Актер Анатолий Васильев: Я — на своем пути, и меня не свернуть
Анатолий Васильев сыграл множество ролей в театре и кино. Но так уж устроена наша память, что роли в самых любимых фильмах всегда первыми приходят на ум. Трогательный, ранимый, но безрассудно смелый летчик в легендарном фильме «Экипаж» Александра Митты, интеллигентный, сеющий мир и согласие Анатолич из сериала «Сваты»... И вот теперь — главная роль вице-адмирала Чернобаевского в новом проекте Первого канала «Андреевский флаг». Собственно, эта работа актера и стала поводом для разговора с ним. — Анатолий Александрович, ваш герой вице-адмирал Чернобаевский выходит в отставку. Можно сказать, что фильм — о человеке, который лишился любимого дела? — Зато у него есть желание продлить себя в других, взрастить новое племя, молодое. И я сейчас думаю порой: черт возьми, если бы я себе позволил поработать со студентами, иметь учеников! А у меня ведь были такие предложения... Чернобаевский становится начальником военно-морского училища, и это ему интересно, его ученики — это его плоть и кровь. Ведь морской флот — мощь наша. Как говорил Александр III, наши друзья — армия и флот. — Ваша роль в «Андреевском флаге» не первая, когда вы сыграли человека в высоком военном звании. И все отмечают, как органичны вы в форме. В юности не задумывались о военной карьере? — Да, мне военная форма идет. А тем более морская. Я выгляжу так: ни-че-го (улыбается). А вот по поводу карьеры военного… Мне было достаточно того, что родился я в Нижнем Тагиле, где страна во время войны ковала победу. И мои родители работали в три смены, делали танки. В три смены! А дедушка мой эшелоном вывозил туда станки, на которых делали эти танки. И первая моя игрушка — это танк Т-34. Поэтому я войну эту хлебнул так, по-детски, по-своему, что, честно говоря, не могу спокойно об этом говорить. Горло перехватывает… Я видел много мужчин, которые вернулись калеками, мужчин в татуировках, тех, кто был в дисбате, кого бросали на верную смерть... Они все прошли через мое детство и юность — 50–60-е годы. Мне не надо было мечтать об армии, потому что она все время рядом была. А сейчас наша армия поднимается — навсегда, я надеюсь. Такой большой стране это необходимо. Мы должны быть мудры и добры, но сильны. Я читал уставы разных армий — и царской, и советской: везде честь офицера превыше всего. И это возвращается. И мне это нравится. — Можно сравнить состояние вице-адмирала Чернобаевского с состоянием героя Георгия Жженова в финале легендарного фильма «Экипаж»? Он ведь тоже расстается со своей стихией... — Да, и это вошло в мою память. Я помню глаза Георгия Степановича. Действительно, ситуации в фильмах очень похожи. В «Экипаже» мы, молодые летчики, провожаем его на пенсию. А потом уже и с самим Георгием Степановичем мы все реже встречались в театре. Он становился все старше и старше… Есть выражение «уходящая натура». Вот Жженов — это та натура, та порода людей — непобедимая, мощь неимоверная! Помню, у него было очень жесткое, мощное рукопожатие. Каменное. Я у него спрашивал: «Георгий Степанович, откуда у вас такая силища?» У него ведь жизнь была такая трудная, семнадцать лет лагерей... А он: «Да ничего особенного. Много работали, мало ели... и не было женщин». Вспоминаю его на сцене в его юбилей — 90-летние. Он стоит со своим маленьким внучонком в свете софитов, такой худенький… Вот и в «Андреевском флаге» есть такой момент. Мой герой уходит, его провожают. Но Чернобаевский не сдался в 90-е, держал флот... Я хотел, чтобы в моих глазах зрители увидели решимость героя сделать еще много хорошего для страны. — У вас огромная фильмография. Есть объяснение, почему именно «Экипаж» стал культовым? — Я не буду сравнивать с другими фильмами, но в нашем «Экипаже» главный посыл: если что — мы здесь, мы рядом, мы сможем! Кто, если не мы? Вот на чем и я стою как человек и как артист. Мои ровесники пришли учиться в Школу-студию МХАТ не ради денег, а для того, чтобы говорить с людьми о чем-то важном. Желающих — 125 человек на место — много, а имеющих право — единицы. Но они могут сделать очень многое! И когда я один, а передо мной — полный зал, я, работая в «Макбете» или в «Идиоте», чувствую это. И вижу отклик — вот это и есть то, ради чего... А не ради денег и славы. Это и про героев «Экипажа» можно сказать. И еще мы все там молодые и красивые. — Участвовать в ремейке «Экипажа» вам не предлагали? — Был момент, когда меня приглашали, и я ответил: если у меня будет роль, как у Жженова, когда опытный летчик передает эстафету молодому, это объединит наш «Экипаж» и новый. Тогда это интересно, это знаково. Но нет. Другие люди, другая хватка — все другое. Не хочу говорить, что другое поколение, нет. Взгляд другой. — Как родители приняли ваше решение стать актером? — Моя мама еще жива, ей 92 года, отца недавно не стало. Они 63 года прожили вместе. Такая крепкая, любящая семья! Они меня хорошо воспитали, и я очень боялся их расстроить, очень деликатен был по отношению к ним. И вот худрук нашего народного театра Михал Михалыч пришел к нам домой, зная о моем желании поступить во МХАТ, и рассказал отцу, что у сына есть талант, мол, разрешите... Я сижу в другой комнате и думаю: «Ну, все!» (Смеется.) И вдруг отец: «Позовите мне его». Я прихожу, а в голове у меня: ну, как сейчас батя скажет, так и будет. А он: «Чтобы ты меня никогда не упрекал — поступай как знаешь. Но если не поступишь, учти — будешь в жизни делать то, что я тебе скажу. Договорились?» Я отвечаю: «Договорились». Он говорит: «Я тебя держу вот так. Запомни». И показывает кулак. «И держу тебя до 62 лет». Я спрашиваю: «До твоих или моих 62?» (Смеется.) Он в ответ: «До твоих, до твоих!» Я поехал, поступил — и кончено. — Поступая в Школу-студию МХАТ, вы были амбициозны, мечтали о славе? Актеру же важны признание, аплодисменты… — Об этом мы тогда не думали. Театр — это аудитория, это прежде всего люди. В Театре им. Моссовета у нас 1200 человек сидит! Полный зал. И ты понимаешь, что самое главное — искренность твоя и то, что у тебя за душой накоплено. И тебе все это нужно отдать за один вечер зрителям. Вот тут уже не до денег. А амбиции — это деньги, это положение. А мы думали о праве сказать что-то. Для меня каждый выход на сцену — это поступок, волнение и колоссальная ответственность. Никаких мыслей о славе. — И все-таки широкую популярность актер получает в кино и на телевидении. Ваше первое появление на экране — в кинокартине «Степь» Сергея Бондарчука — было незабываемым. — Да, это было мощно. Но я до этого пять с лишним лет играл в театре большие роли. Меня Бондарчук увидел в спектаклях, это важно. И утвердил потом на эту роль. Помню, после «Степи» критика меня заласкала: молодой артист Васильев ворвался в наш кинематограф. Но началось все еще раньше. У нас в техникуме была прекрасная преподавательница литературы. А мы-то взрослые уже, учились с производственниками. Однажды на уроке она говорит: «Сегодня мы прочтем пьесу Антона Павловича Чехова «Вишневый сад» по ролям». Мы — люди, которые никакого отношения к искусству, к театру не имели, и вдруг по ролям! Почитайте, товарищ слесарь! Мне досталась роль Лопахина. Начал я читать, и все стали поворачиваться, улыбаться — в общем, я чем-то зацепил. Именно после того чтения по ролям нам с другом пришла идея попытаться пойти этой дорогой... И случилось так, что в 80-е годы, а я к тому времени уже снялся у Сергея Бондарчука в «Степи», мы начинаем сговариваться с американцами снимать «Вишневый сад» с Элизабет Тейлор и Питером О’Тулом в ролях Раневской и Гаева. И Бондарчук утверждает меня на роль Лопахина. А ведь я начал с Лопахина... К сожалению, что-то там с американцами не получилось, но заявка какая! — Когда развалился Советский Союз, у вас не было ощущения, что ни кино, ни театру уже не подняться? Не было тогда мысли бросить профессию? — Ни-ког-да! Сам знаю и молодежи всегда говорю: если ты не работаешь, если ты с кондачка все делаешь, то профессия за себя отомстит. Отомстит внезапно, при народе. Что касается времени, когда распадалась страна, я всегда верил, что это проходящее, мы ведь еще и не то переживали. У меня вера в наш народ талантливый и в свою страну, поэтому я относился к людям, которые ее разваливали, как к временщикам. Я понимал, что они это делают ради амбиций, ради денег, я видел, как они крадут. У меня болело сердце, болела душа и продолжает болеть. Но я — на своем пути, и меня не свернуть. — Не могу не спросить про сериал «Сваты». Ожидали, что у фильма будет такой оглушительный успех? — По сценарию я не мог сказать, что нас ждет бешеный успех. Но то, что компания актеров подобралась очень подходящая к этому материалу, было очевидно. Мы все были уже известные, наработавшие багаж, знающие, что такое комедия. А что будет такой взрыв, такая любовь, не ожидали. Может, в обществе таких взаимоотношений, таких любящих семей сегодня не хватает? — Почему для вас закончились «Сваты»? Это было ударом для зрителей. — При таком успехе я понимал, что теперь мы имеем право на большее, не скатываясь в ситком, в комедию положений. Можем делать такой сериал, где есть милая комедийная нотка, но трогательная, в котором больше сердечности, больше участливости. Я все время к этому тянул, как мог. Мой персонаж был занят тем, что все сглаживал, всех прощал. Я все время говорил: «Дорогие мои, услышьте меня! Мы можем делать хорошее кино. Нас полюбили, мы имеем право на все». Я хотел, чтобы было душевно, порой можно и позабыть про юмор и смех… Но… остался при своем мнении. И потихонечку, бесконфликтно перешел на другую работу в другой фильм. — В вашей актерской биографии есть очень хорошие фильмы про войну. Сейчас снимают много военных фильмов, но почему-то зачастую получается не то... — Вы правы. Тут важно, кто дает деньги и какие ставит условия. Порой душат режиссера, хотят видеть то, к чему привыкли. А привыкли они к западным фильмам, поэтому у них все путается в башке. А мы-то сильны совершенно другим. Чем? Душой. Вот и режиссер «Андреевского флага» Виталий Воробьев понимал, что туфту снимать нельзя, спешить не надо. — В советском кино не спешили? — Я помню то золотое время, когда только постигал профессию. Так вот, у Сергея Федоровича Бондарчука, великого человека, был громадный альбом раскадрованного заранее фильма. Под каждым кадром — текст диалога, открывай любую страницу и снимай. Вот это проработка и подготовка! Давно я уже такого не видел... Но я все равно считаю, что молодежь наша талантливая. Она учует, ей интуиция российского человека подскажет снимать мощно, глубоко. — При вашей занятости отдыхать получается? — Я обязательно раз в год должен побывать на Балтийском море. Именно Балтика — прохладная, красивая, контрастная: море то холодное, то теплое, день на день не похож. Море всегда волнующееся, как я. И когда мы сходимся вместе, я к нему бегу и ныряю в эти гребни. А они могут затянуть, это опасно, но захватывающе... Здесь такое небо необыкновенное, такие облака тяжелые крутые, и сквозь них солнце светит. Стоишь и думаешь: «Господи, за что мне такое счастье!» Но при этом знаешь, что у тебя скоро открытие театра, поэтому повторяешь все свои роли. В нашей профессии надо быть готовым всегда — это обязательно. Читайте также: Актриса Зоя Бербер: Играть андроида было интересно и необычно
