Тильда на грани нервного срыва: "Человеческий голос" Педро Альмодовара
"Человеческий голос" Педро Альмодовара можно по праву считать одним из немногих "пандемийных" фильмов. Он был снят не по Zoom или с помощью еще каких-то дистанционных технологий, которыми теперь вынуждены пользоваться кинематографисты, а в настоящем павильоне в июле этого года.
В самом начале отмечается, что картина является вольной адаптацией одноименной пьесы Жана Кокто. Она завладела умом режиссера уже давно и не раз встречалась в его работах: кусок из нее разыгрывался в "Законе желания", и все те же мотивы прослеживаются в одном из самых известных фильмов Альмодовара "Женщины на грани нервного срыва". Вообще образ женщины в состоянии крайнего, практически отчаянного нервного напряжения всегда присутствовал в его творчестве, поэтому Кокто тем или иным образом маячил в большинстве картин испанца. Можно сказать, что Альмодовар не возвращается к этой пьесе, он просто никогда от нее не уходил. Поэтому "Человеческий голос" кажется даже не самоповтором, а скорее чем-то родным, знакомым и ожидаемым.
Яркая квартира со всплесками зеленого, красного и желтого, собранные чемоданы, одинокая героиня в тщетном ожидании своего любовника — экстерьер "Человеческого голоса" похож на обрывки воспоминаний фильмографии режиссера. В мир Альмодовара вступает британка Тильда Суинтон: сначала она ходит по периферии, огромному съемочному павильону, в коралловом бархатном платье, но постепенно заходит на территорию режиссера, и ее инопланетная холодность одевается в фирменный альмодоварский томатно-красный цвет.
Прежде чем окончательно самоизолироваться, она заходит в магазин, где брат режиссера Августин продает ей топор. Возвратясь домой, героиня обращается к невидимому собеседнику — я тебя ждала, и ты всегда приходил, но вот уже три дня, как ты не приходишь. Постепенно невыносимое ожидание подталкивает героиню к решительным действиям, и в ход идет недавно купленный топор.
В СМИ не зря называют "Человеческий голос" спектаклем — Альмодовар работает на стыке искусств: он намеренно меняет перспективу и показывает квартиру, где разворачивается действие, сверху, как одну большую декорацию, расположившуюся в огромном павильоне. Это придает ощущение театральности, искусственности происходящего. Суинтон как бы выходит на сцену и начинает читать монолог, и одновременно ее героиня сама ощущает, что она не просто переживает болезненное расставание, а играет предназначенную для нее роль.
Еще больше это чувство усиливают безупречные костюмы, за которые отвечает Balenciaga. Люксовые бренды все больше облюбовывают киноиндустрию как идеальную площадку для их новых коллекций. Взять хотя бы недавний сериал "Отыграть назад", где наибольший интерес составляет даже не занудный сюжет, а запоминающиеся наряды Николь Кидман, или короткометражку Луки Гуаданьино "Невероятная", где депрессия главной героини приобретает максимально гламурное воплощение благодаря коллаборации с Valentino. В случае с "Человеческим голосом" дорогие костюмы не подавляют взгляд режиссера, а становятся удачным обрамлением его мира.
Молчаливая агония женщины прерывается звонком. Она надевает наушники и начинает диалог с невидимым собеседником, тем самым нерадивым любовником, которому она стала настолько неинтересна, что ему лень забрать из ее квартиры чемоданы и собственного пса. Этот диалог (а фактически монолог) — звездный выход Суинтон, она держит зрителя исключительно силой своего глубокого переливчатого голоса, разносящегося в гулкой пустоте съемочной площадки. Актрисе есть где разыграться: она переходит от сладостных увещеваний к угрозам, мольбам и в конце концов к яростному принятию.
Героиня рассказывает своему собеседнику, что людей в ней привлекает "смешение безумия и меланхолии". Так можно охарактеризовать все творчество испанца, как, в общем, и саму Суинтон. Вместе они становятся идеальной парой, смягчая резкие углы друг друга, мешая страсть и отстраненность, огонь и лед. В новой подаче Суинтон типичные темы Альмодовара приобретают двойное дно, а в глазах режиссера актриса становится ближе и понятнее.
Остроумная смена перспективы снижает градус мелодрамы, делает переживания героини менее значительными и подчеркивает ее тотальное одиночество. Альмодовар создает метанарратив, объединяя театр и кино, рифмуя личную драму с глобальным состоянием мира, который застрял в этом году в физической и метафизической тюрьме. Описываемая в фильме трагедия становится нам близкой как никогда — в одинокой пустоте квартир у нас не осталось ничего, кроме силы человеческого голоса.
Фильм можно посмотреть в кинотеатрах с 3 декабря