Шарль Гуно там правит бал
Небольшая сцена миниатюрного зала особняка на Остоженке, где располагается Оперный центр, на первый взгляд с трудом должна была разместить всех персонажей масштабного пятиактного полотна Шарля Гуно. Но постановочное решение умело вписало большую французскую оперу в камерность театра. Массовые сцены горожан, студентов, солдат, как будто предназначенные композитором для огромных театральных площадок, были распределены в задекорационной зоне. Хор всегда оставался невидимым. Главные герои жили на авансцене. Пространство сцены было огорожено с трех сторон белыми стенами с четырьмя стрельчатыми окнами-портами. Благодаря им все сценографические картины меняющихся видеопроекций неизменно сохраняли колорит средневековой готики. Эта визуализация историзма, нашедшая свое продолжение в костюмах и аксессуарах, полностью соответствовала эпохе Доктора Фауста и нисколько не отдавала, что называется, нафталином. Наоборот, красочный реализм видеоряда, соответствие внешнего облика персонажей их традиционному амплуа работали на эффект очищения золотого шедевра Гуно от окиси модерновых постановок "Фауста". Фото: Александр Гайдук Плотная полифоническая ткань оркестрового вступления обволокла зал густым звуком, и ни разу не звучала грубо или слишком громко, учитывая небольшой размер зала. На протяжении всего спектакля звучание оркестра оставалось благородным и по-джентельменски уступающим солистам. Возможно, аккуратная осторожность была вызвана еще неполной уверенностью в происходящем и недостаточной выгранностью в текст, но все равно похвально, хоть чуть и барахлили валторны. Самым ярким, убедительным и артистичным предстал Мефистофель, начиная с внешности и заканчивая вокалом. Алексей Тихомиров, безусловно, был украшением спектакля. В нем было выразительно все - мимика, взгляд, движение и, конечно, рокот его мощного баса. Он приковывал внимание и повелевал залом. Огромный красавец в длинном черно-красном плаще воплощал более, чем весь набор характерных черт своего персонажа. Вызывало опасение только наличие трех ступеней на сцене, на которых из-за длины плаща и крупного телосложения певец мог оступиться. Фото: Александр Гайдук Станислав Мостовой (Фауст) уступал вокально своему дьявольскому покровителю, его голос звучал немного "взъерошено". Но артист проявил сценическую смелость и азарт. Любовно-лирические сцены с Маргаритой были трогательно выразительны. Екатерина Петрова создала пленительно возвышенный образ своей героини. Вокальная сторона исполнения была в гармонии с внутренним чувством и его внешним эмоциональным проявлением. Девичья непосредственность, чистота и одновременно женское кокетство также сверкали у певицы в арии с жемчугами, как и драгоценности из ларца Фауста. Фото: Александр Гайдук Вероника Ершова (Зибель) и Мадина Хамзина (Марта) производили впечатление добротной сделанности своих партий. Зрелищность спектакля, помноженная на великолепие музыки Шарля Гуно, вызвала наслаждение и удовлетворение театрала. "Фауст" была одной из самых любимых опер великой певицы Галины Вишневской, основательницы Оперного центра.
