Как всенародное голосование изменило жизнь целой страны: фильм «Нет»

В онлайн-кинотеатрах появился фильм чилийца Пабло Ларраина «Нет» — блестящая историческая драма о референдуме, который в 1988 году привел к уходу из власти в Чили генерала Аугусто Пиночета и который также был оформлен как голосование всего с двумя вариантами ответа: да и нет. Об оппозиционной кампании, ее неожиданном для всех участников успехе и вкладе в нее одного аполитичного профессионального рекламщика «Нет» и рассказывает. «38 тысяч пострадавших от пыток. Нет. 200 тысяч изгнанных из страны. Нет. 1200 казней по политическим приговорам. Нет. 2000 пропавших без вести. Нет», — жуткие цифры жертв военной хунты в Чили семидесятых и восьмидесятых сопровождаются соответствующими по своей жесткости кадрами: стреляющие по президентскому дворцу танки, избивающие протестующих солдаты, плачущие женщины, обливающиеся кровью мужчины. «Я все понимаю, конечно, но такое не продается», — потупив взгляд, высказывается молодой, успешный рекламщик Рене Сааведра (Гаэль Гарсия Берналь) о ролике, который альянс оппозиционных партий Чили подготовил к всенародному плебисциту 1988 года. Суть голосования, опции в котором исчерпываются лаконичными «да» и «нет» — выразить согласие или несогласие с восьмилетним продлением правления Аугусто Пиночета, возглавившего в 1973 году военный переворот в стране и вскоре узурпировавшего власть при поддержке американских спецслужб. Именно западные партнеры чилийского капитализма с авторитарным лицом голосование и продавили — чтобы тем самым пиночетовское президентство было легитимировано в глазах международной общественности, обрело номинально демократический облик. В свою победу оппозиция — максимально разношерстная и грызущаяся между собой по поводу и без — конечно, не верит. Звучат даже и голоса о том, что сам этот референдум является профанацией, а участие в нем — игрой в пользу Пиночета. Призванный на помощь возглавляющим оппозицию другом семьи рекламщик Рене, впрочем, всерьез настроен победить — несмотря на то, что кампании «Нет» власть с барского плеча отводит всего по 15 минут ночного телеэфира в день, а агитация за Пиночета звучит с экрана с утра и до вечера. Сааведрой движет при этом вовсе не идеализм или политическая позиция (ее у него — сына жертвы репрессий и бывшего мужа активистки-радикалки — попросту нет), а профессиональный драйв: участие в кампании против диктатуры он видит для себя вызовом, не менее интересным, чем разработку рекламной концепции для американской газировки. Более того, в политическую агитацию Рене приносит те же принципы, что руководят им в коммерческой работе. И вот кампания «Нет» приходит на телевидение с легкомысленными позитивными джинглами, остроумными клипами-анекдотами, жизнерадостными кадрами счастливых людей свободного Чили будущего и радугой в качестве символа. Такой подход работает: на фоне пафосной, нудной, бряцающей оружием и стращающей народ ждущими его в случае смены власти бедами пиночетовской пропаганды оптимизм оппозиционных роликов, пусть и сколь угодно вторичных, выглядит куда выгоднее. Снявший «Нет» чилийский режиссер Пабло Ларраин с 2012 года, когда вышел этот фильм, только прибавил в известности — особенно хорошо продемонстрировав талант небанально, изобретательно работать с историческим материалом. Его «Неруда» превращал байопик великого чилийского поэта в эффектный психотриллер, в котором факты жизни героя переплетались с вымыслом его произведений. Его «Джеки» вместо патетичных сантиментов переживающей убийство мужа-президента Жаклин Кеннеди предпочитал бескомпромиссно препарировать серую зону пересечения большой политики и культуры селебрити, проживания частных трагедий не только в прямом эфире, но и с расчетом на него. «Нет», впрочем, остается, пожалуй, главным — и что любопытно, самым зрелищным, даже прямолинейным по степени заботы о вовлечении зрителя в историю — достижением Ларраина, наиболее показательно иллюстрирующим его режиссерскую манеру фильмом. Главным формальным решением Ларраина в «Нет» становится выбор орудия кинематографической борьбы. Подобно большинству режиссеров исторического кино он стремится к максимальному правдоподобию деталей в костюмах и обстановке, но в отличие от них идет еще дальше — он еще и снимает фильм на видеокамеры конца 1980-х, тем самым отказываясь от глянцевости, киногеничности изображения, жертвуя, то есть, свойственным историческому кино размахом и пафосом реконструкции. Благодаря этому он добивается органичного, бесшовного и безразрывного сосуществования в «Нет» постановочных сцен и кадров, позаимствованных у реальных телевизионных роликов того времени (а они занимают заметную часть фильма) — это почти придает вымыслу, игровым эпизодам эффект присутствия, доступный, например, документалистике. Важнее, впрочем, что этот прием позволяет фильму обрести еще одно измерение — подчеркнуто несовершенное, где-то размытое, а где-то шероховатое, лишенное привычной яркости и четкости видео становится для Ларраина способом не столько имитировать телекартинку восьмидесятых, но и через качество изображения отразить сам дух эпохи диктатуры. Мутному, убогому, несовершенному времени — такая же мутная, нарочито уродливая картинка. Более того, изобретательность Ларраина распространяется в «Нет» не только на стиль. В какой-то степени вопреки тому материалу, с которым он работает и который спустя десятилетия после 1988-го вполне однозначно оценен историей, режиссер уворачивается здесь от любой духоподъемности (какой бы оправданной она ни могла бы быть по отношению к провалу Пиночета на референдуме) и от слепого, одномерного пафоса торжества свободы и справедливости. Ларраин, например, ясно дает понять, что поражение диктатора было бы невозможно без решения других генералов хунты заставить потерявшего доверие населения Пиночета признать результаты голосования (вместо того, чтобы их фальсифицировать, например). Не менее очевидна и амбивалентность, с которой фильм оценивает сформированные рекламным опытом методы кампании «Нет» — показывая, что победа над Пиночетом была достигнута благодаря языку того потребительского капитализма, который сам же Пиночет в Чили и выстроил. Пожалуй, же самое сильное впечатление в «Нет» производит его сквозная интонация — выраженная в фигуре самого главного героя, вымышленного Рене Сааведры, популистские таланты которого дополняются заметными, бесспорными недостатками (от трусости перед лицом опасности до аполитичной гражданской позиции), в сценах его частной жизни, в тусклом взгляде играющего его Гаэля Гарсии Берналя, в конце концов. Этот персонаж и эта интонация пронизаны тревогой — даже определяются ей — и эта тревога, непреходящая обреченность, невозможность героя и фильма отдаться даже заслуженному, выстраданному сильному чувству никуда не исчезают, не отпускают даже когда голосование оказывается выигранным. «Нет», то есть, рассказывает о том, как именно Чили освободился от Пиночета — но не может позволить себе обойтись торжественным напоминанием о том, что все в этом мире, включая любую власть, рано или поздно заканчивается. Ведь жизнь тем временем тоже неумолимо проходит, на какой бы стороне истории ты ни оказался — и вот где заключается настоящая, не отпускающая со сменой режима власти трагедия.