«Анимация» Натальи Николаевой: еще одна история о «хождении в народ»

Столичный интеллигент отправляется в глухомань, чтобы нести туда свет культуры, очищающий и возвышающий загрубевшие души. Этот сюжет, кажется, снова становится популярным — спустя столетие или полтора. Снова мы видим в его центре фигуру учителя. Но если в позапрошлом веке речь было о том, чтобы научить хотя бы элементарной грамоте и приучить к чтению «умных» книжек, то сейчас время другое. Важно развивать скорее душу и ее «тонкие настройки», а не один лишь интеллект. Впрочем, это было важно всегда.

В прошлом году на фестивале «Окно в Европу» был показан фильм Натальи Николаевой «Простой карандаш» о художнице, которая попала волей недоброй судьбы в диковатый северный поселок и начала преподавать детям изобразительное искусство, пробуждая их души, даже самые неразвитые или искореженные, без колебаний принося ради них себя в не фигуральную, а вполне буквальную жертву. На этот раз в фильме Сергея Серёгина, премьера которого состоялась на фестивале «Окно в Европу» этого года, мы вновь видим художницу — художницу-аниматора с очень значащим именем Вера, которая призвана «анимировать», оживить сердца детей, а возможно, и взрослых в небольшом волжском городке. Удалось ли режиссеру привнести что-то новое в похожий сюжет, повернуть его новыми гранями к зрителю?

Сюжет «Анимации» действительно очень похож на сюжет «Простого карандаша». Некоторые идеи воистину витают в воздухе и, наверное, неправильно подозревать автора в подражании. Вера, как и Антонина, попадает в маленький городок хоть и по своей воле, но не совсем — ее тоже приводит туда несчастье: гибель в пожаре мужа и сына. Преподавать и она никогда не готовилась и не стремилась, но так уж вышло. Ей тоже удалось почти сразу завоевать внимание и любовь детей, среди которых оказался один талантливый, особенный и незащищенный. В чём же разница?

Разница в нюансах, авторских акцентах и способах исполнения творческой сверхзадачи. Если «Карандаш» предельно реалистичен, то Серёгин вводит в сюжет мистический элемент. Вера слышит в телефоне голоса мертвых близких, а Тёма Шохин, сын главного местного чиновника, видит беды, страдания и смерти, которых сам не переживал, но которые почему-то являются ему в кошмарах наяву, чтобы он выплеснул их на бумагу. Вероятно, этот фантастический элемент должен был как-то расширить горизонты картины, внести в нее символизм и глубину. Увы, это не очень получилось, выглядит натянутым и «читинговым» — как и говорящие имена главных героев — Вера (Ирина Вербицкая) полна веры в преображающую силу искусства, а Тёма, мальчик с тонким иконописным лицом (Владислав Семилетков), видит вокруг только тьму и хаос. Его картинные приступы головной боли, за которыми следуют очередные жутковатые рисунки, через какое-то время начинают раздражать.

Режиссер предельно прямолинеен в своем вызове «системе». Степан Шохин (Вадим Шанаурин), городской глава и отец Тёмы, показан хоть и страдающим, но злодеем. Когда-то повоевавший в Чечне и попавший там в некую странную и двусмысленную, почти дезертирскую историю, он видит кошмары о тех днях, но пытается воспитать из сына «настоящего патриота и солдата», а не «слабака и нюню». В итоге Тёма видит себя скелетиком в солдатском обмундировании, а отца — страшным великаном, собирающим кости убитых в большой мешок. Он не желает бросать «заниматься всякими глупостями», не желает стрелять по мишеням, а в итоге и вовсе плюет родителю в лицо и сбегает из дома. Новое, креативное, поколение плюет в лицо тем, кто пытается воспитывать в них патриотизм и государственное чувство, а Родину согласно воспринимать только через красоту ее пейзажей. Режиссер явно аплодирует этому.

Не большее понимание тонкостей искусства и одаренных натур проявляет и мать Тёмы Нина (Ксения Худоба). Школьная подруга Веры, она мгновенно встает на сторону своего мужа и родительской «общественности», когда над Верой сгущаются тучи. Сына она тоже не слышит, хотя и гордится его талантом.

О причинах, из-за которых Веру настоятельно попросили закрыть свою анимационную студию и покинуть клуб, стоит сказать отдельно, потому что это достаточно дикий, на мой взгляд, момент. Вера, увидев, что дети в музее смеются над обнаженной скульптурой, устраивает для них — по большей части младших школьников! — лекцию об эстетике человеческого тела и показывает им слайды с репродукциями знаменитых «ню». Это случайно видит одна из родительниц, начинается страшный скандал.

Режиссер в этой весьма сомнительной истории полностью на стороне Веры. Возмущенную родительницу он, для полной ясности своей позиции, делает примитивной особой с уголовным жаргоном на устах — по всей видимости, противниками слишком раннего развития чувственности в детях, пусть даже на шедеврах искусства, могут быть, по его мнению, только такие вот личности.

Еще более странен режиссерский взгляд и суд в другом конфликте — когда Тёма случайно засыпает в доме Веры, она обнаруживает его только в три часа ночи и бегом приводит домой, родители почему-то оказываются бессердечными чудовищами из-за того, что волновались, что искали сына с милицией, а взрослую тётю, в чьем доме он почему-то заночевал, посмели заподозрить в нехорошем (в самом деле, это никак невозможно после той нашумевшей лекции!). Серёгин даже не пытается посмотреть на происходящее глазами своих антигероев, ему с ними все ясно, им заранее вынесен обвинительный приговор. Вера же — мученица, недаром в одном из кадров в начале она показана плывущей полуобнаженной в «кровавом» озере. Впрочем, финал далеко не столь трагичен для нее, как для героини «Простого карандаша».

Несправедливость к персонажам и политическая ангажированность, к сожалению, практически перечеркнули то лучшее, что есть в фильме — хотя бы красоту тех самых родных пейзажей и некоторые приемы — особенно в самом начале, напоминающие анимацию без слов. Кстати, не знаю, случайно или нет, но для съемок фильма был избран волжский город Тутаев, советское название которого несколько лет назад пытались поменять на «исторический» Романов-Борисоглебск местные «любители старины». Тогда не получилось…

Как так вышло, что в народ нынче ходят (по крайней мере, судя по сюжетам фильмов) исключительно творческие личности, дабы принести свет в «тёмное царство»? Но порой несут именно тот мрачный негативистский взгляд, который мы видим на рисунках и в мультике Тёмы. Поощряют этот взгляд в юном поколении, хоть сперва и ужасаются: «Где ты этого насмотрелся?!», и всегда встают на сторону детей против отцов. По недомыслию, походя их развращают, разобщают поколения и очень горды своей миссией. К счастью, в «Простом карандаше» несправедливым приговором мужу Антонины и ее монологом о свободе и несвободе, правде и лжи всё и ограничилось, не заслонив главного. Автору «Анимации» не удалось выдержать баланс, а потому его персонажи отчасти напоминают мультяшные картонные «перекладки», раскрашенные всего в две краски, а сюжет до смешного предсказуем и нарисован не тонким карандашом, а малярной кистью. Наивный «мультик», даже довольно красивый, возможно, и получился. Глубокое произведение на важные темы — увы.