"Их было десять": современная, мрачная, экстремальная Агата Кристи

Sobesednik.ru – о новой киноадаптации знаменитого романа Агата Кристи «Десять негритят» от французского мастера ужасов Паскаля Ложье. Более восьмидесяти лет назад Агата Кристи написала свой самый сложно сконструированный роман «Десять негритят» (1939) – структурный, концептуальный и смысловой шедевр в своем жанре (хотя смысл выходит далеко за его пределы). По сюжету судья Уоргрейв (думаю, упоминание его имени сейчас уже спойлером не будет) обманом собрал на небольшом острове вблизи побережья Девона девять человек, которые по каким-либо причинам совершили убийства, но смогли избежать наказания. Концовка, однако, показалась настолько пессимистичной даже самой писательнице, что в 1943 году она написала пьесу с уже оптимистичным, но невозможно искусственным и приторным финалом. Роман экранизировался множество раз. Первой киноадаптацией стал американский фильм «И не осталось никого» (1945) Рене Клера, который использовал вариант с хэппи-эндом и добавил пару собственных изменений. В последующих ремейках, вышедших в 1965, 1974 и 1989 годах, была представлена та же концовка. Адаптировал оригинал уже Станислав Говорухин в советских «Десяти негритятах». В них финал был столь же мрачен, но отличался мотив судьи. Есть у книги еще одна известная экранизация, снятая относительно недавно. В декабре 2015 года на телеканале BBC One вышел мини-сериал «И никого не стало», который стал первой англоязычной экранизацией, использовавшей оригинальную концовку. Сериал также относит во временной промежуток, датируемый 1939 годом, и сохраняет политкорректность поздних переизданий романа. Каким бы качественным по всем параметрам не был новый адаптированный вариант, понятно, что точь-в-точь экранизировать «Десять негритят» особого резона нет. И автор новоиспеченной современной версии Паскаль Ложье это понимает и переносит действие в наше время. История разворачивается в 21 веке на живописном, но не безопасном (как выяснится) острове. Восемь незнакомых друг с другом людей (4 женщины и 4 мужчины) были перевезены на самолете в отель под злым ироничным названием «Зеленый рай». Кто-то преследует цель отдохнуть, кто-то поработать, но все прибыли на место свой грядущей гибели по приглашению незнакомого или малознакомого человека. В гостинице их ждали служащие – тоже недавно прибывшие. По приезде герои видят столик, похожий на алтарь Вуду, а на нем фигурки, вид которых также отсылает к атрибутике культа (вместо подноса с десятью фарфоровыми негритятами). Далее они слышат запись с таинственным голосом, который объясняет «правила игры», после чего мы видим экраны с трансляцией происходящего в реальном времени. На этом моменте мимолетно фильм выглядит гибридом «Пилы» и «Вакансии на жертву» – но это так, простые ассоциации. Вскоре, как мы знаем, постояльцы начнут погибать один за другим, но перед этим каждый найдет «подарок-напоминание» о совершенном преступлении. Убийца будет фигурировать в образе смерти – в черном плаче, под которым не видно лица. Также сериал периодически прерывается на полицейское расследование и флэшбеки, посвященные прошлому персонажей. От статичности оригинала Ложье не оставляет и следа. Западня представляет собой уже не отель со всеми удобствами, а джунгли с экстремальными условиями выживания. Еды и воды герои лишены, как и связи с внешним миром. При обходе леса встречаются ядовитые змеи, замаскированные ямы и прочие прелести необжитых человеком мест. Умереть участники истории имели все шансы по обычной случайности. Что касается «кровавости» и натуралистичной жестокости, характерных для «Мучениц», ставших ярчайшим представителем нового французского экстремального кино, и «Страны призраков», то фильме их относительно мало. Хотя пытки и ярые попытки героев убить друг друга присутствуют – Ложье все же докручивает концепцию «человек человеку волк», выводя ее за рамки светских приличий. Агрессия и ярость проявляются с самого начала. Также фильм не лишен и саспенса и экстрима, характерных для современного детективного триллера. Не то, чтобы в ленте было много резких «бу-моментов», но режиссер наполняет напряжением многие сцены, зачастую приправляя их тревожной или режущей музыкой. Прослеживается и любовь Ложье к дискомфортным деталям – сериал пугает еще и жуткими гротескными вещами, наподобие маленькой куколки Мэрилин Монро или голов манекенов. Но тут нет ничего удивительного, пугающих кукол у Ложье всегда хватало. Что касается архетипов, то сопоставлять образы новых персонажей со старыми в этом случае было бы неправильно, так как вариант Ложье интересен не только обновленным форматом, но и интригой. И хотя во многом параллели очевидны, фильм оставляет за собой недосказанность. Плюс мы пребываем в незнании относительно того, какой финал выберет автор (хотя, если зритель знаком с предыдущими картинами Ложье, то ответ для него будет очевиден). Поэтому, чтобы обрисовать обстановку прибегнем к хаотичному описанию. Нина (Матильда Лутц) – невинная на вид студентка-ботаник без родных и друзей, водившая роман с преподавателем; Малик (Насим Си-Амед) – приличный молодой человек с хорошими манерами, состоит в НКО, ездит по миру с гуманитарными миссиями и помогает строить больницы в странах третьего мира, ранее стремился к большим деньгам и карьерному росту; Ксавье (Самюэль Ле Бьян) – радикален и дерзок, прошел войну в Афганистане; Жиль (Гийом де Тонкедек) – нерешителен и труслив, в детстве подвергался жестокости со стороны сверстников; Эва (Марианна Деникур) – смела, уравновешенна и находчива, работала в полиции, потеряла мужа; Виктория (Романа Боринже) – истерична, выросла в семье без отца, врач; Келли (Манон Азем) – внешне выглядит как красивая глупая девушка, но на деле много на что способна, долго работала на низкооплачиваемых должностях, чтобы прокормить себя, мечтает вырваться из нищеты; Мириам (Изабель Канделье) – доброжелательная сотрудница отеля, про которую известно по большому счету только то, что она чрезмерно любила своего никудышного сына; Эдди (Сами Сегир) – тоже с виду приятный парень, в прошлом подрабатывал всеми доступными способами, в том числе нелегальными; есть и «гуру» по достижению душевного равновесия – корыстная медийная личность в исполнении Патрика Милле. Разумеется изначальные образы будут таять, уступая место для вскрытия грехов, подлинного лица и поступков, на которые способны герои. За актуального вида профессиями следуют обстоятельства и преступления, являющиеся альтернативами литературной основе, буквальные ситуации из которой сейчас вряд ли бы произошли, и одновременно отвечающие современным и наиболее обсуждаемым общественным «болям». Среди них: расизм; харассмент и его безнаказанность; популярность разного рода «гуру»; переправление мигрантов со всеми вытекающими; нынешний преступный бизнес; Афганистан, оставляющий отпечаток на психике солдат. К этому можно прибавить острую для Франции проблему в виде разрыва между богатыми и бедными слоями населения. Также на поверхности – чувства одиночества, отчужденности и стремления «отмыться» от бедноты, преследующие приезжих во Францию. Про дефективную систему, правосудие и лицемерие институтов, думаю, говорить излишне. Как уже было упомянуто, одним из преимуществ осовременненой экранизации Ложье является какое-никакое наличие интриги. Но главная ценность сериала все-равно не в этом. Она заключается в том, что режиссер смог успешно адаптировать уже почти вековой сюжет, создав удачные архетипы, цепляющие ситуации и подогнав оригинальную историю Кристи под современные жанровые рамки детективного триллера. Впрочем, и в этом ничего удивительного нет. Ложье всегда занимался кропотливым поиском форм. Ему поддавались как направление боди-хоррора («Мученицы»), так и мистического триллера («Сэнт Анж»). В своей работе он прибегает к жанровым кодам, используя их как отправную точку для экспериментов и выхода за рамки политкорректного кино. Форма у Ложье принимает настолько жесткую форму, насколько жесток может быть сам мир, где люди становятся убийцами, жертвами или мучениками. Жанр ужаса в этом ключе предоставляет возможность диалектики, посредством которой можно наглядно показать худшие проявления человеческой природы и выразить спрятанные внутренние страдания. Направление хоррора, в котором снимал Ложье, отлично подходит для его картин как способ выражения, но сами лейтмотивы при этом простираются далеко за пределы условностей. Что касается этих самых лейтмотивов, то, конечно, в данном случае они произрастают из романа Кристи. Единственное, что режиссер корректирует – мотивацию героев (убийцы в том числе) в совершении тех или иных поступков, добавляя новые морализаторские мысли. Основные идеи сериал берет из оригинала. Станут ли люди лучше, попав в экстремальные условия? Нет. Стало ли в них меньше порока? Нет. Стал ли мир менее жесток? Нет. И в этом заключается еще один интересный момент, который связан с тем, что мы наблюдаем в сериале современность, а не заданное Кристи время. Можно наглядно посмотреть, что в мире все так же много зла, система и люди остались столь же порочны, а институты продолжают загнивать. Изменилась только форма. А тут «Их было десять» очень даже вписывается в фильмографию Ложье, каждый фильм которого невозможно пессимистичен. Зло, смерть и страдания в фильмах режиссера принимают разную форму, за счет чего в его фильмографии формируется плотная и полная картина мира. В «Сэнт Анже», например, главная героиня стала жертвой группового изнасилования, а война оставила отпечаток даже на приюте, который вместо того, чтобы стать обителью спасения, превратился в пепелище для невинных душ. В «Мученицах» сектанты-экспериментаторы подвергают пыткам людей с целью узреть божественное просветление. «Верзила» о глобальном зле, повсеместности страданий, круговой поруке, разлагающейся морали с ценностями и прогнившей системе говорит и вовсе в открытую. А в «Стране призраков» зло разъезжает на фургончике и может постучаться в любой дом. Мучителем также могут быть и собственные внутренние демоны, что ярко представлено в «Мученицах» и, разумеется, присутствует в «Их было десять». Роман Кристи невероятно пессимистичен, и Ложье пользуется этим его качеством как может, создавая не только интересную адаптацию, но и расширяя собственную картину мира, которая все также усугубляется. Шанса на искупление нет, как и надежды на какие бы то ни было перемены к лучшему.