирать». Отказался от съемок и Андрей Тарковский, недавно завершивший фильм «Андрей Рублев». Очередь дошла до Мотыля, но и он поначалу не вдохновился темой. Но потом все же согласился. Дело в том, что раннее режиссер снял не очень удачный фильм о войне - «Женя, Женечка и «Катюша». И был на неважном счету у начальства. Ему нужна была творческая реабилитация… «Однажды на рассвете, на грани пробуждения, я увидел во сне будущую Катерину Матвеевну: в воде стояла красивая дородная баба с коромыслом - и я понял, что вот же она, любовь Сухова! – вспоминал режиссер. - Когда в моем воображении появилась Катерина Матвеевна, Сухов перестал быть плакатным солдатом революции, насаждающим новую власть. И объяснение его поведению появилось. А то, что же: солдат, мужчина, постоянно находится при гареме, его представительницы вешаются ему на шею, а он на них ноль внимания! В чем причина такой аномалии? А тут он мечтает о своей зазнобушке, мысленно разговаривает с ней…» На главную роль был утвержден Анатолий Кузнецов. Правда, не сразу – сначала роль красноармейца Сухова отдавали Георгию Юматову. Но накануне съемок погиб его друг – режиссер Никита Курихин. На поминках произошла драка, в которой активное участие принял Юматов. После схватки у актера остались синяки и ссадины. Однако ждать, пока они заживут, было некогда. И тогда Мотыль предложил кандидатуру Кузнецова… На роль Саида пробовался Игорь Ледогоров, но дорогу ему «перешел» Спартак Мишулин. Образ красноармейца Петрухи доверили Николаю Годовикову, бывшему моряку, работавшему электриком на заводе. Тем не менее, он уже снимался в эпизодических ролях в других картинах. Интересно, что, в общем-то, любитель Годовиков, заинтересовал создателей картины больше, чем профессионалов – Юрия Чернова и Савелия Крамарова. Увы, дальнейшая судьба «Петрухи» не сложилась. Он несколько раз попадал в тюрьму. То находил себе работу, то бросал. Снова снимался – в эпизодических ролях – в сериале «Улица разбитых фонарей», «Агент национальной безопасности», «Спецназ», «Бандитский Петербург-5»… Настасью - жену таможенника Верещагина исполнила Раиса Куркина, бывшая жена Мотыля. Сыграла она просто замечательно и главное - достоверно! Достаточно вспомнить лишь одна сцену, когда женщина, увидев взрыв на шхуне с Верещагиным, заходится в страшных рыданиях… В роли Верещагина должен был сниматься известный артист ленинградского Большого драматического театра Ефим Копелян. Но его затмил земляк, тоже артист БДТ Павел Луспекаев. Увы, на съемки он приехал тяжело больной, с ампутированными ступнями, а потому передвигался с трудом, опираясь на трость. По сценарию роль таможенника была эпизодической, но постепенно она разрослась до одной из главных – настолько убедительным выглядел персонаж Луспекаева. Дольше всех Мотыль выбирал актера на роль Абдуллы. И однажды… «Выехали в дюны под Ленинградом, подвели к Кавсадзе горячего черного скакуна, - вспоминал режиссер. - Смотрю, Кахи лихо вскочил на него, дал шенкеля – и конь рванул, помчал актера по широкой дуге, Подскакав к камере, Кавсадзе натянул поводья, выпрыгнул из седла и проговорил свой текст. Это был так выразительно, что я обнял его: «Будешь сниматься!» А он вдруг бледнеет, оседает на песок. «Что, что с тобой?» Кахи, тяжело дыша, с сильным акцентом (его в фильме дублировали): «Владимир Яковлевич, сэйчас все пройдет. Просто я пэрвый раз в жизни на коня сел» …Съемки фильма, начавшиеся осенью 1968 года на Аральском море, были мучительными. Стояла неимоверная жара. Случалось, изнуренные люди падали в обмороки, усталые лошади отказывались выполнять команды. Да и начальство было настроено не слишком благожелательно – не нравилось многое, в том числе пессимистический финал, в котором гибнет Верещагин. К тому же, были перерасходованы средства, выделенные на съемки. Мотыль, всеми силами стремясь не допустить захода «Белого солнца…», согласился на многочисленные поправки. Они были сделаны уже во второй киноэкспедиции, проходившей на восточном берегу Каспийского моря, в районе туркменского города Байрам-Али. Однако и многократно измененный вариант фильма положили на полку. Но, как часто бывает, вмешалась судьба в образе большого и влиятельного любителя кино. Если бы не Брежнев… После того, как генсек посмотрел «Белое солнце пустыни», фильму открылась широкая дорога на экраны страны, а его создателей ждали слава и награды. Впрочем, далеко не всем этот фильм пришелся по вкусу. Ибрагимбеков рассказывал: «Мой незабвенный учитель Сергей Апполинариевич Герасимов, посмотрев фильм, сказал: «Старик, я думал, ты серьезный человек...» «Картина неплохая, только рояль в кустах все время торчит», - говорил Эльдар Рязанов. Никита Михалков тоже считал, что на экране играют в поддавки...» Может, знаменитости просто завидовали невиданному успеху коллеги? Федор Раззаков в своей книге «Белое солнце пустыни» приводит фрагмент рецензии, опубликованной в «Комсомольской правде» за подписью М. Кузнецова: «Я далек от того, чтобы считать эту картину совершенством. Просчетов немало. Однако и найдено достаточно. И, быть может, стоит еще раз вернуться к образу Сухова. Право же, не кончились его странствия и приключения, они требуют нового кинорассказа. Ведь не часты у нас на экране такие цельные характеры». Мотыля хотел продолжить приключения своих героев. Он говорил, что «у нас со сценаристами действительно были идеи сделать вторую и, может, даже третью картину: чтобы Верещагин выплыл, снова встретил Сухова, который так и не может выйти из этой пустыни, чтобы он помог Саиду одолеть Джавдета…» В общем, вариантов было много. Но когда Мотыль вспоминал, сколько мучений ему пришлось вытерпеть во время съемок и после них, желание снимать продолжение «Белого солнца…» пропадало. Картина пользовалась огромной популярностью не только когда вышла в прокат, но и много лет спустя. Ее смотрят и сейчас, спустя полвека после создания. И цитаты из советского «вестерна» по-прежнему ходят в народе. Самая главные: «Таможня дает добро!» и «За державу обидно…» Вторая часто бывает актуальной…