Как наркотики влияют на музыкантов: украинская певица DaKooka о саморазрушении и музыке для видеоигр

Катя Еременко, или нео-поп-певица DaKooka, — 26-летняя артистка из Украины, которая записывает электронную музыку с необычным звучанием. 6 ноября она презентовала мультижанровую пластинку «Да кто такой этот ваш FEAT?», записанную совместно с начинающими музыкантами из России и Украины. «Лента.ру» поговорила с Катей об амбициях, вдохновении, наркотиках — и о новом альбоме, конечно, тоже.

«Лента.ру»: У тебя 6 ноября вышел альбом, полностью состоящий из фитов с малоизвестными артистами. Как родилась такая идея?

DaKooka: Ну все, конечно же, из-за карантина нашего знаменитого. Делать было нечего, и мне хотелось какой-то движухи, вот я себе ее и устроила. Я — такой человек, который сначала говорит, а потом думает. Поэтому сначала я сделала конкурс демок в Instagram, никакой альбом я писать не планировала. Мне прислали около 300 композиций, я все их переслушала. Для меня это было очень много. Потом я подумала: «Блин, я уже сделала конкурс, можно и альбом, наверное, какой-то выпустить».

Это не было миссией продвинуть молодых ребят?

Нет, изначально нет. Концепция нарисовалась уже потом. Это из серии «как оправдать вообще» — выдумали какую-то миссию.

В альбоме все песни в разных жанрах — от рэпа до вичхауса. Ты всегда так работаешь, экспериментируя, или у тебя это периодами?

Я всегда работаю в разных стилях. Потому что я не только работаю как исполнитель, я еще предлагаю свои композиторские услуги. А когда как композитор пишешь материал, заказчик бывает разный, и, конечно же, ты пишешь в разных жанрах. Поэтому я привыкла так работать, и мне это нравится. Фиты почему такие — потому что я слушаю разное, пишу разное и могу себе это позволить.

Расскажи про свои сайд-проекты.

Я сейчас работаю над сериалом, пишу туда музыку как композитор. У меня просто есть цель параллельно Дакуке — я хочу писать музыку для видеоигр. Но это, скажем так, сложная материя, поэтому мне нужно портфолио. Это — карьерная лестница для меня, еще одна ступенька к моей цели. Не то чтобы мне миллионы платят за это — все-таки мы работаем на Украине, тут всегда урезанный бюджет, урезанные графики, урезанное все, что только возможно. Поэтому за те деньги, за которые я работаю… Каждый поймет, что это не за бабки, а просто потому, что хочется.

А что за сериал, над которым ты работаешь? Он украинский?

Да, но он в России тоже идет, был уже первый сезон. Называется «Первые ласточки». Там у них концепция по типу сериала «Американская история ужасов». То есть каждый сезон — это разная история, но тот же состав актеров, команда та же. И в том году «Первые ласточки» были о подростковых суицидах, о буллинге в школах и интернет-травле, об ЛГБТ. Много социальных вопросов поднимается. Вообще круто на самом деле — нет больше таких сериалов, в Украине точно. В одном сериале — всего за восемь серий — поднимается миллиард проблем. И цензуры нет. Тут очень хотелось бы рассказать про новый сезон, но пока не могу еще. Я к тому, что точно нет цензуры даже на какие-то религиозные штуки.

А ты как относишься вообще к таким вопросам, как религия, ЛГБТ-тематика, буллинг?

Я за то, чтобы человек был счастлив. Если ему так хорошо, значит, я рада. Единственное — десять заповедей сохранять: не убей, не своруй, не сделай кому-то плохо. Если ему хорошо, и он счастлив — то вообще супер. Если кто-то из-за него несчастлив, и он делает это намеренно, тут уже можно что-то говорить. Я никогда никого не осуждаю. Только чуть-чуть (смеется). Ну я могу поржать и все остальное, но в этом нет какого-то осуждения. Даже если мне что-то не нравится в человеке, я не буду к нему лезть — зачем мне это? Я просто не буду с ним общаться. Я никого не собираюсь менять.

А почему видеоигры?

Я люблю большие сложные цели, над которыми надо сидеть и долго-долго работать. Самая большая цель именно для медиа-композитора — это видеоигры. Потому что это самая сложная работа. Если фильм — это полтора часа музыки, то игра может длиться 200 часов, и тебе нужно написать всю эту музыку. Это очень сложно. Ну и плюс я люблю видеоигры. Хотя, наверное, наоборот — я люблю играть, а только потом «я люблю добиваться целей» (смеется).

Вернемся к музыке. Ты говоришь, что у тебя есть большие цели. У тебя есть жажда мировой популярности или чего-то такого?

Вообще, цель популярности уже отошла очень-очень далеко. У меня есть цель жить дальше так, как я живу, и быть счастливой. И делать то, что я люблю. Вот это — моя цель. Зачем мне делать то, что мне не нравится, зарабатывать деньги и только потом получать удовольствие, если я могу уже сейчас жить в кайф. Только когда я это поняла, у меня начался какой-то подъем. Ну то есть я начала его замечать. Потому что раньше мне все было мало и мало. Это так работает на самом деле — ты когда чего-то хочешь, тебе постоянно мало. Ты постоянно думаешь: мало денег, мало популярности, мало подписчиков, мало того, мало сего. А потом ты отпускаешь все это и думаешь «блин, так — офигенно. Пусть либо так и остается, если будет лучше — то супер. Не будет — пусть будет так же».

Тебя не сравнивают, кстати, с какими-то другими исполнителями? И если сравнивают, то не бесит ли тебя это?

С Луной, конечно же. Вообще не бесит — она офигенная. Я недавно услышала: «У вас одинаковый какой-то стиль музыки». И я думаю, «ну да, наверное», но мне пофиг. Никто меня не может пошатнуть в уверенности в том, что я профессионал своего дела, и я — аутентичный композитор. У меня есть свой стиль, есть то, за что можно зацепиться и сказать: ну да, это Дакука. Очень сложно это знание пошатнуть в какую-то сторону.

А как ты относишься к рэпу, особенно к русскому современному?

Нормально, я на самом деле в рэпе. Слежу и новые имена вижу. Из старых — я вообще же росла на «Кровостоке», Дельфине, Noize MC, вот это все. Конечно же, я люблю рэп. Сейчас мне нравится Сережа ATL, еще Андрей Pyrokinesis нравится очень сильно. Для меня он лучший поэт, его тексты гениальны.

Ты сейчас следишь за чем-то помимо своих профессиональных интересов: новости, мода, искусство?

У меня сейчас музыка занимает где-то 80 процентов моего времени, очень много. И работы много, и музыки много, и меня там много. Недавно я реально задумалась, что я начинаю тупеть. То есть я музыкально прогрессирую, а внешне происходит социальный регресс просто абсолютный. Я задумалась над этим, вот начала читать Сорокина. Не знаю зачем, просто хоть что-то новое в моей жизни.

Раньше увлекалась политикой. Не особо по своему желанию, просто окружение мое увлекалась, мне тоже надо было быть в теме. Сейчас вообще нет. Сейчас я поняла: нафиг мне это надо? Я лучше выйду с подружкой, выпью вина и расслаблюсь. Я долгое время была в наркоманских каких-то тусовках, где все постоянно общались про философию, искусство, кинематограф и вот это все. И это все так по верхам, одно и то же, никто в принципе больше и не знает. Никто не будет углубляться, например, в архитектуру, потому что нужно будет идти учиться минимум года три для того, чтобы хоть как-то что-то понять.

Услышала словосочетание «наркоманские тусовки» — ты как-то связана с этим была?

Внимание:

Наша собеседница далее в интервью говорит о своем опыте употребления наркотиков и их тяжелых последствиях для организма. «Лента.ру» также напоминает, что в России употребление, хранение и распространение наркотиков преследуется по закону. Данный материал не пропагандирует продажу, употребление и распространение наркотических веществ. «Лента.ру» призывает избегать употребления наркотиков.

Я долгое время употребляла наркотики, плотно. Это все было в Черновцах, в моем родном городе, где всякие «Казантипы» были. Мне 17, 18, 19 лет. Была тусовка очень большая у нас, все юзали.

А что юзали?

Да все. Основа была — метамфетамин, а так параллельно экстази, кислота, трава. Скажу так: почему-то в нашем обществе никто не говорит о культуре потребления. Все слышат слово «наркотики» и сразу — «боже, нет, нельзя». Что нельзя? Тем более сейчас, когда ты можешь просто себе заказать что-то, за закладочкой поехал и все — вот тебе марочка уже на твоей ладошке. А если бы кто-то меня научил, то думаю, мне не было бы так сложно выходить из этого всего движа. А мне было сложно выходить из него. Нужно по-другому. Не надо никому говорить только: «Нет, не употребляй наркотики, это плохо». Когда известный человек говорит в интервью «не употребляете, потому что это плохо», хотя сам употребляет, и все это видят и знают — ну это какое-то лицемерие. Нужно другую политику вести.

Какой совет ты можешь дать тем, кто сейчас пытается бросить, слезть, на своем опыте?

Я только один совет могу дать: нужно захотеть. Что-то должно произойти. Ничего не бывает, когда надо. Это очень сложно. Если ты уже висишь, у тебя нет силы воли. У тебя есть привычка, пагубная для твоего организма. Причем она настолько пагубная, что ты с каждым днем видишь ухудшения. Это очень быстро. Если это какое-то мето-, амфо-, мефо-, то ухудшение ты чувствуешь каждый день или каждую неделю. Поэтому тут не идет речь о «надо», ты не можешь себе сказать — «все, мне это нужно, потому что я себе делаю плохо, у меня уже выпало два передних зуба, именно поэтому мне нужно остановиться». Нет, такого не будет. Хотя на кого-то это может подействовать, но это скорее исключение из правил. Тут должна сыграть штука, когда ты должен захотеть. И какой триггер будет — никто не знает.

Просто-напросто умереть — чтобы что? Я, например, помню взгляд моей сестры. Ей было 13 лет тогда, я приехала домой на отходах, как обычно в общем-то, и увидела ее. И я поняла, что этот человек меня так сильно любит просто так, а я делаю ей так больно. Ну конечно, после этого я не перестала — я поехала, употребила потом. Но с этим взглядом я живу уже вот шесть лет и с того дня ни разу не заюзала. Хотя было сложно сваливать с этой тусовки, все равно все случилось наилучшим образом для меня. Видя то, что происходит с теми, кто дальше висит, я думаю, что мне повезло с семьей.

То есть ты уверена, что навсегда с этим завязала?

Да, конечно. Ну как — я хочу. Я хочу каждый раз, когда я на тусовках, конечно. Когда говорят «бывших наркоманов не бывает», говорят именно об этом желании. Ты всегда хочешь. Но у меня эта дверь просто закрыта, я выбросила куда-то ключ или отдала его моей сестре, которая мне его не отдаст. Это называется уже сила.

Это правда, что наркотики помогают в творчестве?

Это все самообман. Мы все можем сами, без дополнительных каких-то штук. Тем более без дополнительных штук, которые губят твою психику, жизнь и все остальное. Ну помогут они тебе даже в творчестве — а что делать с личной жизнью или с твоим мозгом, который разрушается? Это же реально самообман — оно поможет тебе на какой-то период, а потом все. А потом и тебя может не стать, а ты мог сделать больше. Кому-то просто так легче. Лень. Лень развивать свой интеллект, скажем так, в каком-то русле. То есть я юзанул, я разогнался — и все, написал песню за час. Классную песню, хорошую, но лучше потратить больше времени и написать просто лучше песню, а не идти по одному и тому же пути.

А в чем ты ищешь вдохновение для себя? У тебя бывают моменты, когда прям пусто в голове?

Блин, ну себе ищу. Мне вот алкоголь помогает. Ну так, чуть-чуть, не всегда. На самом деле в себе, в себе ищу, иду гулять по улицам города и говорить сама с собой. Это помогает.

У тебя много песен про отношения. Ты их пишешь про партнеров, или как-то обезличено больше?

У меня же много песен. Я не могу написать про одного человека 20 песен в альбом. Потому что это будет одно и то же. Например, из альбома в 15 песен две могут быть про одного человека, с которым я была в этот период. Все остальное — это чисто интеллектуальная деятельность. Ты садишься и начинаешь писать о чем-то. Представляешь себя в разных ситуациях. Актерская такая игра, но только в музыке. Ты всегда играешь какие-то роли разные, и все. Но пишу ли про партнеров — да, пишу.

Не было проблем с этим?

Мне могут сказать: «Мне кажется, ты используешь меня для своих песен». Бывает такое, да. Но я никого не использую. Ну как никого не использую — мы все друг друга используем в каком-то смысле. Но я не делаю это специально, как-то без уважения. Я все равно с уважением отношусь к каждому. Даже если мне что-то надо, то я хотя бы скажу «пожалуйста» (смеется).