Франсуа Озон: мой новый фильм — это возвращение в рай
В четверг на российские экраны выходит новый фильм известного французского режиссера Франсуа Озона "Лето’85". Действие картины происходит в Нормандии в 1985 году. Юноша Алекс только окончил школу и стоит перед выбором — продолжать учебу или найти работу. Он знакомится с загадочным и самоуверенным Давидом, который очень активно включает Алекса в свою жизнь. Однако их дружба подвергается испытанию, и реальная жизнь рушит юношеские надежды. В интервью ТАСС режиссер рассказал о том, почему решил экранизировать книгу Эйдена Чемберса, которую прочитал еще в 80-е, именно сейчас, что заставило его поменять название фильма и о своих страхах перед будущим. — Для меня было неожиданностью, что "Лето’85" все-таки покажут в России в этом году. Премьера должна была пройти еще в Канне, фестиваль был отменен, но картину показали в Торонто в сентябре. Вы рады тому, что фильм выпускают в этом году? — Я очень расстроился, что не смог приехать в Торонто, чтобы представить свой фильм канадским и международным зрителям. Это было невозможно из-за того, что сейчас творится в мире. И конечно, мы с удовольствием показали бы картину на Каннском фестивале, но этот год особенный, поэтому у нас не было выбора. К счастью, фильм все-таки выпустили во Франции, и это был большой успех. Хотя хотелось бы, чтобы фильм вышел во всех странах мира. То, что его все-таки выпускают в России, — отличные новости для нас. Нынешняя ситуация тяжела для всех режиссеров. — Тем удивительнее было для меня, что фильм выпускают в кино. Многие режиссеры предпочитают придержать свои новые проекты до следующего года. — Когда наступила пандемия, у нас было много предложений от стриминговых платформ — и от Netflix, и от Amazon — все были заинтересованы в покупке фильма, но для меня было важно показать его в кинотеатрах. — Почему вы приняли решение снимать именно на пленку? — Я думаю, когда ты снимаешь историческое кино, важно снимать его на пленку. Именно так я поступил с фильмом "Франц" (2016), чье действие происходило в прошлом веке. Для меня важен был именно дух 80-х: пленка, разрешение [экрана] — все это имеет значение. Когда я был студентом, я снимал именно на 16-миллиметровую пленку. Мне важно было воссоздать этот опыт, когда я работал над картиной. — "Лето’85" чувствуется как возвращение к корням. Фильм больше напоминает по духу ваши ранние работы, и книгу "Станцуй на моей могиле" Эйдена Чемберса вы прочитали еще совсем в юном возрасте. Почему вы решили вернуться к этому произведению через столько лет? — Когда я прочитал книгу Чемберса, мне было 17 лет. Она тогда мне ужасно понравилась. В то время я еще не был режиссером, я был студентом и только мечтал снимать фильмы. Я пообещал себе, что моим первым фильмом будет адаптация книги. Но этого так и не случилось. После "По воле Божьей" (премьера картины прошла на Берлинале в 2018 году, где она получила Гран-при жюри — прим. ТАСС), очень сложного фильма, очень серьезного, с непростой и темной темой, я хотел вернуться к чему-то более легкому и светлому. Я вспомнил про эту книгу и понял, что она была важна для формирования меня как личности, так что я решил сделать эту адаптацию сейчас и добавить произведению больше взрослого взгляда. Добавить больше взгляда со стороны. Мне кажется, если бы я сделал фильм лет в 20–25, он был бы совсем другим, потому что я не мог отделить себя от этой истории. — Фильм рассказывает о наивной первой любви и крушении подростковых идеалов. Как вам удалось сохранить свежесть юношеского восприятия спустя столько лет? — Я думаю, что в фильме есть флер ностальгии о том периоде, потому что сейчас мне уже за 50 и 80-е были очень давно. Хотя на самом деле 80-е никаким раем не были, нам тогда на самом деле казалось, что раньше было лучше. Но, я думаю, этим страдают все поколения. — Сейчас в целом модно ностальгировать по прошлому, особенно по 80-м. Как вы думаете, почему? — Если честно, я не знаю. Для меня нет никакого романтического флера в 80-х. Это было непростое время для меня. Музыка часто оставляла желать лучшего, так же как и мода. Мое поколение больше ностальгировало по 60-м и 70-м. А сейчас люди любят 80-е. Мне кажется, Вуди Аллен очень остроумно рассказал об этом в фильме "Полночь в Париже" — каждое поколение не ценит свое время и скучает по прошлому. Раньше было лучше. — Во время пандемии людей особенно тянет поностальгировать, и, мне кажется, "Лето’85" получилось идеальным летним фильмом для внутреннего эскапизма. — Действительно так. Когда я прочитал книгу, я понял, насколько любовная история в ней универсальна. Вам не важен пол героев — это могут быть мальчики или девочки. Главное, что это красивый роман между двумя людьми. Я думаю, мне настолько полюбилась эта книга как раз потому, что в те времена редко можно было прочитать историю про парней. Хотя в целом сексуальность не является центральной темой книги. Это история о концепции любви, она универсальна, и каждый может идентифицировать себя с героями. — При этом это не просто роман, но и триллер. С самого начала в фильме нам намекают, что отношения молодых людей ничем хорошим не заканчиваются. По-вашему, не бывает романа без разоблачения, и мы всегда что-то скрываем друг от друга? — В книге это есть — некая загадка. Мы точно не знаем, что произошло с Алексом, и мы узнаем об этом шаг за шагом. Я решил оставить это в фильме. — Но это характерно не только для "Лета’85", а для многих ваших картин — любовники всегда не те, кем кажутся. То есть в каждом романе есть элемент триллера? — Здесь нет какого-то единого правила. Я думаю, что каждый роман отличается друг от друга. В данном случае это история разочарования для Алекса. Молодые люди любят мечтать о чем-то большом и волшебном, но потом понимают, что реальность совсем другая. И так происходит с Алексом. — В фильме много песен из 80-х, в том числе легендарные The Cure. Вы сами подбирали музыку? — Я хотел передать атмосферу 80-х. В то время я был большим фанатом The Cure, для меня было важно включить в фильм песню In between days. Вообще, изначально фильм назывался "Лето’84", и, когда мы попросили у The Cure права на песню, группа нам сказала, что они не могут нам дать права на нее, потому что она была выпущена в 85-м году. Я решил поменять название фильма, так как мне было очень важно включить ее в саундтрек. Тогда они согласились. — Я бы сделала то же самое ради The Cure. Но главная песня фильма в исполнении Рода Стюарта, важная для отношений Алекса и Давида, совершенно иная по звучанию. Почему вы выбрали именно ее? — Эта песня из 70-х, не 80-х. Мы решили, что это будет любимая песня отца Давида, который умер. Именно ее Давид включает Алексу на дискотеке. Это как бы послание от его отца. Мне кажется, эта песня идеально подошла под характер истории, особенно для кульминационной сцены в конце. — Оба актера, Феликс Лефевр и Бенжамен Вуазен, очень молодые. С ними тяжелее работать, чем с опытными актерами? — Они очень хорошие актеры, и у нас был долгий период подготовки к съемкам. Мы много читали, репетировали, так что они были полностью готовы к съемкам. Но, когда я работал с ними, я понял, насколько я постарел, потому что у них гораздо больше энергии, чем у меня. И иногда я от этого уставал, но в целом мне очень понравилось работать с ними. — Как вы думаете, пандемия как-то повлияет на строптивые французские кинотеатры, которые очень не любят стриминговые сервисы. Может, учитывая обстоятельства, они как-то смягчатся и поменяют свою политику? — Меня очень пугает ситуация с кинотеатрами, которые вынуждены выживать в условиях пандемии. Во Франции фильм все-таки выпустили в прокат, и какое-то количество зрителей его увидели, но отсутствие американских блокбастеров плохо сказывается на рынке. Для меня единственный способ открывать для себя кино или творчество какого-то определенного режиссера — на большом экране. Так что мне кажется, что все, что происходит сейчас, негативно скажется на кинотеатрах. Коронавирус никак не помогает в их борьбе. Я надеюсь, что все-таки у нас сохранится возможность ходить в кинотеатры, чтобы открывать для себя новые фильмы. Беседовала Тома Ходова
