«У нас всегда свежие впечатления и хороший секс»: Лева и Шура из «Би-2» – о женах, секрете Балабанова и эмиграции
Они начинали репетировать в ДК шинного комбината, а сегодня «рвут» огромные стадионы фестивалей и делают настоящий рок-н-ролл, вдохновляясь сонетами Шекспира. В «Ночном экспрессе» с Алексеем Кортневым на этот раз совершили путешествие Лева и Шура из группы «Би-2». Музыканты рассказали, как после Бобруйска и Минска оказались в Израиле, а затем в Австралии, какому городу на самом деле посвящена песня «Полковнику никто не пишет» и как они познакомились со своими женами.
Станция Бобруйск
Алексей Кортнев: Мы начинаем с прибытия в город Бобруйск. Да, это не Иркутск и не Норильск, но тоже уютный, прекрасный, красивый город. С него и начнем. Шура, это твой родной город, расскажи про Бобруйск, пожалуйста.
Шура: Прекрасный город, провинциальный, небольшой, очень теплый город, в котором ничего не происходит. Мы с моим дядей называли этот город «внутренний Макондо», если ты читал Маркеса. Кстати, у Карася (Карась – это Шурин дядя Михаил Карасев – А.К.) очень много песен, где он это «внутренний Макондо» употребляет как Бобруйск.
Лева: Самое интересное, что в самой Белоруссии многие считают, что я тоже из Бобруйска...
Алексей Кортнев: Лева родом из Минска на самом деле.
Лева: Мы познакомились и подружились с Шуриком в Минске, в театральной студии, где мы занимались очень усердно разноплановыми жанрами в театре, ставили разные спектакли.
Алексей Кортнев: Шура, а как ты из Бобруйска в Минск попал?
Шура: Я учился сначала в музыкальном училище, естественно, жил в Минске, в общежитии. Я попал случайно в эту театральную студию. Закончил восемь классов, в девятый класс меня не брали. В восьмом классе я сделал первую группу. В октябре или ноябре был вечер, чему-то посвященный, и нашей группе – это была группа из старшеклассников – дали сыграть три песни. Мы сделали, по-моему, «Get Back», «Every breath you take» и «Девочка сегодня в баре». На песне «Девочка сегодня в баре» завуч просто рубильник электричества (это была запрещенная песня) вырубила. И мне сказали, что в девятый класс я не поступлю. Я сказал: «А я поеду поступать в музыкальное училище». И знаешь, случайно поступил. Через год, в 1986 году, я случайно попадаю в театральную студию, где знакомлюсь с Левчиком. Мне 16 лет, Левчику – 14.
Алексей Кортнев: В этом возрасте это достаточно существенная разница!
Лева: Я брал с него пример, поэтому 10-й класс у меня был такой же. Я с трудом ходил в школу, и меня в конце концов из нее выгнали за поведение. Учился я достаточно неплохо, но поведение у меня было отвратительное, и кроме всего, я прогуливал.
Алексей Кортнев: Шурик стал ролевой моделью, я так понимаю.
Лева: Сначала да, а потом он стал в Бобруйске начальником Дома культуры...
Шура: И имел возможность выдавать справки «Освобожден от занятий».
Лева: Поэтому я неделями отсутствовал в школе. В конце концов меня выперли из 10-го класса, и заканчивал я вечернюю школу.
Шура: Уже в 1989 году театральная студия прикрылась, и из нее разрослось несколько рок-групп. Мы были самой лузерской из них, в нас никто не верил, и так получилось, что у меня появилась аппаратура. Мы поехали в Бобруйск, репетировали, год назывались как-то по-другому, но ничего не происходило. Мы уволили половину коллектива, я говорю: «Левчик, если ты сочиняешь тексты, лучше тебя их никто не споет». И пошло-поехало.
Алексей Кортнев: Рок-фестиваль в Бобруйске – что это?
Шура: Два года назад мы с Левчиком придумали такую историю – мы сделали «Би-2 FEST» в Бобруйске. Мы собрали группу «Солнечная сторона», где когда-то Карась играл, потом группу «Brainstorm», группу «Midnight Faces» из Лос-Анджелеса, группу «Сети», и «Би-2» была. Хорошие люди помогли, и мы устроили бесплатный фестиваль, который собрал 120 тысяч человек. Все таксисты счастливы были, потому что тысяч 80 человек приехало из России, Украины.
Станция Иерусалим
Алексей Кортнев: Наш «Ночной экспресс» прибывает в вечный, древний и интересный город Иерусалим. Насколько я знаю, вы в какой-то момент предприняли путешествие через границы, через все препоны, и это была первая эмигрантская ваша поездка.
Лева: Это была первая и последняя попытка, если говорить относительно Белоруссии и вообще Советского Союза, который тогда как раз начал разваливаться. Это была эмиграция длиною 10 лет.
Шура: Я из Белоруссии сначала уехал в Израиль, через год приехал Левчик. Потом через год я уехал в Австралию, но он ко мне попал в Австралию где-то лет через пять.
Алексей Кортнев: Сейчас, пожалуйста, про Израиль. Почему, зачем, в поисках чего?
Лева: Во-первых, туда уже уехал Шурик. Идея создания группы у нас зародилась, существовала, и мы в эту идею верили на протяжении всей нашей жизни.
Шура: Мне был 21 год, когда мы уехали, Левчику – 19. Приключение – бах, уехал в другую страну.
Лева: Серьезных перспектив никаких не было...
Шура: Ты работаешь до пяти-шести вечера, после этого берешь гитару и репетируешь. Левчик приехал ко мне в Израиль, мы быстро сколотили банду. Наше первое выступление было на иерусалимском фестивале, и с песней «Варвара» мы там заняли первое место.
Лева: Потом вся эта история закончилась, потому что Шурик уехал в Австралию, а я пошел в армию в Израиле. И, собственно говоря, Иерусалим больше имеет отношения ко мне. Я жил вместе с Шуриком, пока он не уехал, у него в семье. Меня приняли как еще одного сына. Когда Шурик уехал, мне захотелось развития своей судьбы, я поехал в Иерусалим, оттуда меня забрали в армию, потом вернулся и в Иерусалим прожил лет пять, наверное.
Алексей Кортнев: Получается, что даже создание группы в Израиле не остановило тебя от дальнейшего движения. Ты улетел оттуда в Австралию.
Шура: Я улетел попутешествовать, мне там понравилось, я остался и начал зазывать Левчика. Это зазывание затянулось на пять лет. Я там работал, играл в разных группах. Левчик созрел к 1998 году, и с нашим другом Юркой они прилетели.
Станция Мельбурн
Алексей Кортнев: 1998 год, мы прибываем на станцию Мельбурн.
Шура: Когда Левчик приехал, я трудился в такой готической группе – «Chiron». Группа «Icon» развалилась, музыканты позвали меня, и мы сделали группу «Chiron» – такой готик-дарквейв-рок.
Алексей Кортнев: Как это вообще возможно – приехать в Австралию и сразу попасть в рок-группу?
Шура: За год я выучил в Австралии английский язык, начал разговаривать, потому что я приехал туда, не зная английского языка. До этого я вечерами играл в кавер-группе на бас-гитаре. Я работал на рынке, мыл посуду, был официантом...
Лева: А я, так как умел рисовать, работал маляром.
Шура: Последний раз мы были в Мельбурне 10 лет назад, и русские эмигранты, у которых он красил дома, их не перекрашивают и говорят: «Вот этот дом красил Лева Би-2».
Станция Москва
Алексей Кортнев: «Ночной экспресс» прибывает на станцию Москва, и это тоже неслучайно. Все эти истории про путешествия великолепны, они очень близки программе «Ночной экспресс», но все-таки вы вернулись в Москву с прекрасными написанными песнями и победили, став, наверное, самой популярной, самой слушаемой рок-группой. С каким багажом вы вернулись из Австралии и как было принято это решение?
Лева: Возник серьезный момент, когда нужно было принимать решение: или мы за границей, уезжаем в Германию или Англию с группой «Chiron»...
Шура: Если бы мы уехали туда, к 2000-2001 году мы бы были как группа Editors либо как Cold Play. Но так как группа была придумана в Советском Союзе, у нас был выбор: либо ехать в Германию-Англию, либо в Москву.
Лева: И реализовать свою мечту – мы хотели быть русской группой. Я могу признаться, что наши рассуждения по этому поводу заняли где-то секунд десять.
Шура: Хочешь я расскажу историю, как мы почувствовали саунд группы «Би-2»? Мы заработали денег, пришли в студию и свели песню «Сердце». И, наконец, мы услышали звук, о котором мечтали вот эти 12 или 13 лет, начиная с Бобруйска.
Лева: Это тот момент, когда песня перестает быть твоей. Ты ее включаешь и понимаешь, что она уже абсолютно от тебя, как ребенок, оторвана. Пуповина перерезана, и у нее своя жизнь.
Шура: Мы услышали этот звук и поняли: все, теперь у нас все получится. Это была первая песня в альбоме, которую мы свели.
Лева: Мы сидели на этой кухоньке – а в Австралии маленькие квартиры, очень все компактно. Пришли усталые после студии, включили кассетный магнитофон и в этот момент мы поняли, что сделали очень большой шаг в нашей жизни.
Алексей Кортнев: С этим звуком вы решили возвращаться в Россию?
Шура: Мы целый альбом записали, 11 песен. У нас денег было ровно на 11 песен, ни больше, ни меньше. Потому что студийное время, ты сам понимаешь, – это очень дорого. За полгода мы заработали порядка 30 тысяч долларов, которые вложили в это. И у нас был выбор на 11-я песню: «Полковнику никто не пишет» или «Невероятная история». Победил почему-то «Полковник». Это же песня про Мельбурн, там метро наземное, «большие города, пустые поезда» вечером...
Лева: Если говорить по тексту, это вообще такой эмигрантский шансон.
Алексей Кортнев: Вы приезжаете в Москву с альбомом и двумя не сведенными клипами. И что дальше?
Лева: После того, как мы записали пластинку в Австралии, мы разослали ее во все рекорд-компании. Некоторые отозвались.
Алексей Кортнев: Как они отозвались – «приезжайте, все будет»?
Шура: Да, «приезжайте, все будет», но мы говорим: «Ребята, присылайте нам договор, контракт». Мы жили в одной квартире в Мельбурне, звонок в три часа ночи: «Увольняйтесь с работы, кем вы там работали – официантами, все-все-все». Мы говорим: «Присылайте нам договор». А у нашего австралийского басиста брат работал юристом у группы INXS. Мы переводим контракт на английский язык, и нам говорят: «Если вы это подпишете, вам хана».
Лева: А они, думая, что мы уже купленные, запустили наши песни на радио. Тут мы им сообщаем, что мы этот контракт подписывать не будем. Мы выдержали натиск, я сейчас не буду перечислять всех этих людей, потому что некоторые из них уважаемые. Но они от уговаривания перешли в конце концов к каким-то угрозам. Мы поняли, что нет выхода, надо ехать самим в Москву, купили билеты на самолет и прилетели. А наши песни уже крутились на радио.
Шура: Мы жили с Васей Шугалеем, уже покойным, из группы «Жуки», привезли с собой какую-то сумму денег, которая за три месяца классически исчезла. Остаются последние 500-600 долларов. Мы думаем уезжать обратно в Мельбурн. Что мы на эти деньги сделали?
Лева: За это время, надо сказать, что мы успели перезнакомиться со всеми журналистами...
Шура: Не только с журналистами. Первая группа, которая нам очень помогла, и мы им очень признательны, – это «Агата Кристи». Вадик и Глеб Самойловы нас очень поддержали, Маша Макарова.
Лева: Мы на последние 400 долларов купили ведро шашлыков, ящик водки, заказали икарус и искали какую-нибудь дачу.
Шура: Помнишь такого певца – Сашу Айвазова? «Ребята, у меня дача с камином, все будет нормально». Ноябрь, мы собираем всех, сажаем в автобус, приезжаем – а там замерзшие грядки, яблони без листьев и фанерный домик, в котором стоит печка. В автобусе человек 60 где-то. Мы понимаем, что надо как-то выходить из положения. Ящик-то водки у нас есть, шашлыки есть. Разогрелись, расставили аппарат, разожгли костер, эмтивишники свет включили, поставили колонки – мы играем акустический сет, и «Жуки» играют. На следующее утро выходит «МК», MTV – и нас замечает Александр «Хип» Пономарев.
Лева: Я помню, что статья, которую написала Капитолина (Капитолина Деловая – музыкальный обозреватель газеты «Московская правда», – прим.ред.), называлась «Би-2» на грядках».
Алексей Кортнев: Хип Пономарев – это выдающийся музыкальный продюсер, который в те годы решал в России все или почти все.
Станция Чикаго
Алексей Кортнев: Надо отдать должное фильму «Брат-2», который сделал песню «Полковнику никто не пишет» фантастически популярной.
Шура: Какова история нашего попадания в фильм «Брат-2» – если вы помните фильм, там Бодров ходит по клубу, где висит афиша группы «ДДТ». Каким-то образом Леша Балабанов не договорился с Юрой Шевчуком, он позвонил Мише Козыреву, тогда генеральному продюсеру «Нашего радио», и говорит: «Привези, что есть нового в музыке». Миша привез чемодан кассет, по счастливой случайности, первая кассета, которую достал Балабанов, была наша. Утром Балабанов приходит и говорит: «Делаем фильм на песнях этой группы, все песни попадают». А Хип Пономарев, как настоящий продюсер, говорит: «Надо группу снять в кинофильме». Ему отвечают, что фильм уже снят. Тогда была придумана такая история: в Питере Леша Балабанов собирает своих студентов, которые изображают американскую массовку и типа подпевают. Мы договорились, что 10 лет будем говорить, что это снято в Чикаго. Уже прошло 20 лет. Май – это месяц, в котором у нас все произошло: вышел первый альбом, мы попали в «Брат-2» и первый наш MAXIDROM.
Алексей Кортнев: Действительно получилось снять Чикаго в ДК Ленсовета в Питере, и очень убедительно получилось.
Лева: Надо сказать, что эйфория по поводу фильма «Брат-2» за последнее время у нас в общем пропала, потому что в тот момент, когда этот фильм снимался, обстановка была благоприятной для такого своеобразного черного юмора, а сейчас смотреть его невозможно. Все перевернулось.
Алексей Кортнев: Я с вами совершенно согласен. Если не ошибаюсь, как раз к моменту, когда вы принимали участие в съемках «Брата», вы только-только вернулись из очень жарких стран в ледяную Россию. Каково оно было, не мерзли?
Лева: После каждого лета, когда наступают первые морозные дни, особенно, когда тебе надо гулять с собакой, ты думаешь: «Может, тебя продать, пес?»
Алексей Кортнев: Ты прям такой собачник-собачник?
Лева: Я бы не сказал, я раньше был кошатником, а собаку я завел потому, что своей супруге сказал: или любовница, или собака на время карантина. И у меня вечером была уже собака. Я объясню: моя супруга с детьми в Испании, скоро будет уже год, как мы не виделись из-за всего ужаса, который происходит в мире. Конечно, отношения с котами меня намного больше устраивают. Они живут своей жизнью, я своей, мы пересекаемся в момент нежности. А собака требует внимания постоянно. И, как ты заметил, я с ней хожу постоянно. Она сейчас в гримерке, на всех тусовках она под столом.
Станция Семейная
Алексей Кортнев: Вам же тоже пришлось быть на самоизоляции, удаленке, мы с моей прекрасной женой Аминой пережили это тяжело. Прям тяжело. Поначалу, в марте, было ужасно весело, мы занимались какими-то акциями в Instagram и так далее, и казалось, что это такая веселуха. А когда все повторилось осенью, стало понятно, что не до веселья. Я очень хочу спросить, как вы до сих пор живете со своими женами?
Лева: У меня очень простой рецепт. Дело в том, что в нормальном режиме моя супруга Ася месяц проводит со мной в Москве, месяц в Испании с детьми. Естественно, дополнительно я еще приезжаю в отпуск в Испанию. Поэтому у нас прекрасная ситуация, мы успеваем соскучиться друг по другу. В то же время, когда она приезжает, мы не успеваем друг другу надоесть. И поэтому у нас всегда свежие впечатления и хороший секс.
Алексей Кортнев: Как так получилось, что вы женились в один день? Я отчетливо помню, что даже получил приглашение на вашу свадьбу, но, к великому сожалению, не смог на нее прилететь.
Шура: Нам как-то захотелось сделать вечеринку, собрать всех друзей, но не в Москве, а в Израиле.
Лева: Подвернулся просто повод.
Алексей Кортнев: Почему бы и нет! У вас у обоих интереснейшие истории знакомства с вашими прекрасными женами.
Шура: Я со своей женой познакомился на корпоративе в Италии. Такие группы, как «Серьга», «Чайф», «Чиж», «Би-2», «Сплин» и «Квартет И», вылетают 2 января на Сицилию в город Чефалу играть у одного олигарха. Там город – 3 тысячи населения, концерт на площади...
Лева: Стояла большая сцена и один стул.
Шура: Лизка была пилотом вертолета и привезла часть гостей туда. Так мы и познакомились.
Лева: Я познакомился с Асей в поезде за три дня до моей свадьбы с другой женщиной. Поезд шел из Москвы в Юрмалу, в течение этой поездки я уже ей предложил в принципе жениться на мне. Только я сказал ей, что нужно подождать, потому что мне нужно жениться и развестись. Конечно, я понял, что именно с Асей – это мой тот главный вариант. Единственную стратегическую ошибку, которую я сделал, – это все-таки женился зачем-то. Ну слушайте, мы делаем в нашей жизни много разных необъяснимых поступков...
Алексей Кортнев: Я знаю Асю, и мне кажется, что это было очень точное и очень мудрое решение, потому что она настолько с тобой единое целое. Скажите, ваши мамы дружат, общаются?
Лева: Конечно, моя мама живет в Минске.
Шура: Моя – в Ашдоде, в Израиле. Но на всех больших мероприятиях мы встречаемся и надеемся, когда это все уже закончится, увидеться.
Посмотреть выпуск программы «Ночной экспресс» от 5 февраля можно также на нашем YouTube-канале.
