Деменция, черный юмор и магия кино: смерть отца как оптимистичное документальное фэнтези

На Netflix вышел фильм «Дик Джонсон мертв» Керстен Джонсон: одна из самых оригинальных режиссеров современной документалистики превратила в жизнеутверждающее, преисполненное юмора и игры воображения кино процесс угасания собственного отца — при его самом активном участии и помощи. «Лента.ру» рассказывает об этой замечательной картине, которую журнал The New Yorker на днях уже включил в список самых важных документальных фильмов в истории. «Я предложила снять кино о том, как он умирает. Он ответил: "Да"». Дик Джонсон в самом деле умирает. Идет по нью-йоркской улице — и гибнет под сорвавшимся с одного из верхних этажей кондиционером. Только что вспомнив покойную жену, чьи проблемы со здоровьем начались с перелома шейки бедра, и сам оступается на лестнице в собственном доме — и катится кубарем навстречу вывихнутым в неестественные стороны конечностям и луже крови из проломленного черепа. Спотыкается на еще одной уличной прогулке — и с грохотом шмякается об асфальт насколько эффектно, настолько же и фатально. Сидя за рулем, сбивает выскочившего на проезжую часть пешехода — и сам спешит за ним на тот свет в начинающем переворачиваться автомобиле. Сталкивается с зазевавшимся на перекрестке работягой и получает арматурой прямо в яремную вену — которая тут же взрывается фонтаном крови. Смерть за смертью — вот даже и похороны подоспели — и все-таки Дик Джонсон, 84-летний на момент начала съемок психиатр-вдовец из Сиэттла, жив. Правда, возраст берет свое, память начинает отказывать, а сознание потихоньку сдает — настолько, что профессиональную практику придется прекратить, да и садиться за руль и даже жить одному врачи больше не рекомендуют. Дочь Дика Керстен Джонсон, сделавшая блестящую операторскую карьеру в документальном кино (она в том числе работала над «Фаренгейт 9/11» Майкла Мура и была оператором-постановщиком оскароносного «Гражданина четыре» Лоры Пойтрас), забирает отца к себе в Нью-Йорк — и не только принимается ухаживать за угасающим родителем, но и уговаривает того снять об этом процессе документальный фильм. Дик Джонсон соглашается — и превращается из героя в полноценного соавтора. Он с увлечением обсуждает с каскадерами свои трюковые экранные гибели и с удовольствием принимает участие в этих инсценировках — а попутно обсуждает с дочерью их отношения, свою долгую жизнь, свое ухудшающееся здоровье. Делится воспоминаниями — самые сильные из которых связаны с умершей семь лет назад женой, матерью Керстен — пока те не ускользнули навсегда. Шутит, плачет, смеется. «Она меня убивает и убивает. Это "День сурка" какой-то, все время воскресаю». Жизнеутверждающих, причем даже и очень хороших, фильмов о смерти хватает — но это в игровом кино. В документалистике же такой парадокс кажется как будто немыслимым — что ж, Керстен Джонсон ухитряется его блестяще реализовать, рассказывая к тому же об умирании своего родного отца. Добивается этого эффекта она не только ощутимой нежностью взгляда обращенной на Дика камеры (Джонсон — очевидно чуткий режиссер и оператор, прекрасно понимающая, когда необходим крупный план, а какие эмоции правильнее смягчить дистанцией), но и прежде всего формальной изобретательностью. Показывающие переезд отца в Нью-Йорк, его прощание с прежней жизнью и обустройство в жизни новой домашние видео, составляющие большую часть хронометража «Дик Джонсон мертв», душещипательные и трогательные, отстраняются, уравновешиваются полными черного юмора постановками воображаемой гибели — а затем и вовсе выводятся в зону сакрального с помощью фантазийной сцены попадания Дика на небеса, где он будет танцевать с Брюсом Ли и обедать с Фридой Кало и Фредериком Дугласом. Джонсон не скрывает искусственной природы этих постановочных эпизодов — напротив, подчеркивает ее, каждый раз отводя камеру так, чтобы были видны и съемочная площадка, и группа, механика инсценировки и даже разговоры между дублями. Благодаря этому режиссерскому саморазоблачению обнажается и, очевидно, поставленная Джонсон сверхзадача «Дик Джонсон мертв» — не просто заговорить смерть и терапевтически облегчить себе самой неизбежный, причем в самой ближайшей перспективе уход близкого человека, не просто успеть запечатлеть на камеру его самого, его мысли и воспоминания, но и попутно создать воспоминания новые. Более того — сделать сутью фильма не пресловутый конец тоннеля и его ожидание, а сам процесс движения к нему. Процесс, который с помощью кино в самом деле обращается почти освобождающим от ужаса прощания ритуалом — и который Джонсон ухитряется парой эффектных, бесконечно элегантных твистов (хотя, казалось бы, какой поворот сюжета может быть в кино о приближении смерти?) продлить, вывести за финальные титры. Если Дик Джонсон в фильме своей дочери из персонажа превращается в соавтора, то справедливо и обратное уже в ее отношении. В своей предыдущей, сформировавшей ее режиссерскую репутацию картине «Человек с камерой» Керстен Джонсон всматривалась в снятые ей за двадцать лет операторской работы кадры — в диапазоне от включений из горячих точек по всей планете до интервью в кабинетах сильных мира сего — и через постановку вопроса об этике отношений человека с камерой и людей в ее объективе искала, пыталась определить, кристаллизовать саму себя, эти кадры снявшую. В «Дик Джонсон мертв» она находит себя уже во влюбленном взгляде человека, благодаря которому она появилась на свет, тем самым как будто создавая автопортрет-диптих — обозначая себя в рамках мира внешнего, социального, и в микрокосме семейных отношений. Неизменно в этих двух фильмах одно — призмой, через которую Джонсон объясняет и проявляет себя, оказывается кино, это единственное из искусств, не только словами Жана Кокто «запечатлевающее смерть за работой» — но и одаряющее своих адептов подлинным бессмертием. Дик Джонсон — как и его дочь — не умрут никогда. Фильм «Дик Джонсон мертв» (Dick Johnson is Dead) вышел на платформе Netflix