Попов в пути

1. Про Евгения Попова, которому исполняется 75 лет, можно рассказать великое множество историй – и написать как минимум два романа. То есть, два БОЛЬШИХ сюжета, длиной в целую жизнь. Сюжет номер один: о том, как подросток, выросший в глухом тогда Красноярске (астральном двойнике знакомого всем ценителям прозы Попова города К. на реке Е.), еще в 16 лет затеявший с приятелями издание подпольного альманаха и поплатившийся за это (но мягко), получивший куда сильнее за участие в легендарном "Метрополе" , не печатавшийся на Родине вообще, стал многократным лауреатом престижных премий и президентом Русского ПЕН-центра. При том, что это президентское место – отнюдь не синекура и не бюрократическая мечта. Наоборот, Попов продолжает биться с литбюрократами (теперь международного отлива) как во времена школьного подполья или поздних 70-х. Вот такой путь героя! Евгений Попов. Начало 1950-х. Загвоздка в том, что Попов-то приключений на свою голову все это время специально не искал. Просто писал и делал это так, как считал нужным. Это уже получалось само, что все 60 прошедших с его литературного дебюта лет он и выражал свое время, и противостоял ему, как и полагается, по известному афоризму, настоящему писателю. Главный сюжет, конечно, в написанном им. Ранние трагикомические рассказы, в большинстве опубликованные лет через 20 после написания. Жесткие постмодернистские вещи 80-х. Романы 90-х и нулевых, экспериментирующие с формой почище иных юных авангардистов… Не зря Василий Аксенов как-то даже не без удивления признавал, что "Попов принадлежит к определенному числу тех писателей, что постоянно создают неожиданные книги". Евгений Попов в школе, 4-й класс. Найдите на фото будущего знаменитого писателя! Говоря эпически, Евгений Попов застал в юности цветущий и массовый полуподпольный модернизм, вместе со своими товарищами и случайными сопутчиками взрастил его могильщика – суровый русский постмодернизм, после исчезновения которого продолжает движение, кажется, в полном одиночестве. И не унывает. Совсем недавно вышла новая его книга, собравшая, точнее органично соединившая самые разные жанры – рассказы, эссе, мемуарные заметки. Книга называется очень по-поповски: "В поисках утраченной духовности". Тут и комическая игра – она в нарочитом сопряжении Пруста с казенными печалями о некоей духовности. Экий оксюморон! Но тут и важный для понимания истории автора смысл. Евгений Попов. Эвенкия. 1966 год. Как писал Александр Кабаков : "Все сочинения писателя Евгения Попова суть одна народная драма: история о том, как госчудовище Ивана-дурака одолеть пыталось, а Иван-то, не будь дурак, хватил стакан для храбрости, объехал чудовище на кривой козе, да еще и наподдал с тылу – на-ка, возьми меня, я есть простой народ неприкасаемый. Ниже грузчика не назначишь, дальше Сибири не сошлешь, а мы тут и так в Сибири бичуем, в прекрасном городе К. на великой реке Е. Евгений Попов – не просто народный писатель, он создатель истинно народной литературы, главная идея которой состоит в том, что здравый смысл народа всегда в конце концов одолевал, одолевает, и будет одолевать безумие власти, что любой бич свободнее любого начальника". Вот он, смысл. И Евгений Попов – исследователь и пропагандист этой идеологической основы русской жизни. Подлинно духовной, потому как живем мы много веков духом, а не брюхом. И при этом не позволяем себе в серьезном масштабе какой-либо национальной герметичности или уж тем более ксенофобии. У нас – и в книгах Попова, включая написанные еще в школьные годы рассказы (он до сих пор иногда включает их в сборники) место и Прусту, и Роб-Грийе, и писателю Гдову, и каждому жителю нашей страны. Хоть таджикского, хоть московского, хоть даже французского происхождения (как герой нескольких рассказов незадачливый французо-сибиряк Шенопин). Евгений Попов с женой Светланой и сыном Василием. Ялта, 1992 год. День рождения Васи. 2. Где народ, там его смеховая культура. Она крайне важна для Евгения Попова. Многие его вещи без смеха не прочтешь. Это смех разный, сквозь слезы – часто. Над собой – почти всегда. Помнится, еще Д. С. Лихачев и А. М. Панченко писали в своей знаменитой работе "Смех в Древней Руси", что наша смеховая система является неким антимиром, куда переносится всё неблагополучное и неправильное. Смех в этом антимире выступает разрушителем настоящего мира, причем создает ему взамен мир свободный и неупорядоченный. Функция смеха, несомая “потешниками”, заключается в создании некоей “отдушины” для общества. Со смехом уходит психологическое напряжение, страхи. В качестве примера подобного разрушения указывают даже на осмеяние Христа перед распятием. Кощунственно даже думать об этом? Или нельзя НЕ думать, чтобы пережить очередные повороты судьбы, очередные метаморфозы… Которые без смеха, нарочитого, вызывающего покушения на святая святых, не пройдешь. В сочинениях Евгения Попов мы видим как раз превеликое множество метаморфоз, и разрушительных, и созидательных. И смех также и разрушительный и созидательный — присутствует здесь практически всегда. Вместе с разнообразнейшей " чужой речью", парадоксами и неожиданными вывертами повествования. Евгений Попов. Дмитров, 1976 год. Как пишут Лихачев и Панченко, "Авторы средневековых и, в частности, древнерусских произведений чаще всего смешат читателей непосредственно собой. Они представляют себя неудачниками, нагими или плохо одетыми, бедными, голодными, оголяются целиком или заголяют сокровенные места своего тела… Авторы притворяются дураками, валяют дурака, делают нелепости и прикидываются непонимающими. На самом же деле они чувствуют себя умными, дураками же они только изображают себя, чтобы быть свободными в смехе. Это их “авторский образ”, необходимый им для их “смеховой работы”, которая состоит в том, чтобы “дурить” и “воздурять” все существующее. “В песнях поносных воздуряем тя”,— так пишет автор “Службы кабаку”, обращаясь к последнему". Евгений Попов с сыном Васей в Лахти (Финляндия). Именно таков герой-рассказчик Евгения Попова. Ведь не учить жизни нужно писателю, но идти к своему народу. Растворяться в его стихии. Вместе с ним гибнуть, переживать метаморфозы – и возрождаться. Яркий пример – один из двух опубликованных журналом "Новый мир" (в 1976 году!) рассказ "Барабанщик и его жена барабанщица". Не могу читать его спокойно. Вот даже в этот, стопятидесятый, кажется, раз – не смог. В этом рассказе со сказочным зачином "Жила-была на белом свете одна тихая женщина-инвалид, и жил на белом свете вместе с нею один бойкий барабанщик из похоронного оркестра" говорится о двух аутсайдерах, живущих во "времянке" среди большого города — то есть, как бы отдельно от счастливых его обитателей. Бойкий барабанщик пьет, унижает свою кроткую жену (в катастрофе ей раздробило голову), но параллельно рассуждает об отвлеченных материях, и даже активно экспериментирует: он "изучал вопросы прочности окружающих предметов. Он сильно сокрушался, что нет на земле прочных предметов. И что если есть вроде бы прочный предмет, то обязательно имеется предмет еще более прочный, который может разрушить первый предмет". В этом он схож, например, с героями Андрея Платонова. В ходе одного такого разрушительного эксперимента гибнет его барабан — а собственно им барабанщик и зарабатывал на жизнь, играя на похоронах. Евгений Попов с женой Светланой Васильевой. "Он тогда очень огорчился и стал поступать нехорошо. Он стал обвинять барабанщицу в том, что она испортила ему жизнь. — Если бы не ты, дура, я бы сейчас играл в Большом театре. Я тебя могу побить. Тихая женщина очень испугалась. Потому что они жили долго, и он с ней никогда так не говорил. Она взяла с собой книжку и убежала на улицу. А на улице была ночь и плохо горели фонари, так что бежать можно было лишь сильно отчаявшись. Барабанщик понял это, и ему стало очень стыдно. Он тогда пошел к водопроводной колонке, а сам был волосатый. Он разделся, облился холодной водой, вернулся в дом и вспорол пуховую перину. Вывалялся весь в пуху и пошел искать барабанщицу. Он нашел ее под завалинкой. Она дрожала от страха и смотрела в темноту из темноты. — Ну, что ты боишься, дура? — сказал пуховый барабанщик. — Ты не бойся. Барабанщица молчала. — Ты не бойся, лапушка, — сказал барабанщик, который был бойкий. — Я не намазался дегтем, я не намазался медом. Я облился водой, и тебе будет легко отмыть меня. Ты хочешь меня отмыть? — Хочу, — ответила женщина. Она вылезла из-под завалинки и забормотала: "Хочу, хочу, хочу". И они вернулись в дом. Барабанщик обнял барабанщицу. Она нагрела воды в большом баке. Вылила воду в корыто и стала отмывать барабанщика. А он сидел в корыте и пускал ртом мыльные пузыри, чтобы барабанщица не плакала, а смеялась". Евгений Попов, Светлана Васильева, Вася Попов. 1991 год. Герой, дошедший до саморазрушительного предела, опомнился, совершил акт самопоругания — и предложил своей партнерше воскресить его, не более, не менее…" Отмыть" от позора, от символической смерти. Мы видим замкнутый, повторяющийся цикл" разрушение — символическая смерть — воскрешение", и алкоголь, как во многих произведениях Евгения Попова, выполняет здесь функцию важнейшего посредника. (Об алкогольном мифе у Попова смело можно писать диссертацию). Такова вот русская жизнь — не всякая ли жизнь, впрочем? Ведь необычайно поэтичный и трогательный рассказ отсылает даже не к фольклору, но к библейским притчам… Евгений Попов и Михаил Гундарин на Шукшинских чтениях. 2012 год. 3. В общем, настоящая история Евгения Попова - не о его "биографическом" движении из глубин двадцатого века сюда. Это история о народе, его духе и самосознании. И здесь, кроме самого Попова, можно вспомнить о тех, с кем он дружил, у кого учился, кому подражал, когда был молод. Тут и Василий Шукшин, написавший предисловие к публикации рассказов молодого Попова, сенсационно проскочившей в "Новом мире" 70-х. А с другой стороны – и Василий Аксенов, привлекший младшего товарища к редактированию "Метрополя" и вообще многому научивший. (Это вообще два своеобразных полюса поповской поэтики, ему удалось – в творчестве – быть учеником и того, и другого; один из многих любимых им парадоксов). Ну и десятки других замечательных людей – от Юрия Домбровского и Владимира Высоцкого до Фазиля Искандера и Беллы Ахмадулиной. Плюс – огромное количество нынешних молодых, которые учатся уже у него. Евгений Попов с молодежью работает чрезвычайно охотно. Не рассчитывая (справедливо) не то, что на материальное вознаграждение, но и просто на благодарность с их стороны. Василий Аксенов. Первый приезд в СССР. 1990 год. Василий Аксенов, его жена Майя, семья Поповых и друзья. И эта история продолжается.