В самом начале застойных 1970-х извечную девичью мечту о принце на белом коне озвучила молодая ленинградская певица Людмила Сенчина. После участия в "Голубом огоньке" со сказочной "Золушкой" она навсегда останется проводником в страну грез и чистой любви. В то, что у микрофона стояла настоящая принцесса, а не спортсменка, комсомолка и просто красавица, было легко поверить. Ведь кто был адресатом ее сердечных посланий? Граф, рыцарь, король — мужчина из далекого прошлого и чужих земель. У него, очевидно, были другие нравы и непролетарское происхождение. Юная Сенчина пела не о друге, товарище или соратнике — ей снился принц. Сладкий сон советской Золушки увидела вся страна и захотела, чтобы он длился вечно. Когда позже Сенчина спела "Белой акации гроздья душистые невозвратимы, как юность моя", стало ясно, что вечность прошла.
Новая "народность"
Воздушный образ студентки музучилища Люды Сенчиной неслучайно показался первым ленинградским слушателям нездешним. Она родилась на юге Украины, в селе Кудрявцы, и все детство и юность ходила к колодцу с коромыслом, топила печку дровами, а по утрам кормила кур и доила коров. В 16 лет она приехала на учебу в Ленинград и покорила преподавателей по вокалу еще на первых экзаменах. Слухи о самородке с украинским говором и талией француженки быстро разошлись в кругах консерватории и начальников культуры. Ее заметили и приняли.
Вскоре студентка-аккуратистка начала зарабатывать и петь на танцах в Доме моряков и Доме офицеров. После окончания училища двадцать его выпускников отправились устраиваться на работу в Театр музкомедии. Приняли одну Сенчину. "Ее голос только кажется камерным. На самом деле он очень "полетный", — вспоминал певец Сергей Захаров, не раз деливший с ней сцену. — Ее было слышно на самых последних рядах, она пробивала и хор, и оркестр".
В то время ее кумиром и ролевой моделью была Мария Пахоменко. Вслед за ней Сенчина стала добавлять в натянутый эстрадный артистизм каплю непринужденности и легкого дыхания народного пения. Впрочем, кажется, в этом был не только личный выбор, но и примета времени: скрывать деревенские корни в стране рабочих и крестьян было странно, но выходить на манер Лидии Руслановой в платке и чунях было уже поздно. Сенчина предложила другую "народность": через чистоту природы, человеческой души и голоса. "Льется реченька нашей реченьки, задушевная и простая, // Только вслушайся в эту музыку твоего родного края" — в этом вся Сенчина, ее первый завет и последний рубеж.
Ленинградская Золушка
Молодая певица задержится в Ленинградском театре музкомедии на пять лет. Сенчина играет в популярных опереттах Имре Кальмана ("Фиалка Монмартра"), Вениамина Баснера ("Дочь океана") и главном международном хите довоенной Америки "Роз-Мари" Рудольфа Фримля и Герберта Стотхарта. Хрупкая артистка найдет себя в романтических ролях и песнях, но лишь в определенных характерах — с ее внешностью ей были доступны роковые женщины-вамп и бесплотные угрюмые вдовы, но мешала органика. Сенчину неизменно выдавал теплый взгляд и обезоруживающая улыбка.
Когда встал выбор между ленинградскими подмостками и всесоюзной эстрадой, певица решила стать солисткой филармонии. В 1975 году вышел ее дебютный альбом с беспроигрышным материалом. Кроме очевидной "Золушки" на пластинку попали хиты "Нелюбимая", "Ты дождись меня" и "Это было не со мной" — эмоциональные песни-поэмы с вокальным вихрем и девятым валом симфонических аранжировок.
Театральный опыт дает Сенчиной важное преимущество: она отлично держится на сцене, знает все про мимику и жесты, работает на зрителя и может похвастаться образцовой поставленной речью. Четкость и филигранность ее фразировки кажется непревзойденной до сих пор: о чем поет Сенчина, было слышно с самой осыпавшейся пленки и в самом глухом углу концертного зала.
На Ленинградском телевидении выходит получасовой бенефис молодой певицы. Явный аванс был вполне оправдан уровнем песен и безупречно решен технически. Концерт напоминал моноспектакль: вместо длинных планов и возможностей телестудий — полупустые павильоны и минимум декораций. Только струящийся нежный голос, игра света и тени, кримпленовые платья, модные прически и глаза, от которых невозможно оторваться.
Красота по-американски
К концу 1970-х Людмила Сенчина — редкая советская звезда, ничем не отличающаяся от успешных американских див. Она буквально везде: на эстраде, в кино и по телевидению. Не говоря об открытках, афишах и обложках журналов.
Вместе с Федором Чеханковым она ведет музыкальную программу "Артлото", вместе с Леонидом Броневым снимается в советском вестерне "Вооружен и очень опасен" Владимира Вайнштока. Эротическая сцена в образе соблазнительной певицы кабаре с невинным по нынешним временам обнажением стоила артистке кинокарьеры, но навсегда осталась в памяти миллионов юношей, ходивших пересматривать фильм ради тех самых кадров. Для них Сенчина была не первой советской Золушкой, а первым секс-символом и объектом желания. Всего того, что ей не хватало в студийных записях, — куража, озорства, флюидов — было в избытке на киноэкране
Сложно сказать, в какой еще певице тех лет так органично и безоговорочно сочетались образ, наряды, голос и лирика. Ее платья настолько же кружевные, как и вокал, или метафоры. "Уж тает ночь, заря близка, в твоей руке моя рука, // Нет никого для нас вокруг, и только вальс за кругом круг". Все понимали, что нет, не "только вальс", но это лишь помогало фантазии дорисовать картинку. Возможно, это была самая целомудренная обольстительница своего времени, которую, с одной стороны, было сложно заподозрить в эксплуатации красоты и томного полушепота, с другой — упрекнуть в ложной скромности и ханжестве.
Сенчина не могла не осознавать, насколько она притягательна и как на нее смотрят, но списывала все на статус артистки: ей положено нравиться, это ее работа. Правда, от современных поп-селебрити певицу отличало умение дозировать свое присутствие на экране и страницах газет. Она могла замолчать на несколько лет и с блеском вернуться, не потеряв ни аудитории, ни репутации.
Вторую пластинку поклонникам пришлось ждать шесть лет. Песни на стихи Шаферана, Рождественского и Долматовского увели Сенчину еще дальше от современных и ритмов, и будней. Все такая же мягкая, стройная и дивная фея, она все больше ассоциировалась с романсами, тихими исповедями и устоями дореволюционной России. И если раньше в ее мечтах угадывался принц, то теперь это скорее был белый офицер, хотя все еще на коне. Она поет "По камушкам" и "Белой акации гроздья душистые" так, будто никакого Советского Союза нет и не было никогда.
Универсальный артист
К середине 1980-х перемены в отечественной эстраде, вызванные приходом нового поколения авторов и артистов, не изменили отношения публики к Сенчиной, но изменили ее саму. Другим катализатором для смены фасонов и жанров стал второй муж певицы — популярный музыкант, лидер рок-группы "Цветы" Стас Намин. Одна за одной появляются песни в другом звуке и даже на другом языке. Советские битломаны не верят своим глазам: в "Утренней почте" Сенчина поет Fool on the Hill Леннона — Маккартни в оригинале.
Все больше похожая на Дженис Джоплин времен Вудстока, Сенчина набирает новый ансамбль и переключается на работу с Игорем Тальковым, тогда еще малоизвестным мультиинструменталистом и аранжировщиком. Вместе с ним она записывает пластинку "Любовь и разлука", после чего уезжает с Наминым на гастроли в Америку с музыкальным спектаклем "Дитя мира", где среди прочего знакомится с Йоко Оно и Рональдом Рейганом.
Приехавший в СССР Мишель Легран записывает с Сенчиной двуязычную версию "Шербурских зонтиков" и называет певицу "советской Катрин Денев". Титул давно заслуженный и бесспорный, а потому едва заметный. Все и так знают, какого уровня певица исполняет "Белый танец" и "Полевые цветы", даже если на сцене позади нее нелепая квази-рок-группа, а сама она пытается вписаться в новую эстраду, где в моде "Ласковый май", "Комбинация" и Сергей Минаев.
В 1990-х Сенчина не выпускает альбомов и представляет новые песни только в сборных концертах для телевидения. Почти все десятилетие она проводит на гастролях по бывшим республикам Советского Союза и провинции, заезжая в самые отдаленные уголки, в которых ее помнят еще по "Золушке" и беззаветно любят как родную. Она едва ли была в силах собрать "Олимпийский" или Кремлевский дворец, но сделать счастливыми несколько тысяч людей на Дне железнодорожника — запросто. Любительские видеозаписи тех лет не могут лгать, ее действительно ждали и встречали на ура в любом городе России.
Она уже не так заметна, но найденные ею образы то и дело проскальзывают у новых певиц. Кукольная Наталья Королева в "Маленькой стране", Наталья Сенчукова в "Бабьем лете" и даже Земфира в "Небе Лондона" — все они точно что-то слышали про белые акации и камушки.
В 2013 году Сенчина неожиданно громко и эффектно вернулась на эстраду после лихого телепроекта "Универсальный артист", в рамках которого бралась за самый разный песенный материал от джазовой и соул-классики до свежих рэп-хитов в одиночку и в дуэте. Например, могла спеть "Ту-лу-ла" Юлии Чичериной на капоте обшарпанной "девятки". Оказалось, что едва ли не всю карьеру ей не хватало эпатажной на грани фола режиссуры и сценографии; такой, чтобы подчеркнуть, насколько сногсшибательной она может быть и какие страсти в ней кипят после финальных аккордов.
Через два года она дала свой последний юбилейный концерт, который не мог не начаться с "Золушки". Хоть поверьте, хоть проверьте, так и произошло. Счастливее певицы в тот момент не было никого на свете.