«Для дагестанского мужчины это подвиг — говорить о своей боли»
Герои этого снятого в Дагестане фильма — семеро мужчин, потерявших своих отцов. Они вспоминают детство и отвечают на вопрос: что бы они сделали, если бы их отец был жив? Авторы Кира Машрикова и Рамазан Газиев задумывали небольшой социальный ролик, а в итоге получилась документальная работа о переоценке ценностей, кавказском воспитании, желании и невозможности близости. О том, как и для чего снимался фильм «Если бы отец был жив», порталу «Это Кавказ» рассказала один из авторов — Кира Машрикова. Если бы отец был жив — Сейчас темы, связанные с кавказскими женщинами, привлекают большое внимание. Но ты решила снять фильм именно о мужчинах. Почему? — Гендерный вопрос тут вообще не стоял. Соавтор фильма Рамазан Газиев заказал у меня пару сценариев для социальных роликов о семейных ценностях. Тема на самом деле близкая и ему, и мне. Мы давно дружим с Рамазаном и часто обсуждали ее. И вот, пока я писала сценарии, пришла идея снять еще и ролик на две-три минуты, где мужчины, потерявшие отца, продолжают фразу: «Если бы мой отец был жив…» Идея Рамазану понравилась. Формат выбрали как в фильме Human, чтобы у зрителя было ощущение, что герой говорит именно с ним, тет-а-тет. Выбрали героев, известных в тех или иных кругах, чтобы интерес был больше, связались с ними и приступили к съемкам. Первым снимали Махмуда Магомедова, чемпиона Европы по вольной борьбе. Было бы странно пригласить человека в студию, сказать ему: «Продолжите такую-то фразу» — и попрощаться. Поэтому мы готовили его, постепенно погружая в тему. Спрашивали про детство, про то, каким его отец был. И получился такой искренний рассказ, что мы еле сдерживали слезы. Особенно впечатлила история о том, как на сборах в другой стране Махмуд узнал, что его отец лег в больницу, и, даже не вернувшись в гостиницу за вещами, поехал в аэропорт и улетел в Дагестан. Следующие два года он провел, заботясь о нем и дома, и в больницах. «Мы снимем ролик. Но еще мы снимем фильм», — сказала я Рамазану, когда Махмуд ушел. Так и сделали. Сняли и то и другое. — В комментариях к фильму на YouTube тебя спросили, как удалось разговорить таких сдержанных кавказских мужчин. У меня к тебе тот же вопрос. — Ну, на самом деле не всех удалось даже убедить сняться. А те, кто согласился, сделали это исключительно потому, что хотели принести пользу. И подросткам, и молодым папам, да и немолодым тоже. Наши герои уже потеряли своих пап. Они, как и все дети, любили их, восхищались ими, обижались на них, расстраивались из-за них. Но на очень многие вещи, которые казались значимыми или наоборот тогда, смотрят иначе сейчас. И они очень откровенно обо всем этом говорят в фильме. Многие, послушав их, пересмотрят свои взгляды хоть в чем-то. Большие надежды — С сыновьями понятно. Фильм мотивирует беречь родителей и прощать их. А в чем польза для пап? — Я думаю, папы смогут как минимум осознать, как много они значат для сыновей. Мы ведь не умеем говорить о главном с родными. Мы не можем сказать своим пожилым родителям такое ценное для них: «Ты мне очень дорог. Ты много для меня значишь». Может, им будет полезно услышать об этом хотя бы из чужих уст? Понимаешь, в фильме ведь не один, а семь героев. Они все очень разные. И у них были разные отцы. Но абсолютно все скучают, тоскуют и готовы отдать многое даже за минуту со своим папой. Для молодых пап фильм может стать еще и неким пособием того, как надо и не надо. В нем сделан сильный акцент на то, как важен для сына пример отца. Герои прямо говорят: «Если не поступаешь сам так, как учишь, это не работает». А как заведено? Каждый третий дагестанский папа — олимпийский чемпион по советам, как стать олимпийским чемпионом по борьбе. Это прекрасно только в одном случае: если сын этого тоже хочет. И если этот папа не будет смотреть на сына как на неудачника, если тот не добьется успеха. Это на самом деле очень важный момент, ломающий многих ребят. Вот эта необходимость соответствовать высоким требованиям без права на ошибку. Знаешь, сколько парней тратят треть жизни на то, чтобы заслужить отцовское признание? Но папы ими все равно недовольны, и в какой-то момент наступает время демонстрации сыновьего протеста. Из серии «а если нет разницы, зачем платить больше?» Отцы к такому повороту не готовы, и происходят конфликты, скандалы, которые нередко заканчиваются тем, что двое людей, которые должны быть ближе всех, отдаляются и становятся чужими друг другу. — Как ты думаешь, почему дагестанским папам так важно гордиться сыновьями? — Вот я недавно смотрела фильм про Виктора Цоя. В нем про отца говорил и его сын, Саша Цой. Когда я узнала, что он музыкант, я стала интересоваться, какой он. Даже полезла искать песни, музыку Саши. И у меня были от него ожидания не как от личности — Саши Цоя, а как от сына звезды — Виктора Цоя. И мне кажется, вот это есть в каждом доме в Дагестане. И здесь не надо, чтобы твой отец был знаменитостью. Каждый сын, как сказал в фильме Камил Гаджиев (президент промоуторской компании Fight Nights Global. — Ред.), — это продолжение своего отца. У нас нет такого, что тебе 18, и ты упорхнул из своего гнезда, живешь сам по себе. Ты и в 40 лет продолжаешь быть носителем фамилии. И каждый поступок оценивается не только как твой собственный, но и как сына некого отца, парня из некого тухума (рода. — Ред.), села, представителя нации, Дагестана. — Это хорошо или плохо? — Я не знаю, я не возьмусь оценивать. Просто мне кажется, что именно по этой причине у нас такое часто болезненное желание иметь успешного сына. Потому что тебе надо, тебе приятно им гордиться. А его счастье, в принципе, могло бы быть в другом. — В чем? — Да хоть в балете. — Как ты думаешь, вот это желание иметь успешного сына ради себя, а не ради него, оно сознательное? — Уверена, что нет. Просто тебя так воспитывали, и ты так воспитываешь. Ты живешь в обществе и впитываешь его взгляды. Видишь, я сама произнесла, говоря про балет, — «хоть». Как будто это не искусство, а что-то, что менее значимо и круто, чем бить людей. Сказала, и самой стыдно стало. Расплата за искренность — Ты сказала, что некоторые герои отказались сняться в фильме. Ты об Абдулманапе Нурмагомедове (спортивный тренер, отец бойца ММА Хабиба Нурмагомедова. — Ред.)? — Нет, он как раз согласился сразу. Рамазан был с ним знаком и позвонил ему. Абдулманап Нурмагомедович в тот момент сажал деревья в парке. Ты не знала, что он так делал? Еще и привлекал других к процессу. Когда Рамазан позвонил ему, он сказал, что не обсуждает дела по телефону, и сказал ему, чтобы приехал в парк. Идея Абдулманапу Нургмагомедовичу понравилась, и он ответил, чтобы мы позвонили ему, когда он снова будет в городе. Мы следили за его передвижениями в Instagram. Но когда он приехал в Махачкалу, уже началась история с коронавирусом. И мы с Рамазаном решили не рисковать его здоровьем и отложить съемку: подумали, что можем оказаться бессимптомными носителями вируса. К сожалению, спустя месяц он действительно заболел, а мы в тот день упустили единственную возможность записать очень ценное интервью с человеком, которого очень уважаем. А отказались сняться другие люди. Их было двое. — Почему? — Сказали, что не смогут без слез говорить о папе, им еще настолько больно, что могут не сдержаться перед камерой. Другое дело, конечно, что, случись все именно так, я бы вырезала эти эмоции при монтаже. — Почему? Мужчине должно быть стыдно плакать? — Если спрашивать меня — то, конечно же, нет. Но если им самим стыдно, чтобы зритель видел, как они плачут, разумеется, я это уберу. Вообще, при монтаже во мне часто боролись человек и Малахов, но выигрывал первый. Конечно, мне хотелось, чтобы фильм получился максимально искренним и эмоциональным и чтобы его посмотрело много людей. Но еще сильнее хотелось, чтобы героям не пришлось платить за свою искренность сожалениями. Ты же понимаешь, что для дагестанского мужчины это своего рода подвиг — говорить о своей боли, проявлять эмоции на камеру. — Думаешь, их бы упрекнули? — Думаю, что есть разные люди. Ведь берутся же откуда-то женщины, которые пишут гадости другим, незнакомым им, женщинам в Instagram. Почему бы и не взяться странным мужчинам, которым надо непременно кого-то осудить? «Папа, у тебя есть час времени?» — Но реакция зрителей оказалась довольно теплой. Вы с Рамазаном ожидали, что она будет такой? — Такой — честно, нет. YouTube у нас в республике в принципе не особо популярен, но вот в Instagram писали сотни людей, переживших ту же утрату, что и герои. Они рассказывали свои истории, делились личными переживаниями. А еще были те, кто отправлял скриншоты своих переписок с папами: «Я люблю тебя», «Папа, я тебе очень благодарен за все», «Папа, прости». После закрытого показа фильма в кинотеатре ко мне подошел психолог Заур Ахмеднабиев и поблагодарил за фильм. Он рассказал, что нередко после вопроса «Вы можете обнять своего папу?» его посетители — и подростки, и уже взрослые мужчины — начинают плакать во время консультации. Для меня тоже во время работы над фильмом стало открытием, когда многие герои говорили: «Если бы отец был жив, я бы его обнял», потому что при жизни не успел, стеснялся проявлять свои чувства. Но всем нам — даже если ты суровый дагестанец с поломанными ушами — надо чувствовать, что мы любимы, дороги, что нас понимают и поддерживают. И в первую очередь — родители. — А твои родители посмотрели фильм? — Мой отец посмотрел, и ему понравилось. Мама, правда, спросила, дают ли за это деньги, я сказала, что нет, только свои тратятся, и она сказала, что тогда не интересно (смеется). Ну, конечно, она посмотрит и поплачет, мама у меня над каждым индийским фильмом рыдает просто так, что Болливуд сам, наверное, удивился бы. Когда я поехала в селение, родители у меня живут там, я долго ходила вокруг да около и не могла предложить папе посмотреть фильм. Я всегда стесняюсь рассказывать ему о делах. Потом говорю: «Папа, у тебя есть час времени, чтобы, не отвлекаясь, посмотреть со мной кое-что?» Он такой: «Да, конечно, что?» Я говорю: «Включи YouTube». Он говорит: «Опять твой Дудь?» — «Нет-нет, на этот раз я, а не Дудь». Папа останавливал фильм и комментировал очень многие моменты. Он находил в каких-то папах себя, в каких-то — своего отца, проводил параллели. Потом сказал, что и он часто скучает по отцу. — Сейчас задам вопрос в стиле Дудя. Во сколько обошелся фильм? — Меньше ста. Тысяч семьдесят. — А получите сколько? — Нисколько. Мы и не планировали заработать на фильме. Хотя предлагали в кинотеатре показывать, и были те, кто предлагал рекламу, но мы посчитали, что в этом фильме реклама неуместна.
