Баба-яга для Марчелло Мастроянни: Актерские байки про 1 января
Утром в первый день нового года артисты порой уже должны быть на сцене. Одной из самых излюбленных тем в актерских курилках раньше были детские утренники сразу после новогодних возлияний. «Собеседник» собрал несколько рассказов об этих незабываемых впечатлениях. «У мальчишек пиписьки напряглись» – Наш главный заработок был – новогодние ёлки, – рассказывал «Собеседнику» народный артист СССР Лев Дуров. – Помню, как 1 января я должен был выйти в образе медведя в какой-то сказке. Причем в Колонном зале Дома союзов. Но заболела актриса, которая играла лису. И меня попросили: «Выручай, сыграй эту роль». Ну, напялил шкуру лисы. Подумал, что надо быть таким кокетливо-женственным. И я стал ко всем приставать – к волкам, к зайчикам, к Деду Морозу. А тогда директриса была Шульга, такая женщина огромная, с «халой» на голове и таким очень сильным мужским лицом. Когда закончилась ёлка, меня уже уволили из этой бригады. И я слышал, как Шульга кричала: «Что за лиса?! У мальчишек пиписьки напряглись! Эта лиса не только проститутка, но и «слово на букву «б»!» Лев Дуров Согреть пчелку перегаром В Театре имени Моссовета утром 1 января играли спектакль «Пчелка», где в роли короля гномов выступал Александр Леньков. На сцене лежит умирающая пчелка, вокруг нее столпились гномы, наклоняются к ней, и Леньков говорит: «Нужно спасать! Давайте подышим на нее, согреем дыханием, и она оживет». Гномы начинают дышать на актрису. Бедная пчелка не смогла выдержать новогоднего перегара и начала умолять коллег: «Хватит!» Но гномам стало весело, они стали дышать сильнее. Тогда пчелка вскочила и закричала: «Да я сама сейчас на тебя ТАК подышу!» Александр Леньков «Расскажи лучше про аборты» – Был такой знаменитый конферансье – Алик Милявский, – вспоминает в разговоре с нами Александр Ширвиндт. – И вот утром в первый день нового года я, отыграв свой отрывок в концерте, уже пробирался к выходу, когда на сцену вышел Милявский. Он взял микрофон и начал в своей доверительной манере: «Боже мой, какие лица...» А зал ведь был уже «тепленький», шум-гам, весело. Никто его не слушает. Но Милявский не сдается, он требует внимания. Вдруг с балкона раздался голос: «Эй, артист, расскажи лучше про аборты». Повисла напряженная тишина. Зал затих. И даже Милявский на секунду прервал свое курлыканье. Но быстро восстановился и опять за свое: «Ой, сколько в зале женских лиц. От сердца к сердцу». Думал, что проскочит. Но с балкона вновь подали голос: «Ты чё, не знаешь про аборты?» В зале – одиночные смешки. Милявский пропускает и эту реплику. Но галерка не унимается: «Если не знаешь, тогда давай я тебе расскажу». Тут уж взрыв аплодисментов, хохот. Тогда Милявский, выдержав паузу, сказал: «Друзья, зритель с балкона задает один и тот же вопрос. Я, конечно, знаю, что это такое. Думаю, что и вы, взрослые люди, тоже знаете. Но мне очень жаль, что этого не знала его мама». После этого любознательного зрителя вынесли из зала, а Милявский продолжал концерт. Мастроянни подарили бабу. Ягу – Это было в 1986 году, я работал Дедом Морозом на ёлках в Доме кино, – вспоминает артист Александр Пятков. – Утром 1 января мне очень хотелось после зажигательных ночных плясок принять на грудь какой-нибудь анестезии и расслабиться. Оказалось, что в Дом кино завезли прекрасное итальянское «Чинзано», которое стоило очень дорого. И тут я узнаю, что в ресторане Дома кино «гуляют» самого Марчелло Мастроянни наши режиссеры во главе с Михалковым. Марчелло Мастроянни в фильме Федерико Феллини "8 1/2" В ту пору в Театре киноактера я играл итальянца: у меня было две страницы итальянского текста. План созрел мгновенно: я ввалился в ресторан в костюме Деда Мороза вместе с Бабой-ягой и Снегурочкой. С порога мы затянули Happy New Year и прямиком к Марчелло. Мои коллеги онемели от такой наглости: какой-то незваный Дед Мороз! Я же громогласно выкрикивал тот самый итальянский театральный текст, который начинался словами: «Здравствуйте! Это лучший день в моей жизни! Я всегда мечтал о такой вот встрече с вами! Я готов вас обнимать, целовать, всю жизнь носить на руках!» Марчелло рухнул от хохота на стул. Тут я с ужасом понял, что забыл мешок с подарками внизу. Я посмотрел на Снегурочку, потом на Бабу-ягу, потом на Марчелло. Марчелло тоже был не дурак, перехватил мой взгляд и понял, что дело запахло керосином. Дело в том, что незадолго до этого в какой-то стране Марчелло подарили собачку. Ее переправка в Италию потребовала от Мастроянни больших средств. Никогда не забуду неописуемое смятение в глазах Мастроянни, когда я схватил Бабу-ягу на руки и преподнес ее со словами, что это «грандо руссо презенто для Марчелло». Видимо, в тот момент он прикинул, во что выльется содержание, транспортировка и дальнейшее устройство жизни Бабы-яги в Италии. Он отпирался: No, no, я настаивал: Si, si. Тут Марчелло сообразил, что бокал «Чинзано» может оказаться спасательным кругом, и предложил выпить. Мы выпили вермут и под бурные аплодисменты убежали из зала. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №50-2020 под заголовком «Актерские байки про 1 января».
