"День субботний" в "Атлантике": что мы смотрели на весенних фестивалях прошлых лет

Sobesednik.ru вспоминает картины, которые показывали на мировых кинофестивалях прошлой и позапрошлой весной. В 2020-ом году из-за эпидемиологической обстановки ситуация сложилась так, что весенние и летние кинофестивали оказались перенесены на неопределенный срок. Пока неизвестно, когда мы сможем увидеть фильмы, которые должны были участвовать в программах смотров. Поэтому Sobesednik.ru предлагает вспомнить яркие, но не всегда очевидные картины, участвовавшие на Каннском фестивале, ММФК, а также в Карловых Варах в 2019-ом и 2018-ом годах. 1. «Догмэн» До невозможности злая картина Маттео Гарроне участвовала в Основном конкурсе Каннского фестиваля 2018 года, но получила только «Премию пальмовой собаки». Она снята на основе реальной истории, согласно которой в 1988-ом году бывший боксер-дебошир был убит собачником по имени Пьетро де Негри. Роль последнего в «Догмэне» исполняет Марчелло Фонт, получивший приз за «Лучшую мужскую роль». Его герой – Марчелло, житель бедного городка, добродушный владелец собачьей парикмахерской и любящий отец, лелеющий мечту отвести дочь на море. Марчелло живет в окружении того самого дебошира, которого в ленте зовут Симоне, и с виду приличных соседей, которые за полуденным бокальчиком невинным образом обсуждают убийство неуправляемого громилы, доставившего им много неприятностей. И как тут не обожать собак? Они уж точно человечнее людей. До определенного момента герою удается держать баланс, поддерживая хорошие отношения с обеими сторонами, однако все меняется, когда Симоне взламывает ломбард одного из его соседей, и все подозрения падают на него. Рассказывая мрачную аутентичную историю, режиссер продолжает разбивать миф о «сладкой» Италии о дискомфортную и злую реальность, пронизанную криминалом и бедностью. В повседневности, которую отображает Гарроне, нет места торжеству добра. Она может либо уничтожить, либо превратить в еще один источник зла – в зверя, в коего трансформируется классический «маленький человек» Марчелло. По мере течения хронометража печальные глаза наполняются знакомой злобой, добрая улыбка сменяется холодным оскалом, а по-детски наивная мечта отвести дочку на море, вытесняется жаждой жестокости, которая толкает в бездну одиночества, нескончаемого ада и безумия. Или смерть, или путь крови. 2. «Капернаум» Картина начинается с заседания суда. Во время процесса мы узнаем, что в тюрьме 12-летний мальчик Зейн, получивший пятилетний срок, подал в суд на родителей за то, что они дали ему жизнь. В это время Зейн начинает рассказ о своей жизни, после чего действие прерывается на подробные флэшбэки, посвященные нелегальной работе, попыткам (иногла удачным, а иногда и нет) поесть хотя бы раз в день и отношениям с семьей. История приобретает поворотные моменты после того, как 11-летнюю сестру Зейна выдают замуж за взрослого мужчину, а он сбегает из дома. Надин Лабаки и раньше снимала фильмы с социально-политическими посылами, но в «Капернауме» острота заявлений вступает в унисон с невероятным уровнем честности без доли фальши, стирая грань между документалистским и художественным кино. Главный герой Зейн (это и есть настоящее имя актера) – действительно выходец из низов. Йорданос Шифероу, сыгравшая Рахиль, – нелегальная иммигрантка из Эритреи. Роль маленького Йонаса исполняет девочка Болуватифе Трэжа Банкоул, чьи родители – выходы из Кении и Нигерии. Сама же Лабаки играла адвоката Зейна. Через свой статус в фильме автор отказывается от обвинений героя, но выносит социально-политическому устройству страны приговор, простирающийся уже за пределы картины. В максимально подвижном режиме, избегая какой-либо искусственности или попытки уйти в поддельную драму, камера фиксирует естественную реакцию и быт героев. Во время стрит-кастинга претенденты рассказывали об условиях своей жизни и распорядке дня, после чего Надин выстраивала атмосферу и адаптировала историю под героев — в кадр проникает сама жизнь. И в этой жизни этически и с жаром Лабаки высвечивает набор злободневных тем, посвященных брошенным на обочину жизни детям, отсутствию прав у иммигрантов, нелегальным беженцам, которые день за днем, год за годом варятся в неугасающем котле. 3. «Царь-птица» Несмотря на то, что Якутия является субъектом Российской Федерации, кинематограф республики живет какой-то своей удивительной, недосягаемой жизнью и далеко не всегда довозит свои картины до российского проката. Так произошло и с «Царем-птицей» Эдуарда Новикова. Фильм получил главный приз ММФК 2018 года, но не добрался до широкого зрителя. Учитывая, что действия в фильме разворачиваются в 1930-е годы, можно было бы предположить, что Новиков устроит нарочитый этнографический экскурс и погружение в фольклорный мир, полный народных поверий. Это предположение было бы грубейшей ошибкой. Стремящийся к максимальной аутентичности мир «Царя-птицы» минималистичен и очень многослоен. С первых же кадров Новиков проносит нас над суровой белоснежной пустыней, демонстрирующей мощь и неукротимость якутской природы, с которой бесполезно тягаться – лучше жить в согласии. В бескрайних снегах взор автора устремляется на хибару, где с горем пополам ведут хозяйство дед и бабка — Микиппэр и Оппуос. В один день на величавой лиственнице рядом с домом садится орел, которого старики принимают за посланника иного мира. В их глазах он предстает сперва вестником кары, а затем и добрым другом. Наряду с этим к героям наведываются красноармейские местные служащие, оповещающие округу о новых порядках. И тут нас ждет второй обман. При первом настораживающем столкновении с советской властью напрашиваются мысли о повороте к теме репрессий, но Новиков остается непреклонен относительно другой темы. Фиксируя ежедневный быт героев, автор берет в фокус присутствие в их доме язычества и монотеизма. Герои упорно собираются отмечать Рождество и расставляют иконы, рядом с которыми однажды садится могучий орел – дух, защитник и в картине явно фигура языческая. Благодаря ему высвечиваются родные, корневые верования Микиппэра и Оппуос. Старики приносят орлу в жертву бычка, подкармливают и в итоге впускают в свой дом, за что он впоследствии их вознаграждает. Все это время красноармейцы нависают над фильмом лишь едва заметной тенью, возникая волнообразно и внося свою значительную лепту лишь в конце и своим излюбленным способом — искоренение через расстрел. Метафора прозрачна, но у Новикова она куда шире. Якутия пережила советскую власть и пронесла сквозь пространство и время свою самобытность вплоть до сегодняшнего дня. Она не искоренена и продолжает жить в суровых необъятных землях республики, отражаясь в глазах героев фильма в финальных кадрах. 4. «Мне плевать, если мы войдем в историю как варвары» Картина одного из ярких представителей нового румынского кино Раду Жуде в Карловых Варах 2018 получила главный приз фестиваля. В фильме автор, который в начале карьеры углублялся в семейные конфликты, продолжает линию, связанную с осмыслением истории страны, которое он начал еще в «Браво!» Ныне Жуде добрался до Второй мировой. Действия ленты, однако, разворачиваются не в середине прошлого века, а в современности. Главная героиня, Марианна Марин, занимается постановкой уличного театрального представления, которое посвящено холокосту еврейского народа румынами, санкционированному маршалом Антонеску в 1941-ом году в Одессе. «Варвары» — фильм очень разговорный и сложно сконструированный. Жуде в картине подробнейше демонстрирует процесс создания представления, обращаясь при этом к реальным архивам в виде фото и картин об Антонеску. Мы видим длинный план с фотографиями убитых евреев, видео с процесса маршала, массовой казни, а фоном идет разговор о важности и гуманности переосмысления собственного кровавого прошлого. Все наглядно. Событие, его цена и вопрос – насколько важен разговор? На этот счет автор высказывает свою четкую позицию, но оставляет возможность картинке преломиться под восприятием отдельного зрителя. О Румынском холокосте известно мало, и Жуде возмущает факт преуменьшения этого процесса. Осмысляя прошлое, автор заявляет, что нужно говорить о нем не по переписанным учебникам истории или пропагандистским фильмам. Он (как и его главная героиня) буквально вытаскивает правду из недр истории, со страстью пытаясь поставить ее лицом к лицу с современником. Тоже делает и Марианна. На улицах появляются переодетые в форму немецкие, румынские и советские солдаты. Военные и церковь выносят всем известный приговор. Играющих евреев артистов имитированно сжигают в конвое. Виселицы перестают пустовать и вновь держат петлю – только с повешенными куклами. Прошлое заговорило. Но вот что странно. Кажется, толпе увиденное не претит. С удовольствием она толкает сбежавшего еврея-актера обратно в руки зверю. С улыбкой и овациями смотрит на крики, огонь и изуверства. Сразу всплывает при этом в памяти, как румынские актеры во время репетиций отстаивали честь Антонеску, отказывались играть с цыганами, переодеваться в советских военных и вовсе участвовать в «постыдном», противоречащим патриотическому действу, мероприятии. И это уже пугает. Интересно, а что будет если провести подобный эксперимент в России? 5. «Атлантика» В Каннах в 2019-ом году произошло одно важное событие. Мати Диоп с ее «Атлантикой», снятой в Сенегале, стала первой в истории чернокожей женщиной-режиссером, претендовавшей с дебютом на «Золотую пальмовую ветвь». Картина главный приз не получила, зато была награждена «Гран-при жюри». Причины на такое внимание определенно есть. Работа Диоп визуально притягательна и состоит одновременно из рефлексии на темы миграционного кризиса, двуличия традиционных устоев Сенегала, удушающего капитализма, а также поэтичной истории любви, в которой переплетается тональность европейской готики, современности и национального фольклора. По сюжету в пригороде Дакара накануне открытия высотки строители, которым месяцами не платили зарплату, уплывают за океан на заработки, оставляя дома своих девушек. Среди них – Ада, которая в отсутствие любимого мужчины должна выйти замуж за другого по наставлению родственников. Наряду с этим начинают происходить мистические события – в главных героинь вселяются духи их умерших мужчин. Их неупокоенные души хотят во имя справедливости «выбить» из магната причитающиеся деньги и в последний раз встретиться с любимыми. Вскоре Ада вновь сталкивается с возлюбленным, но в облике следователя – еще одного героя картины. Подобно тому, как стираются границы между бескрайним океаном и небом, стирается грань, разделяющая реальность и несбыточные грезы. После упорной фиксации дневной жизни Ады, которая больше напоминает тюрьму, Мати Диоп перекидывает фокус в ночь, то время, когда современность сливается с древними легендами и наступает момент невозможного. Даже не акта торжества над алчным богатеем или навязанными устоями. В этот момент души умерших обретают дар речи, словно говоря за реально погибших в океане мигрантов и рабов (отныне они не будут забытыми призраками), а любовь обретает упущенный шанс — происходит физическое и духовное единение возлюбленных. И свершается это на берегу океана, одновременно отделяющего героев от лучшей жизни и позволяющего сбежать из тюрьмы. На этой своеобразной и символической границе рождается магия Мати Диоп. 6. «Дылда» Самобытный и безусловно талантливый художник Кантемир Балагов привез в Канны вторую подряд картину и получил уже не только «Приз ФИПРЕССИ», но и отметился как «Лучший режиссер» в рамках Особого взгляда. На этот раз автор берет в фокус послевоенное время в Ленинграде, но работает с темой, образами героев под совершенно новым углом и при помощи незаурядной фактуры. Отталкиваясь от материала Светланы Алексиевич («У войны не женское лицо»), Балагов рассказывает историю женщин, пытающихся восстановить жизнь и Родину после войны. Робкая и нескладно высокая Ия – бывшая зенитчица, после контузии она вернулась домой раньше, прихватив с собой трехлетнего Пашу, родившегося на фронте. После взятия Берлина к Ие в коммуналку подселяется ее бойкая подруга Маша, по прибытии узнавшая о трагедии, которая случилась с мальчиком. Общее горе становится только отправной точкой для фильма, в котором мимоходом проскальзывают темы гуманности добровольного убийства и долга, но основными становятся идеи о преодолении атрофии чувств, осмыслении нынешнего существования и попытках строить будущее посредством борьбы с внутренними демонами. В «Дылде» Балагов удачно использует два контрастирующих пространства – больницу и коммуналку. В госпитале, где днем слабо виднеется надежда, а ночью продолжают умирать люди, мы впервые видим наложенный войной след. Он отразился на физиологии и психике выживших, которые пытаются заново учиться чувствовать, любить и жить. Ия страдает от патологии, зачастую всплывающей именно в те моменты, когда у нее начинает загораться внутри искра, которую война до сих пор продолжает гасить. В Маше выжжена жизнь изнутри буквально – она не может иметь детей. Переходя от коллективного к более индивидуальному, автор постепенно перемещает действия в обшарпанную, но изобилующую яркими, почти ядовитыми цветами квартиру. В ней полной мере расцветает его работа с фактурой и телесностью, с которой в созвучии выступает сложное, зачастую конфликтное состояние человека. Там героини начинают делать первые неуверенные шаги в сторону проявления чувств и торжества любви. И, кажется, они постепенно наполняются не только чувствами, но и жизнью. В буквальном смысле в том числе. Канны-2019: "Свистуны", "Тайная жизнь" и "Портрет молодой женщины в огне" 7. «День субботний» На фоне остальных картин-участниц ММФК-2019 лента Мостофу Сарвара Фаруки повергает в ледяной шок. Не только своей формой и тем, что в нее облачено, но и несколькими реальными фактами. «День» основан на реальных событиях, которые произошли в Бангладеш пару лет назад. Его картина концентрируется на субботнем вечере, когда исламские террористы захватывают местное кафе и берут в заложники его посетителей. За высвечивание данной исторической страницы автор был наречен врагом народа исламистами-радикалами, которые развернули против него и исполнительницы одной из ролей Нусрат Имроз Тишы кампанию. Государство, в свою очередь, не выдало фильму прокатного удостоверения. Учитывая ситуацию и изначальные риски, прямолинейность высказывания со стороны Фаруки и всей съемочной группы – настоящий акт мужества. О бескомпромиссности автор заявляет в первой же жуткой сцене расстрела, под который попадает в том числе беременная женщина. С этого момента мы словно вместе с героями оказываемся в том полном злобы и жестокости пространстве, которое «обходит» подвижная камера. Она то охватывает полную картинку, то концентрируется на лицах персонажей, то заставляет следовать за ними по пятам, позволяя лицезреть происходящее из первых рядов. Эффект присутствия достигается в том числе за счет того, что фильм снят одним планом. До апофеоза происходящее доводят поступательные действия и разговоры террористов. Убивают они уже не просто за «неправильную» веру, а из-за любой мелочи (одежда, лишнее слово и тд.), обнажая при этом свой специфический юмор. Противопоставляется у Фаруки этому аду гуманизм со стороны заложников, наряду с чем встает конфликт о пропасти между традиционными и современными ценностями. Конфликт был, есть и вряд ли исчезнет. А вот чего не должно быть, говорит автор, так это того, что прячется по одну сторону пропасти под маской консерватизма. "Людно внутри" "Флатландии": что еще показал ММКФ вне основного конкурса