Грустное буги, извечный ля минор. Сергей "Чиж" Чиграков и его тихие гимны надежде

Заурядная до безликости приставка "& Co" в случае с "Чижом" Чиграковым на редкость удачна: его песни именно что компанейские. Их хочется петь в кругу друзей, они сближают и сплачивают, под них легко брататься и давать клятву верности. Ими можно признаваться в любви ("Полонез") или, напротив, оставлять навсегда ("Глазами и душой"), брать города ("Фантом"), повышать градус ("Хочу чаю") и ударяться в воспоминания ("Вечная молодость"). С такими исходными в компанию Чижа можно записать всех его слушателей, а самого Чигракова принимать не за лидера группы, но за душу компании. Весьма, кстати, многолюдной: не так уж просто найти того, кто не слышал бы или не пробовал играть песни Чижа под гитару.

Король микрорайона

"Он был простой советский рокер", — пел Чиграков в одной из своих ранних песен не без намеков на личное знакомство с прототипом. Сын бухгалтера и электрика, получивший первые уроки игры на гитаре от старшего брата, он пел о себе. Музыкой увлекся в школе, освоил аккордеон и пианино и, как все советские меломаны, голодные до свежих записей, слушал все подряд от "Битлз" и Александра Градского до хард-рока и итало-диско.

В 20 лет он поступил в Ленинградский институт культуры (ЛГИК) и залпом проглотил всю тогдашнюю классику местного рок-подполья. "Каждую неделю я слушал золотые альбомы "Аквариума", "Зоопарка", "Странных игр" и "Кино", это было нечто", — вспоминал Чиграков. Тем не менее, не войдя в тусовку, после окончания института по классу "аккордеон и оркестровое дирижирование" молодой музыкант-"народник" вернулся в родной Дзержинск, сходил в армию и устроился школьным учителем. В армии Чиж написал пару будущих хитов и, что важнее, выработал манеру и почерк (элегическая "О.К." как раз из той служебной поры).

Ранний Чиграков — это почти всегда песни-письма, взгляд вокруг себя начитанного парубка с шевелюрой и подглядывание в замочную скважину. "Через невидимый глазу забор с кем-то о чем-то веду разговор" — примерно так. Или совсем определенно: "Мемуары за кефиром о подпольной войне". По воспоминаниям, дальше трех блатных аккордов, разученных во дворе, дело не шло. "Король микрорайона", — усмехнулся он много лет спустя.

Тем не менее музыкальная всеядность и желание как можно больше выступать привели Чигракова на танцплощадки, где он подменял участников группы старшего брата, и на свадьбы, в которых нередко подыгрывал цыганам. А для души в своей "Группе продленного дня" (ГПД) Чиж исполнял репертуар любимых Uriah Heep и Grand Funk Railroad, освоил ударные и губную гармошку. Когда спустя пару лет он будет записывать свой первый сольный альбом, большинство партий он сочинит и сыграет сам.

Перестройка открыла Чигракову новые возможности и площадки. Он дает квартирные концерты по всей стране и добирается до Харькова, где знакомится с рок-правдорубом Александром Чернецким и входит в состав его группы "Разные люди". К тому времени в запасе Чижа, внешне напоминающего Евгения Осина, были десятки песен разной степени остроты и лиричности. Почти все на злобу дня, даже если речь шла о сугубо личном. "Совок, бардак, талон, ништяк", — перечисляет он в одной из них. Он, очевидно, впечатлен Егором Летовым и Башлачевым, названия песен говорят сами за себя ("Демонстрация", "Балаган", "На откосе у реки"). "Мне страшно, что моя страна превращается во взвод люберов!" — кричал он на концерте в Горьком.

Голос улиц между библиотекой и рюмочной

Социальный протест, однако, уживался в Чиже с желанием быть понятым и принятым, в том числе теми, кому не было дела до общественных перемен. Он по-прежнему страшно любил мелодичные советские ВИА и проповедовал срединный путь, подразумевающий компромисс между свободолюбивой гитарной музыкой и красивыми песнями о любви с простыми, но точными словами. Чем не новый Антонов или Малежик, разве что младше и жестче.

Нутро, впрочем, брало свое, и Чиграков продолжал играть наждачный хард-рок (с "Разными людьми") или скупую одинокую акустику, прославляя нехитрые радости жизни вроде девушек, напитков и трав. Как это звучало? "Постоянная сухость во рту, неуемная свежесть в мозгах — папироса летит в пустоту, электропопс в ногах".

Из-за проблем со спиной несгибаемый во всех смыслах Чернецкий временно отходит на второй план, но его авторитета хватает, чтобы группу заметили в столицах. На благотворительный фестиваль, организованный "Разными людьми", в Харьков приехали эмблемы ленинградского рока — Юрий Шевчук и Борис Гребенщиков. Еще через полгода Чиж познакомился с Цоем и Науменко; он наконец-то вошел в тусовку.

В 1991 году у "Разных людей" выходит альбом "Буги-Харьков", половина песен которого вскоре прозвучит на дебютном "питерском" альбоме Чижа. В Санкт-Петербурге его ждали культовый рок-звукорежиссер Андрей Тропило, музыкальный критик и архивариус Рок-клуба Андрей Бурлака, а также директор группы "Ноль" Светлана Лосева. Едва ли Чиграков метил в "Ноль" №2, но точно отдавал должное лихому буги-вуги на баяне Федора Чистякова и исполнял свою версию его "Русского рок-н-ролла".

С записью помог Борис Гребенщиков: договорился со студией, подсказал музыкантов и поддержал во время клубной презентации диска. Лаконичный "Чиж" состоял из десяти песен, большая часть которых до сих пор остается в концертной обойме артиста. Там уже были суперхиты "Вечная молодость", "Такие дела" и "Houchie Coochie Man" и напрочь отсутствовало бытописание прежних песен, ушедших в историю вместе с атмосферой позднего СССР. Пришло новое время, старые агитки вроде "Фома Перестройкин" или "Я не хочу так больше жить" будто сдуло.

Простодушный провинциал Чиж резал правду-матку поперек традиционной школы ленинградского рока с его символизмом и высокопарностью, писал песни в оставшемся с учебы "народном" стиле и крайне убедительно переводил на язык родных осин любые заморские реалии. Ведь кто, если присмотреться, его "хучи-кучи мэн" из краеугольного блюза Мадди Уотерса? В Америке — бесцеремонный мачо под градусом в шаге от уголовщины, в России — сосед по коммуналке в растянутой майке, настаивающий на своем шарме после третьей рюмки. Через несколько лет из него вырос образ "Дикого мужчины" Сергея Шнурова — сначала в песне, затем в сценическом амплуа.

Чиж подкупал знанием тонкой разницы между "пить" и "бухать", "уставший" и "замороченный", "подруга" и "бейби"; это был голос улицы, где-то между библиотекой и богемной рюмочной. И, конечно, тоской, смурным питерским сплином пополам с цинизмом и горьким похмельем. Все, кто услышали тогда его "Она не вышла замуж", были готовы признать в Чиже своего раз и навсегда. "Грустное буги, извечный ля минор", — веско сформулировал он в последних строчках свое творческое кредо.

Русский народный блюз

Наспех собранный "Чиж & Co" выпустил свою первую пластинку "Перекресток" меньше чем через год и вывел Чигракова в первые ряды новых питерских рок-звезд. Заглавная песня показала, каким безудержным может быть русский блюз, от которого закипает кровь и хочется выть от тоски. За ней шло сумасбродное кантри "Дополнительный 38-й", колыбельная "Поход" и госпел "Сен Симилья".

Вдруг стало ясно, что Чиж может все, а его группа — одна из лучших живых команд в стране (заслуженная премия журнала Fuzz). Примечательно, что опытные телевизионщики подсказали музыкантам не тратиться на клипы, а выпускать на экран фрагменты концертов, ведь они скажут куда больше. Расчет оправдался: близкого всем и каждому Чижа в клетчатой рубашке и потертом комбинезоне хотелось обнять и позвать за стол.

Последующие альбомы "О любви" и "Полонез" сделали "Чиж & Co" одной из самых популярных и востребованных российских рок-групп. В них снова сработал старый козырь Чигракова — ломающая любые преграды универсальность его лучших вещей. Он, как и прежде, черпал идеи из гитарного американского мейнстрима в духе Creedence Clearwater Revival, но полагался на советские корни и держал в уме шлягеры старшего поколения. Нагляднее всего это выражалось в игре и даже внешности гитариста "Чиж & Co" тех лет Михаила Владимирова — одновременно русского Джимми Пейджа из Led Zeppelin и Владимира Кузьмина.

К старорежимному блюз-року добавились дворовые и фронтовые напевы, Чиж мог обронить "все перетрется, братва", затянуть старинный романс под Вертинского, вставить в попурри рифф из Smoke On the Water, биться в лихорадке на рок-боевике "Фантом" и впадать в кому с "Феей". Это было лицедейство и королевство кривых зеркал: Чиграков разом подменял лиричного Гребенщикова с вальсами и куполами-луковками, выдавал литры пота, как Сукачев, и истошно горланил, как Расторгуев в "Атас!".

Последнее, кажется, стало для Чигракова и вовсе знаком отличия и проверкой на подлинность. В кульминационных моментах он почти всегда резко взрывается и натурально орет, добирая эмоциями там, где стрелял холостыми строчками. Попробуйте спеть его "О любви", "18 берез" или "Эрогенную зону" без этого перепада напряжения и остервенения до хрипоты, как они мгновенно пропадут зазря. "Россия, куда мне бежать от голода, мора и пьянства?" — вопрошал в начале прошлого века Андрей Белый. "Ко мне на концерт", — мог бы ответить поэту Чиж.

Последний альбом "Чиж & Co" вышел в 1999 году и содержал новые визитные карточки группы "Еду, еду я" и "Урал-байкер блюз" с яркими мелодиями и хорошо знакомым речитативом про жизнь как чудо и упущенную возможность. "Я подобно собаке" стала их главной песней о неразделенной любви.

Следующую пластинку Чиж записал в гордом одиночестве.

Остановка в пути

Альбом "Гайдном буду!" был по-настоящему сольной работой, на которую в отечественном рок-н-ролле отваживались единицы. Он не имел ничего общего с хилой акустикой бардов без затей — Чиж сработал в лучших традициях Пола Маккартни, сыграв на всех инструментах. Там же была безымянная сюита на рояле, очаровательная баллада "Менуэт" и подарок себе на сорокалетие "День рождения", объясняющий, как грамотно забить на все, если проиграл спор с жизнью на щелбаны.

Закрывал "Гайдна" пасквиль на музыкальных критиков "Гав-гав". Его последние строчки один в один повторяли первую фразу песни "Автобус" — точки отсчета студийного пути Чижа с его дебютного альбома. Круг замкнулся, продолжать дальше — только лишать цельности законченную историю.

Так и случилось. Несмотря на регулярное появление на пластинках и концертах коллег по цеху от Юрия Морозова и Евгения Маргулиса до "Алисы", на более чем активную гастрольную жизнь, участие в телепроектах и кино — новых альбомов Чиграков с тех пор не выпускал. На фоне этой 22-летней паузы ожидания фанатов других рок-икон, растянувшиеся на пять и более лет (например, Земфиры), выглядят длинными выходными в календаре. Кто еще из хедлайнеров "Нашествия" может позволить себе такую остановку без ущерба для карьеры?

Что случилось с творческим гением Чигракова, никто не знает. Как он сам себе напророчил: "Струна порвалась да сломалось перо". В 2010 году музыкант анонсировал долгожданный релиз, но не случилось. По слухам, альбом давно готов, но выпустить его Чигракову мешает внутренний цензор, и тот, судя по всему, настроен по отношению к автору более чем критически. Сам Чиж утверждает, что дело в банальной лени и дефиците идей. "Такое впечатление, что меня просто взяли, выжали, а надуться по новой я еще как-то не успел", — признался он однажды в интервью.

Тем временем одна только "Вечная молодость" пережила уже как минимум два перерождения: сначала в треке Noize MC "За закрытой дверью", затем у рэпера Раймохи. Последний раз молодые музыканты удачно обновили классику Чижа пару лет назад — в версии проекта Assa надрыв "18 берез" обрамил их и без того беспросветный трек "Не спится". Примерно так же в свое время поступал и сам Чиж: брал в долг у ностальгии и возвращал куплетами, от которых хотелось жить дальше.

Тем более что "Чиж & Co" уже давно больше, чем прозвище, символ и даже бренд. В декабре 2020 года стало известно, что музыкант уступил компании X5 Retail Group право на использование товарного знака "Чижик". Ведь спел же он когда-то во все той же пророческой "О любви": "И всю жизнь получать гонорар". Поэту всегда виднее.