На улицах сказочные сугробы. Как встречали Рождество Шаляпин, Блок и Станиславский
Заглядываем в личные дневники и письма известных деятелей культуры XIX и начала XX века. Узнаем, в каком настроении провожали год и готовились к Рождеству, о чем мечтали и беспокоились композитор Петр Чайковский, режиссер Константин Станиславский, поэт Александр Блок, певец Федор Шаляпин, актриса Алиса Коонен и поэтесса Зинаида Гиппиус.
Чайковский здоров и весел
«Через три дня рождество, везде выставлены подарки, кричат, зазывают, насилу протолкаться можно. Я купил сейчас у букиниста за шесть лир громадный том французской иллюстрированной истории Наполеона. Пью чай и хочу заняться рассматриванием этой книги. Совершенно здоров, покоен и весел» (из письма Анатолию Чайковскому от 22 декабря 1877 года).
Это выдержка из письма, которое Петр Ильич Чайковский писал своему младшему брату, находясь в Венеции. В тот год он много путешествовал: сначала посетил Женеву, потом Париж, затем поехал во Флоренцию, Рим и, наконец, Венецию. В этих поездках он пытался найти душевное спокойствие, которое потерял из-за развода с Антониной Милюковой, студенткой консерватории. И, вероятнее всего, ему это удалось, тем более что на носу было Рождество — любимый праздник композитора.
Однако тот декабрь сопровождали финансовые трудности. Материальную помощь, причем весьма немалую, композитору оказывала известная меценатка Надежда фон Мекк, которая преклонялась перед его талантом. В общей сложности они переписывались 13 лет, но никогда не встречались лично. В благодарность за помощь Чайковский посвятил ей свою Четвертую симфонию. Все его поездки спонсировала также фон Мекк.
Приятная компания Станиславского
«Встретили Новый год дома, были Бостанжогло, жених Гальнбек. Приглашенный фокусник занимал нас до 10 часов» (из дневниковой записи от 1 января 1881 года).
Новый 1881 год Константин Станиславский встретил в очень приятной компании. Представители семьи табачных фабрикантов Бостанжогло приходились родственниками режиссеру, они часто собирались вместе. Особенно Константин Сергеевич был дружен с Михаилом Николаевичем, своим двоюродным братом. Станиславский любил одну историю, связанную с его дедом (в своих дневниках он обозначал его «старик Б»): свою жену тот когда-то похитил из гарема турецкого султана и прожил с ней в любви и согласии всю жизнь.
В записи также идет речь о «женихе Гальнбеке» — это Александр Гальнбек, будущий супруг кузины Станиславского Александры Николаевны. До замужества она пела в Мамонтовской опере, а потом полностью посвятила себя семье, мужу и детям — Валентине и Борису.
В письмах режиссера сохранилось мало упоминаний о Рождестве — почти каждый год 7 января он был занят работой или мыслями о ней. Например, как в канун Рождества 1895 года, когда он писал записку следующего содержания:
«От имени участвующих, и преимущественно дам, обращаюсь с большой просьбой: нельзя ли велеть истопить к завтрашней денной репетиции (8 января 95) помещение Охотничьего клуба, так как при средневековом костюме наши голландцы сильно простужаются, так точно, как и сидящая в зале публика. После репетиции 2 января захворали Мария Федоровна Желябужская и двое из статистов».
Речь в записке идет о спектакле «Уриэль Акоста», премьера которого состоялась вскоре после. Постановка по одноименному роману Карла Гуцкова была посвящена трагедии жизни голландского философа XVII века. Сын иудея, вынужденно отрекшегося от веры, он попытался посмотреть на иудаизм сквозь призму христианства, но по доносу фанатика-родственника был отлучен от общины. Главную роль в спектакле играл сам Станиславский (тогда еще Константин Алексеев). «Уриэль Акоста» стал одним из самых значительных его спектаклей до основания МХТ.
История купеческой династии, к которой принадлежал Станиславский
Блок хочет побыть один
...Ты сама нарядишь елку
В звезды золотые
И привяжешь к ветке колкой
Яблоки большие.
Ты на елку бусы кинешь,
Золотые нити.
Ветки крепкие раздвинешь,
Крикнешь: «Посмотрите!»
Крикнешь ты, поднимешь ветку,
Тонкими руками…
А уж там смеется дедка
С белыми усами!
Одно из самых радостных, веселых и волшебных стихотворений Блока посвящено празднику Рождества. Пронизанное детским ожиданием чуда произведение поэт написал в 1906-м. А к концу следующего года у него было уже совсем другое настроение. Вот какое письмо он отправил из Санкт-Петербурга в Москву 28 декабря 1907-го:
«Поздравляю Тебя с Новым Годом, милый Боря. Не приеду в Москву, очень не хочется. Я и вообще перестал совсем читать на вечерах, и почти не вижу людей. У меня очень одиноко на душе, много планов, много тоски, много надежды и много горького осадка от прошлого. По всему этому хочется быть одному, там, где холодно и высоко».
Письмо, полное грусти, было отправлено поэту, прозаику, философу, теоретику символизма Андрею Белому (его настоящее имя — Борис Бугаев). С Блоком у него была странная дружба: казалось, что эти двое друг друга так же сильно ненавидели, как и любили. Виной ли тому был тот факт, что Белый не скрывал своей любви к жене Блока Любови Дмитриевне, или литературные разногласия, сказать сложно.
С уверенностью можно утверждать одно: как ни было грустно Блоку накануне Рождества 1908 года, следующий готовил ему более серьезные испытания. В начале декабря 1909-го умрет его отец, совсем не старый человек. Блок будет тяжело переживать утрату, но это несчастье сблизит его с женой. Они надолго уедут вместе за границу.
Детские воспоминания Коонен
«На улицах сказочные сугробы. И мягкий тихий воздух. Вспоминается детское Рождество с елкой. До боли в сердце» (из дневниковой записи).
Таким запомнилось 25 декабря 1918-го актрисе Алисе Коонен, супруге режиссера и создателя Камерного театра Александра Таирова. В этот день Рождество празднуют католики, и ее отец, бельгиец Георгий Коонен, принадлежал как раз к этой ветви христианства. Семья Алисы Георгиевны была очень бедной, у них не хватало денег на то, чтобы отпраздновать Рождество как следует — с гостями, застольем, подарками. Дома стояла только наряженная елка, но и это уже казалось будущей актрисе настоящим чудом.
Алиса Коонен была очень артистичной и веселой, ее любили подружки-сверстницы и часто приглашали к себе. А однажды она попала на рождественский балетный утренник в Большой театр, и весь этот нарядный мир поразил ее настолько, что она захотела непременно стать когда-нибудь его частью.
Революционный дух и народные мотивы. Рассматриваем платье легендарной актрисы Алисы Коонен Спектакль-триумф. История «Адриенны Лекуврер» Александра Таирова
Рождественский гимн Шаляпина
«На рождество я, как все певчие, ходил “славить Христа”, хором мы пели “Слава в вышних богу”, концерт Бортнянского и трио “Мрачны ночи”. Это понравилось хозяевам — нам дали полтинник; спели в другом месте — получили шесть гривен, и таким образом мы набрали за день рублей шесть. На святки хватит погулять».
Об этом случае из детства оперный певец Федор Шаляпин рассказал в своей книге «Страницы из моей жизни». Когда ему было восемь лет, он попал в церковный хор по чистой случайности. А дело было так: мальчик вместе с семьей переехал в небольшие комнаты подвального этажа Суконной слободы и услышал, как сверху доносится церковное пение. Оказалось, что там живет регент (руководитель церковного хора).
Когда спевка закончилась, Федор набрался храбрости и спросил у него, не нужны ли ему еще певчие. Тот попросил мальчика спеть, и то, что он услышал, пришлось ему по нраву. Месяц Шаляпин — будущая оперная звезда — пел бесплатно, а со следующего месяца регент стал ему платить полтора рубля. Затем юный певец вместе с двумя другими мальчиками начал ходить на спевки к приказчикам.
Рождественские стихи Гиппиус
«…а как вышло странно со мной: мне было очень скучно и тревожно почему-то под католическое Рождество; я все думала о Терезе и даже опять стихи ей писались в эту ночь… Стихи рождественские я, если хотите, вам пришлю, они начинаются так.
Сегодня имя твое я скрою,
И вслух — другим — не назову.
Но ты услышишь, что я с тобою,
Опять тобой — одной — живу...»
Адресат этого письма, отправленного 20 декабря 1926 года, — Екатерина Лопатина, сестра известного философа Льва Лопатина. Поэтесса Зинаида Гиппиус познакомилась с ней за несколько лет до революции; они сразу же подружились. В 1917 году Лопатина иммигрировала во Францию, не приняв советскую власть, тремя годами позже в Париж перебралась и Гиппиус с мужем Дмитрием Мережковским. Подруги сохранили привычку писать друг другу длинные, подробные письма, в которых рассказывали обо всем, что их волновало.
Они много говорили о христианстве (православии и католицизме), святых. Особенно Гиппиус любила католическую святую Терезу Лизьескую (1873–1897), или Терезу из Лизье, монахиню кармелитского ордена, о ней и идет речь в письме. Монашеского пострига француженка Мария-Франсуаза-Тереза Мартен добилась в 15 лет, добровольно отказавшись от всех благ, которые может дать молоденькой девушке семья успешного французского коммерсанта. В 1925 году Тереза Лизьеская была канонизирована.