«Чувствовать» Виталия Салтыкова: два рассказа о любви и смерти
Рассказов, легенд, песен, романов и фильмов о любви, пытающейся победить страдание и смерть, существует огромное количество, и все равно авторы вновь и вновь берутся за эту вечную тему, не боясь стать эпигонами. Некоторым это удается — полностью или отчасти.
Фильм Виталия Салтыкова «Чувствовать», показанный на зимнем (так уж получилось) кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге, состоит из двух историй. В той и в другой главных героев двое, Он и Она, хотя во второй части мужчина предстает тенью, призраком, мы практически не видим его лица. Но на самом деле за плечами любящих всегда стоит еще одна мрачная пара — беда и смерть. Так что танец получается куда более сложным, чем обычный чувственный вальс. Чувствовать ведь можно очень разное, например, нестерпимую боль.
Сюжет истории, рассказанной Евгением Серзиным и Дарьей Жовнер, кажется очень знакомым, если не вторичным. Искалеченный, не способный смириться с этим мужчина и любящая женщина, которая поддерживает, спасает его от отчаяния, разрушения, гибели. Но существует множество подобных реальных случаев, и можно ли назвать эпигонством повторение за жизнью?
Заскучать начитанному и насмотренному зрителю не дает экспериментальность повествования, и она далеко не только в монохроме, которым давно никого не удивишь в авторском кино. В рассказе об однокрылом то ли ангеле, то ли демоне — наполовину парализованном музыканте Королеве и его музе мир чувств размечен музыкальными ремарками. И содержание эпизодов то полностью им соответствует, то внезапно встречает в штыки. Сюжет выстроен нелинейно. Это чередование воспоминаний и впечатлений. Самых разных — от тонких зарисовок пространства, в которое помещены герои — клавиши рояля, перекликающийся с ними потрескавшийся подоконник, длинная и крутая, как жизнь, лестница, рвущий афиши осенний ветер — до имитирующих документалистику вставок из интервью и концертных выступлений. Салтыков избегает слащавого и нереального хэппи-энда: Королев и его жена, как бы сросшиеся в единый организм, играют все-таки не на большой сцене, а в каком-то Дворце культуры перед подчеркнуто «простой» публикой. Может быть, кто-то пришел даже не ради музыки, а ради такой вот диковины — человека с двумя телами, который играет не в четыре, а в две руки… Не важно, главное, что музыка смогла вновь обрести крылья.
К сожалению, автору не хватило прозрачных и сложных тонов, чтобы показать гордый и «взрывной» характер Королева, и он вставил в интервью еще здорового музыканта слова, после которых действительно хочется пойти и умыться. Даже ремарка «высокомерно» не спасает. Вот тут сюжет действительно сворачивает в банальщину — талантливый деятель искусства бросает перчатку в лицо «динозаврам» советской исполнительской школы, которая то ли делала из музыкантов роботов, то ли заставляла их «заливать клавиатуру своими страстями и слюнями». Герой (или автор?) тут как-то не определился, ясно одно — хороша только школа XIX века и Святослав Рихтер, «единственный спасшийся от угнетения». Разумеется, «динозавры» мелко и закулисно мстят Королеву, проваливая его на конкурсе имени Чайковского. И тем самым почти убивают. К счастью, эта политизированно-душещипательная «клюква» с претензией на моральный конфликт не способна загубить всего остального, но резко фальшивая нота в немалой степени нивелирует общее настроение новеллы и не дает полностью сочувствовать (со-Чувствовать!) герою.
Вторая история вышла гораздо более цельной. Это почти монофильм Таисии Вилковой, ее героиня переживает потерю мужа, с которым пробыла вместе считанные недели. Это цепочка снов, фантазий, воспоминаний, очень живых и подлинных, без наигрыша и перенапряжения зрительского доверия. Даже когда героиня ведет себя эксцентрично — например, выцарапывает на чистой белой стене силуэт любимого, за что подвергается административным карам — в это веришь, хотя бы как в символ.
В этой части эпизоды, расставленные по фильму так же нелинейно, озаглавлены днями недели — и одним из пяти чувств, включая «шестое». И только последний эпизод назван не «Воскресенье», как можно было бы ожидать, а «Воскресение» — гигантская разница смыслов в одной букве. Салтыков показывает процесс проживания потери, не прибегая к классическому разделению по стадиям. Вместо этого горе «разыграно» на нотах-чувствах.
Как и в первой части, иногда эпизод прямо соответствует названию, иногда соответствие куда более тонкое и его приходится искать, иногда чувство проявляется, распускается, как цветок, опережая «свой» заголовок. Ведь чувства невозможно расставить по полочкам и заставить маршировать по команде, их танец отличается от акробатического этюда, как живой человек от препарированного трупа.
Героиня Вилковой, очень женственная в свои счастливые минуты, в дни горя оказывается почти лишенной пола. То ли девочка, то ли мальчик, то ли тень человека или персонаж сна — ведь только во сне и воспоминании она может теперь прикоснуться к любимому, услышать его, увидеть, ощутить вкус и запах счастья… И она проходит через сны и воспоминания, перемещается во времени и пространстве, чтобы в конце путешествия замкнуть виток спирали и вновь стать Женщиной.
Конечно, это немножко читинг, «бог из машины» — этот басовитый младенческий крик в финале. Невольно задумываешься о том, как бы все было, не случись «обыкновенного чуда» торжества жизни над смертью. Но, может быть, и не нужно гадать? Автор показывает не как бывает, а как, на его взгляд, должно быть. Мир, где мужчины влюбляются с первого взгляда и красиво ухаживают, а девушки выходят замуж девственницами, чтобы чуть ли не сразу же понести в себе новую жизнь. И тут заметно увлечение автора XIX веком — не реальным, а идеальным, фантазийным. Но здесь не перейдена граница пошлости и наигранности, и предложение, сделанное в карете, вызывает улыбку, но не смех. В конце концов ездят же по набережным современного Санкт-Петербурга кареты — как раз для любителей старинной романтики…
Фильм Салтыкова нельзя назвать ровным и цельным — не только из-за разделенности на две новеллы, а из-за неравновесности этих частей — вторая явно весомее. Не только потому что безвозвратная потеря страшнее всех прочих несчастий, но и потому что во второй части автор не отвлекается именно от чувств, и она полностью соответствует заглавию фильма. Но в обеих новеллах присутствует тонкая работа не только режиссера, но и оператора Виктора Опекина, портретная лепка лиц и ощутимость текстур, прекрасная музыка, искренняя актерская игра. И потому фильм о чувствах на грани разрыва сердца удался. Пусть и не стал исчерпывающим — ведь исчерпать тему любви b смерти невозможно.