Андрей Алешкин: Ситуацию с Ефремовым можно было бы запросто решить в ресторане, собравшись там с Пашаевым, Добровинским и другими представителями сторон!

09 декабря 2020, 18:32

Ситуация вокруг Михаила Ефремова, в июне этого года устроившего ДТП с трагическим исходом, продолжает превращаться в какой-то сюр. Бывший защитник артиста Эльман Пашаев уже в открытую называет его подонком, в прессе пишут, что актер опять отказался от адвоката Андрея Алешкина, а в тусовке ходят слухи, что движущей силой всей этой фантасмагории является не кто иной, как сама жена Ефремова. Так ей не хочется, чтобы он возвращался домой! «Не скажу насчет Софьи, но я тоже не понимаю, что происходит, — говорит Андрей в беседе с Daily Storm. — Мы хотим помочь, но все время какие-то преграды. Ребят, ну дайте нам уже нормально повоевать!» — Андрей, вот уже в который раз натыкаюсь на информацию о том, что «Алешкина убирают». И как на все это реагировать? — А я отвечу на этот вопрос очень просто. По закону об адвокатской деятельности защитник может выйти из дела только в одном случае: если от него отказался доверитель и написал об этом соответствующее заявление. Однако ничего такого я не получал и очень сомневаюсь в том, что белгородский ГУФСИН, на который все сейчас ссылаются, разглашает тайну переписки. Единственное, плохо, что это сильно тормозит сам процесс и постоянно вносит смуту. Вот представьте, что вы приходите суд, а вас спрашивают: «А вы точно адвокат?» — А кому это может быть выгодно? — Я в курсе, кто это делает, но не могу сказать по чисто этическим соображениям — мне очень дорог мой адвокатский статус. Хотя, наверное, все и так прекрасно знают, на кого я намекаю. Люди же не глупые! — Давно хотела спросить: а какой Ефремов в общении? Это же чувствуется, симпатичны вы друг другу или не очень.  — Вы знаете, я никогда не критикую своих доверителей на том простом основании, что если они приняли какое-то решение, то его надо уважать. Получается, так нужно, значит, оно было продиктовано чем-то извне и рано или поздно мы об этом узнаем. У нас как у врачей: лишь бы не навредить! Поэтому я с уважением отношусь к Михаилу Олеговичу и как к человеку, и как актеру, и как к семьянину, и у меня нет к нему никаких негативных чувств даже при том, что он от меня уже отказывался. Это его право. Он может делать это на любом этапе процесса! — Вот вы сказали про чувства, а я вспомнила, что тот же Эльман Пашаев уже назвал его подонком. Мол, чтобы не сесть в тюрьму, артист был готов «продать» даже родную жену! — Не берусь судить, потому что это мой коллега, но если он так сказал, значит, у него были на это основания. Мы же не знаем, почему был сделан такой вывод, а с ним самим мы это не обсуждали.    Кстати, у нас с Эльманом очень хорошие рабочие отношения, но я хотел бы подчеркнуть, что познакомился с ним только после вступления в дело. То же самое с Александром Добровинским, Вадимом Никулиным, Никитой Джигурдой и Михаилом Ефремовым. Конечно же, я знал, что есть такой актер, и даже ходил на его спектакли, но наша первая встреча произошла только в СИЗО №5 города Москвы. Поэтому когда мне говорят о каких-то сговорах, я всегда отвечаю: «Ребят, можете любого спросить, такого не было от слова «совсем». А сколько нового мы узнаем о себе из прессы! Иногда даже думаешь: «Блин, может, мы вообще не тем занимаемся? Или у них там какие-то волшебные источники?» На самом деле источник один: «какая-то бабка сказала». — Вы упомянули Джигурду. А правда, что именно он предложил Ефремову вашу кандидатуру? — Изначально — да, он. Кстати, если кто-то думает, что Никита Борисович немного не от мира сего, то очень сильно заблуждается. На самом деле это очень умный и адекватный человек, который ни на кого не ориентируется и говорит все, что думает. Нам, адвокатам, так нельзя в силу этических норм, а он имеет полное право и делает это очень искренне. Я считаю, что мне очень повезло с ним познакомиться! А вообще, мне удалось пообщаться со всеми сторонами и, как мне кажется, если б они пошли друг другу навстречу, то суд над Михаилом Олеговичем состоялся бы в ресторане! Все бы собрались за одним столом, поговорили, выкурили трубку мира и придумали, как поступить. — Вот так просто? — Я не знаю, почему они до сих этого не сделали. Все открыты, все! И Вадим Никулин, и представитель Захаровых Александр Добровинский, и Эльман Пашаев — абсолютно разумный человек, с которым всегда можно договориться. Даже Никита Борисович с его эпатажем! Я прямо представляю, как он сидит рядом с Александром Андреевичем! Так что главная проблема этого дела в том, что люди не общались. Это и привело к таким печальным последствиям. А сейчас происходит какой-то абсурд. Все эти заявления — они только мешают Михаилу Олеговичу, создавая вокруг него негативный ореол. — Говорят, что это выгодно кому-то из его родственников и, возможно, даже жене Софии. Как вы думаете, это бред?   — Я не хотел бы трогать семью и особенно мать троих детей, но если даже предположить, что она в этом замешана, то вот честно: я простил бы ей все эти действия. Видимо, есть что-то такое, что ею движет. Судить точно не буду! Она ли это, ее окружение, коллеги ли Михаила Олеговича или совет адвокатов — кто именно является флагманом таких решений, сказать сложно. Но, безусловно, во всем этом есть какие-то подводные течения. Кстати, то, что я нежелателен, наверное, уже тенденция, и понятно, что в третий раз я в это дело не пойду. Меня после первого-то уговаривали! Помню, как мы встретились с Михаилом Олеговичем в СИЗО, и я сказал ему, что пришел от Никиты Джигурды. А он ответил: «Прекрасно! Давайте общаться». Но через какое-то время я вдруг узнаю, что у него ко мне вопросы! Почему он их не высказал напрямую, когда я был у него в изоляторе?! Еще глупее вторая ситуация: это когда ко мне пришли и предложили вернуться. Я говорю: «Ребят, слушайте, мы с Никитой Борисовичем уже накололись. Поэтому все только под личную подпись Ефремова!» А потом сам еду в Белгород, чтобы он завизировал свое согласие. И что происходит? В СМИ пишут, что эти бумаги ему подсунули! Но как можно подсунуть восемь листов договора, на каждом из которых его росчерк? Я не очень представляю такое физически — это первое. А второе — зачем делать из него невменяемого? Если он ничего не решил, то имел полное право сказать: «Дайте мне подумать». К тому же как можно надавить на человека, когда кругом камеры, а он за решеткой? — Действительно, абсурд... — Еще один момент — зачем он все это подписывал, если уже тогда планировал от меня отказаться? Это не очень похоже на Михаила Олеговича, из чего я могу сделать вывод, что на него влияют. Не он меняет решения! Скорее всего, это какие-то внешние факторы, внешнее воздействие. — Однако борьба продолжается.   — Да, ждем прояснения процессуального статуса: кассационная жалоба написана и находится на согласовании с артистом. Если я останусь, я за него хотя бы повоюю! А то странно: я постоянно получаю какой-то негатив и при этом ни разу не поучаствовал ни в одном заседании. Дайте сходить в суд! Дайте мне защитить Михаила Олеговича! Потом будете критиковать. У меня есть с чем прийти! Почему же вы не позволяете мне этого сделать?  Вот потому-то и появляются такие мысли: а они точно хотят, чтобы артист вышел?! Эльман Пашаев хотя бы успел высказать свою позицию, Хархорин с Филипповым — поучаствовать в апелляции. А меня оттуда выгнали, даже слова сказать не дали, а теперь и на кассацию не пускают! Это какой-то сюр. Сюр, реально! Какая-то постановка! Почему как только в этом деле случается проблеск, все тут же ищут повод, как от меня отказаться? — И эти все — не Ефремов.   — А как бы это выглядело? Он собирает прямо в колонии большую пресс-конференцию и заявляет о своем решении? Я правда не могу понять, почему меня тормозят. Может, просто кто-то хочет раньше подать жалобу? Или это чья-то зависть? Пришел Алешкин и отбирает какие-то лавры... Может, и это. Кто их знает!

Андрей Алешкин: Ситуацию с Ефремовым можно было бы запросто решить в ресторане, собравшись там с Пашаевым, Добровинским и другими представителями сторон! — © Daily Storm

Фильмы и сериалы

Эльман Пашаев

Вадим Никулин

Александр Добровинский

Daily Storm: главные новости