Опера большая и опера маленькая: обе комические и обе – из Сыктывкара
"Напиток" - спектакль совсем свежий мартовская премьера этого года, которую успели сыграть еще до карантина: его Театр оперы и балета Республики Коми подготовил к юбилейному смотру "Сыктывкарская весна", фестивалю, уже много лет проводящемуся на севере европейской части России. В очередной раз здесь взялись за любимого Гаэтано Доницетти, но теперь остановившись не на относительном раритете (как бывало недавно – играли совсем забытую в наших весях "Фаворитку" и ставшего относительно популярным только в последнее время "Дона Паскуале"), а выбрав одно из самых популярных сочинений бергамасского мастера. Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку" Для первой постановки в Сыктывкаре этого шедевра комического бельканто главный режиссер Илья Можайский выбирает неожиданное по нынешним временам концептуальное решение: абсолютный примат музыки. Задача, которую ставит режиссер – поддержать действием на сцене ту легкость, лучезарность, озорство, что составляют саму суть "Напитка", но при этом буффонадой не убить лирику – ведь партитура Доницетти просто сочится нежными мелодиями, простыми, но выразительными. Режиссер внимательно слушает каждый музыкальный оборот, изгиб мелодии, гармоническое решение в оркестре, щепетилен с фразировкой и акцентами – и ему удается добиться абсолютной естественности существования героев незатейливой комедии на сцене. В итоге – гармоничное сочетание феерии комического, настоящих брызг шампанского, и утонченной меланхолии, трогательной, светлой лирики, когда персонажи не только веселятся и веселят, но и грустят, страдают (пусть и немножко картинно), сомневаются, раскаиваются. А "вмонтирована" эта естественность в пространство, можно сказать, инновационное: не то "парк культуры и отдыха", не то площадка киностудии с бутафорскими чудесами и всевозможными "роялями в кустах", оказывающимися каждый раз как нельзя кстати. Киношный элемент отыгрывается благодаря постоянному "прямому эфиру" - две камеры снимают нон-стоп все происходящее, крупные планы подаются на три огромных экрана, и публика может подробно лицезреть мимику артистов, их буквально киношно подробную игру. А начинается эта "мыльная опера" и вовсе почти как ужастик: под звуки вступления зрителю демонстрируется видеоролик, где косматый полусумасшедший старик, кто-то типа разочаровавшегося в мироздании несчастного мудреца доктора Фауста, изготавливает сомнительное снадобье под названием "L’elesir d’amore". Однако "вторжение киноиндустрии" в ткань спектакля носит скорее декоративно-развлекательный характер, не меняя сути истории, а лишь привнося элемент шоу и даже интерактива. По этому поводу Можайский утверждает следующее: "Нам хотелось сделать спектакль, понятный молодежи, поэтому мы сделали современный ход, использовав такой прием: на киностудии снимается клип, и актеры разыгрывают эту веселую историю. Она с одной стороны очень любовная и лирическая, а с другой – очень веселая и озорная. Мы позволили актерам похулиганить, весело существуя на сцене. Форма "спектакль в спектакле" позволяет представить по-новому эту наивную и простую историю". И оно действительно получилось – в итоге, режиссерская воля есть, а режиссерского волюнтаризма – ничуть! Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку" При этом обстановка на сцене – вполне итальянско-пейзанская: костромской художник Борис Голодницкий дает спектаклю яркий колорит, смелое разноцветье, в котором особую роль играют выразительные, с выдумкой сделанные костюмы что протагонистов, что массовки – у последней каждый также скрупулезно индивидуализированный. "Радужную" картинку удачно подсветила Нелли Сватова – и все вообще заиграло, заискрилось. "Любовный напиток" - относительно несложная вещь для исполнения, хотя, конечно, соблюсти стиль Доницетти – все равно задача не простая. Новому главному дирижеру "Коми-оперы" Роману Денисову удается добиться от оркестра и хора (хормейстер Ольга Рогачева) легкости и певучести, в целом стройности и упругости темпоритма. Что уже не мало – а еще удается "слепить" оперу, придать исполнению цельности и верной драматургической линии. Точностью колоратур и изяществом звуковедения отличается Анастасия Морараш (Адина), благородством певческой манеры (при всем солдафонстве его персонажа) – Андрей Ковалев (Белькоре; иногда его герою даже чуть не хватает брутальности), органичностью сценического образа (эдакого деревенского тюфяка) – Борис Калашников (Неморино). Яркую актерскую харизматику и мастерское, разнообразное пение демонстрирует приглашенный из столицы Дмитрий Степанович (Дулькамара), чьи многочисленные эскапады невероятно хороши: про бывшего солиста МАМТа в столице как-то слегка подзабыли, а зря – на гастрольном показе он показал высокий класс и вокала, и сценической игры, по праву став центром всего спектакля – ведь не зря Доницетти вынес в заголовок своей оперы именно его, доктора Дулькамары, изделие. Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку" Лирико-комическая стихия развернулась еще ярче, во всю ширь, во втором гастрольном спектакле. В отличие от оперы, которая стала полноценной хозяйкой в Сыктывкаре по историческим меркам не так давно, оперетта здесь имеет огромные традиции – ведь музкомедия существовала в республиканской столице еще с хрущевских времен, именно на ее базе уже в 1990-е был создан нынешний оперно-балетный стационар. И он с легким, но таким одновременно обязывающим, непростым академическим жанром не расстается – оперетты, музкомедии и мюзиклы ставятся нередко и пользуются популярностью у публики. Достаточно сказать, что великое творение великого Кальмана появляется на сцене "Коми-оперы" уже в третий раз – предыдущие премьеры состоялись в 1968 и 1996 годах, а нынешняя – весной прошлого года. Большую трехактную австро-венгерскую оперетту "Принцесса цирка" (в наших краях, благодаря кинематографу, более известную под названием "Мистер Икс") Илья Можайский решает как своего рода grand-operette – с несокращенным, показанным во всю ширь музыкальным материалом, с многочисленными сюжетными линиями, с четырьмя парами главных или очень важных героев, с эскападами и репризами, с кордебалетом и обилием разнообразных мизансцен. Словом, всё серьезно. Иногда такой подход оперетте вредит – делает ее длинной, затянутой, несмешной, выдает с головой ее несовершенства и родовые травмы. В варианте "Коми-оперы" этого не происходит – действие развивается очень динамично, мизансцены продуманы, рисунки ролей вдумчиво прочерчены, спектаклю в целом свойственны две характеристики, без которых настоящей оперетты нет: это праздничность и легкость. Этому способствует и русский текст пьесы, сделанный Можайским: реально смешно и одновременно изящно. Не обошлось и без настоящего цирка – вставной номер с "акробатическими косморептилиями" виртуозно исполнили артисты театра огненных и цирковых искусств "Power of fire". Цирковое пространство, в котором происходит всё действие оперетты, придумал сценограф Юрий Самодуров, сделав его не только эстетичным, легкими штрихами обозначив особую атмосферу циркового закулисья и арены, но и весьма мобильным, в том числе за счет чего достигается кинематографическая динамика спектакля, не теряется его тонус. "Говорящие" костюмы Наталии Кравченко и веселят публику, и посылают ей нужные мессиджи. Интересно сделан свет Нелли Сватовой: в сочетании с дозировано используемой видеопроекцией он усиливает атмосферу театральности и неординарности всего высказывания. Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку" Прекрасно проработаны актерские роли. Яркий лиризм и благородство – у Дарьи Гапоновой (Теодора) и Андрея Ковалёва (Мистер Икс), обаяние молодости и лукавая игривость – у Анастасии Морараш (Мари) и Михаила Ярмольского (Тони), классическая опереточная комедийность, фонтанирующий комизм – у Антонины Белобровой (Каролина) и Геннадия Муралёва (Пеликан), шаржированность, гротескность, характерность – у Яны Пикулевой (Пуассон) и Анатолия Журавлёва (Барон). Убедительное слово, не буксующее, не вызывающее неловкости ни по интонации, ни по темпоритму, плюс достойный вокал, умение двигаться, быть изящными, элегантными, ловкими на сцене – всё это говорит, что артисты-вокалисты "Коми-оперы" по-настоящему высокопрофессиональны, если не универсальны. Но всё ли так радужно в спектакле из Сыктывкара? Почти всё, за исключением, казалось бы, пустяка. Увы, в музыкальном решении спектакля есть одно досадное "но". Оперетта идет со звукоусилением, почти всё поется и говорится в микрофоны. Сегодня это стало уже практически общим местом наших театров оперетты и музкомедии (включая Московский театр оперетты и Петербургскую музкомедию) – не только мюзикл, но и классическую оперетту, где нужен полноценный оперный вокал, академическое звучание и большой посыл звука в зал, перевели на синтетику. Всё чаще стали этим грешить и оперные театры, которые нет-нет, да все же берутся за опереточный жанр – за последнее десятилетие живой звук в оперетте можно было услышать только в столичных оперных театрах, а в региональных, увы, уже нет. Фото: пресс-служба фестиваля "Видеть музыку" Это откровенно плохо – чего бы ни говорили защитники этой практики, сетуя на несовершенную акустику залов и плохую слышимость разговорных диалогов. Последнее, кстати, говорит лишь о невладении артистами сценической речью – еще не так давно оперетта пелась и игралась везде без микрофонов и разговорные диалоги были прекрасно слышны: в тех же залах, с той же несовершенной акустикой. В долгосрочной перспективе это портит артистам голоса – заставляя их переключаться с естественной на микрофонную подачу звука, а тех, кто больше занят в легких жанрах, приучая только к ней – голоса снимаются с опоры, культивируется полуэстрадная манера звукоизвлечения, близкий и плоский звук, и очень скоро такой вокалист вообще оказывается потерянным для живого пения. Но это, как говорится, видение проблемы "на вырост". А в данном конкретном спектакле подзвучка оказалась громковатой и грубоватой, а оркестр (который сам по себе был очень хорош – с замечательными инструментальными соло) – слишком напористым, слишком ярким, нимало не заботящимся о балансе с певцом: действительно, а зачем, когда последний всё равно поет в микрофон? Следствием этого стало очень плохая слышимость хора, певцы которого индивидуально не были подзвучены – между хором и оркестром баланса не было совсем, первый был нещадно забиваем вторым. Конечно, хор в оперетте – это не хор в "Хованщине", тут его роль и значение не такие существенные. И, тем не менее, кажется, его артисты заслуживают лучшей участи – они же, всё-таки, не безмолвный миманс!
