о «противостоянии» ливерпульской четвёрки и короля рок-н-ролла

«Важно понять главное, раз уж речь зашла о Пресли и Битлз: это даже не две галактики — это две цивилизации из разных галактик, цивилизации, абсолютно различные по своему устройству и восприятию действительности. Одиночки Юга, первые короли рока и Элвис во главе их всех, рассматривали свои жизни, факт своего успеха и взлёта как некое божественное присутствие в них той искры, от которой всё на свете. Рок-группы британского вторжения, и особенно The Beatles, возглавившие шествие, весь свет воспринимали как старый хлам, который без всякого почтения стоит нести на свалку».

О!.. Это поистине трагическая история...

Великое противостояние, так ярко и красочно описанное экспертами всех мастей. Ужас, обуявший Элвиса, да и всех ранних рокеров мира. Тотальное превосходство ливерпульской четвёрки. Мрачное отставание дремучего Юга.

Победа британского рока. Сокрушительные гастроли в США. Почти мировое владычество светлых и прогрессивных мальчишек в ладных костюмчиках.

Пацифизм. Идеи братства. Лучи вселенского разума, озаряющие дебри выжившего из ума рок-н-ролла.

Жёлтые подводные уточки, а вернее — лодочки, в каждой ванне, сержант Пеппер на каждой кухне. Подвалы и чердаки, забитые никому не нужным старьём 1950-х.

Всё это очень приятно.

Щекочет нервы.

Только никакого противостояния никогда не было.

Хотя...

Если вам так уж хочется, существует ли противостояние снега и сахарной ваты? В определённом смысле — конечно. Чего только не существует в нашем дивном мире.

Важно понять главное, раз уж речь зашла о Пресли и The Beatles: это даже не две галактики — это две цивилизации из разных галактик, цивилизации, абсолютно различные по своему устройству и восприятию действительности.

Одиночки Юга, первые короли рока и Элвис во главе их всех, рассматривали свои жизни, факт своего успеха и взлёта как некое божественное присутствие в них той искры, от которой всё на свете.

Рок-группы британского вторжения, и особенно The Beatles, возглавившие шествие, весь свет воспринимали как старый хлам, который без всякого почтения стоит нести на свалку. И там было не до искр, хотя первоначальный их огонь происходил от нестерпимого жара Юга.

В молодости они играли рок-н-ролл. Надрываясь что было сил в микрофоны и терзая гитары до полного изнеможения.

А ещё у них никогда не было солистов. The Beatles — весёлый хор. Банда горланящих подростков. В банде уютнее. Теплее и привычнее, что ли. Не надо быть особенным молодцом, главное — держаться стаи. А вожаки — дело такое: сегодня один, завтра другой.

Может им стоило объединиться? Со шпаной? Ведь в банде всегда проще, да и вечером ходить безопаснее.

Только почему-то приходит на ум ленинская цитата (классиков мировой революции никто не отменял): «Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определённо размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией, прикрывающей существующий разброд и мешающей его радикальному устранению».

Немного истории.

Брайан Эпстайн, 27-летний владелец лучшего магазина грампластинок на севере Англии, большой любитель театра и классического искусства, успешный предприниматель (а в душе художник и модельер), заинтересовался битлами, продавая пластинки в собственном магазине. Вернее, его заинтересовали покупатели (постоянно спрашивая сингл My Bonnie) — сам он не имел о The Beatles ни малейшего представления. И тут особенно важно подчеркнуть, что на этом сингле битлы выступали группой сопровождения, а пел специально приглашённый Тони Шеридан (британский рокер, гитарист и скрипач, организовавший свою первую группу в 15 лет).

Тот самый Шеридан, который, безусловно, украсил двойной альбом The Beatles' First, где он солирует в 22 из 23 треков альбома. Это такая история... Шоу-бизнес предпочитает её как бы не вспоминать (без особой нужды).

Встретившись с четвёркой в знаменитейшем клубе Cavern, Эпстайн был поражён их внешним и не самым опрятным видом, их манерой есть, пить и давать друг другу тумаки прямо на сцене, поворачиваясь спиной к зрителям.

Но Брайана Эпстайна это не смутило — он был слишком умён и слишком впечатлён визгом и воплями юных поклонниц группы. Это определило всё: он решил стать их продюсером.

Используя личные и семейные связи, Брайан обратился к Джорджу Мартину, руководителю департамента A&R лейбла Parlophone, который принадлежал компании EMI, и уговорил его на прослушивание «новой модной группы». Мартин считался чудаком и большим оригиналом, этаким экспериментатором от музыки, отлично знавшим между тем своё дело. Именно на это Эпстайн и рассчитывал.

Когда 6 июня 1962 года состоялось первое и по-настоящему серьёзное прослушивание битлов, Джордж Мартин, блестяще образованный выпускник консерватории по классу фортепиано, некоторое время пребывал в растерянности и недоумении — ему никак не удавалось определить лидера группы (Шеридана там, конечно же, не было).

Мартин хотел слепить нового Элвиса Пресли или хотя бы Томми Стила, а остальные трое стали бы к нему довеском. Но сколько ни тасовал он квартет, обнаружить «Элвиса» не удавалось. И всё же что-то такое во всём происходящем определённо пахло деньгами и славой.

И тогда Джордж Мартин решил, что петь будут все. Вместе. Почти хором. И ещё он решил, что профессионально играть на гитаре в такой какофонии совершенно необязательно, а случись что — он всегда пригласит хороших студийных музыкантов, аранжирует даже самые сырые вещи, написанные парнями (никаких затрат на композиторов с именем), и отшлифует дворовую лирику, придав ей блеск и очарование дорогого продукта.

Джордж Мартин был очень образованным и проницательным человеком, Брайан Эпстайн — человеком предприимчивым и творческим. Вместе они решили, что продавать надо визги и восторги — музыка приложится к этому сама собой.

И рок упростился. Очеловечился. Утратил черты избранности. И все те, кто визжал в зале, и те, кто орал на сцене, перекрикивая зал, стали как бы одним целым. Простым и понятным. Доступным каждому и похожим на каждого.

Без сверхиндивидуального вокала, невероятно мастерской игры на гитаре или фоно. Без альбомов духовной музыки, которые вечно ломали чарты. Без вот этого всего копания в «буду — не буду», «моё — не моё». Без всей этой кантри-деревенщины и чёрных корней блюза.

Так ведь проще продавать.

Меньше проблем с индивидуальностью и никаких тебе влияний со стороны родителей, церкви, достопочтенных граждан и прочих противоборствующих сил — чистый и адский отрыв.

Вернёмся к рокерам Юга.

К «маменькиным сынкам», в детстве исправно ходившим на воскресные службы, почитавшим родителей своих и великие лейблы грамзаписи, уважительно разговаривавшим с прессой и правительством.

Всё ещё не чувствуете разницы?

Да. Они совсем из другого теста.

Элвису не нужны были концептуальные альбомы. Все его диски 1950-х — особое культурное явление, отдельная смысловая концепция. Все записанные им тогда песни — прочтение его жизненного опыта, его внутреннего естества, которое всегда опиралось на веру в Бога и на любовь.

Элвису не нужны были особенные аранжировщики — он и сам прекрасно справлялся, а студийные музыканты, работавшие с ним, все были «одной крови» — одного музыкального биологического вида.

Именно поэтому у Элвиса и у всей почти южной когорты есть «церковные» альбомы. Именно поэтому Элвис сделал два великолепных рождественских гиганта — в 1957-м и в 1971-м. И мир их слушает. И это не нафталин.

Корни. Детство. Взросление. Разбитые и собранные из осколков сердца. Потери и падения. Страх и преодоление себя.

Попытка разговора с Богом как с высшей сущностью, главным родителем семьи — тем, кто и даёт, и отбирает. Попытка разговора с Богом и через госпел, и через рок-н-ролл, где ничто не греховно, хоть и били об стол пластинки «достойные граждане», хоть и запрещали продажи дисков в некоторых штатах.

Искренность чувств в каждой взятой ноте. Так, что хочется плакать или смеяться, но только не молчать!

Настоящее в музыке. Настоящая музыка.

А что сказал о Христе и христианстве Леннон... Надо ли повторять? Даже и не хочется. Ведь самонадеянность в областях непознанного — дело опасное до чрезвычайности.

Лет 20 назад, когда я помогал своему приятелю собрать небольшую виниловую фонотеку, он тактично не напрягал меня битлами, но спросил: «А есть у них свой Christmas? Хотя о чём я! Извини, дружище, они же немного маргиналы!..»

Сколько бы ни пробовал я понять глубинный смысл Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band, неизменно натыкаюсь на миф, искусно сделанную шкатулку с обманом — внутри пустота, наполненная техническими изысками звукозаписи, спецэффектами, звуками собачьего свистка (человек такое не слышит).

Что это и зачем?

Это апофеоз упрощения рока. Сознательное удаление основания, фундамента музыки. Хотя, конечно, многие от моих слов придут в ярость.

И да — они встречались однажды. Не в Грейсленде — в особняке Элвиса в Беверли-Хиллз. 27 августа 1965-го.

Для битлов Элвис выглядел «слишком тихим и чересчур воспитанным», а вся встреча носила несколько официальный характер. Там, конечно, присутствовал импресарио Элвиса — полковник Паркер, был там и Брайан Эпстайн. Элвис играл на гитаре и ждал начала разговора. Всё как-то не клеилось, и, по легенде, Пресли сказал, что если весь смысл в том, чтобы молча смотреть на него вживую, то он лучше пойдёт спать.

Кажется, был джем-сейшен, ненадолго к гостям вышла совершенно очаровательная 20-летняя Присцилла, что-то пили, что-то ели. Весь вечер музыкальный аппарат крутил Mohair Sam в исполнении Чарли Рича.

Потом они расстались. The Beatles отбыли в свою галактику, Элвис остался в своей. Что ещё вам рассказать? Четвёрку невероятно поразил телевизионный пульт в руках Короля — такого они ещё не видели.

А где и что здесь про музыку? И я не утверждаю, что в воспоминаниях битлов нет ни слова о музыке в тот вечер. Но это...

Это не откровения. Это не сессия до утра. И это не «взрыв на всю жизнь».

В списке 50 величайших исполнителей всех времён The Beatles по версии журнала Rolling Stone стоят на первом месте. На втором — Боб Дилан. На третьем — Элвис. Орбисон — на 37-м.

Ладно Дилан — он хоть в честную не умел и не умеет петь. Но он поэт. Всё остальное можно не комментировать. Так уж устроен шоу-бизнес, однако упростить всё и вся не под силу даже ему.

Не было никакого противостояния.

А снег и сахарная вата обречены смотреть друг на друга через толстое замороженное стекло. И быть может, это всё к лучшему.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.