о легендарном музыканте Билле Хейли

«Он с рождения купался в музыке, вовсе не как в ванночке для младенцев — как в океане. Без суши и берегов. Быть может, потому, что будущим звёздам рока потребен был собственный, здешних краёв Гефест. Умеющий ковать тяжёлое неподатливое железо южных ритмов белой деревенщины и чёрной бедноты. Ковать без устали. Без остановки. Никогда не сбиваясь и не теряя ритма. Никогда не выпуская из рук молота. Никогда не отходя от наковальни. И он появился на свет 6 июля 1925 года. В Детройте. Под именем Уильяма Джона Клифтона Хейли».

Билл Хейли. Великий Белый Мастеровой. Кузнец рок-н-ролла. Его отец-основатель. Весёлый и улыбчивый, старше и мудрее многих других. Как, впрочем, и положено настоящему отцу...

Судьба благоволила ему. Хоть и весьма в известном смысле. В четыре года он ослеп на левый глаз. Какая досада... Врач сделал один неверный, совсем неправильный укол в маленькое его ушко. Так сильно оно болело той весной... А потом перестало. И мир слева — померк. Но остался мир справа.

Дом его рождения был полон волшебными звуками. Папа играл на банджо и мандолине. Мама — на лютне, органе и пианино. И хоть Пенсильвании даже с великой натяжкой ни в жизни не стать южным штатом, в доме семьи Хейли звучала именно что южная музыка, будто была то не Пенсильвания, а, скажем, Кентукки. Особенно забавным оказалось наличие во всей хиллбилли домашней музыке — тирольского йодля. Позаимствованного у великого Хэнка Уильямса. Поговаривают, что однажды, до начала всех времён, Крошка Билл выиграл конкурс по тирольскому пению, где-то там — в Индиане.

Крошка Билл.

Он с рождения купался в музыке, вовсе не как в ванночке для младенцев — как в океане. Без суши и берегов. Быть может, потому, что будущим звёздам рока потребен был собственный, здешних краёв Гефест. Умеющий ковать тяжёлое неподатливое железо южных ритмов белой деревенщины и чёрной бедноты. Ковать без устали. Без остановки. Никогда не сбиваясь и не теряя ритма.

Никогда не выпуская из рук молота.

Никогда не отходя от наковальни.

И он появился на свет 6 июля 1925 года. В Детройте. Под именем Уильяма Джона Клифтона Хейли. На севере Штатов.

Так странно — тот, кому предначертано было перевернуть мир вверх тормашками, открыв дорогу неистовым в ярости своей южанам, — пришёл с прохладного Севера.

О божественном провидении известно — оно великий шутник.

Отняв левую половину мира, оно подарило Хейли чудесный завиток на лбу. Неимоверно смешной и почти комичный локон, призванный отвлечь от глаза, лишённого зрения. Этот локон, что небрежно упадёт годами позже на лоб Элвиса, обозначит собой весь рок-н-ролл как он есть на самом деле.

Но ещё... Но ещё будет и музыка. И тысячи тысяч в хлам разломанных стульев. И миллионы поклонников. Включая английскую королеву. Впрочем, она всего лишь английская королева. А вот Билл Хейли... Выступавший и перед ней. А вот Билл Хейли...

Он начал давно. До начала всех времён рока.

В начале 1940-х колесил по Штатам с бесчисленными кантри-группами, позволяя себе время от времени выпускать синглы, не имеющие успеха. Хейли подрабатывал диск-жокеем на радиостанции в Честере и при возможности, благо она была, пускал в эфир и свои записи. Именно тогда, во время работы на радиостанции, Хейли, в обязанности которого входило молниеносное реагирование на изменение музыкального спроса, узрел одним своим глазом, что молодёжь, как ни странно, привлекают негритянские мелодии и ритмы. Варварская, одним словом, в глазах благочинных и гладеньких обывателей музыка.

А что ж тут странного, с другой-то стороны?

Всем хотелось свежей крови.

Каждый жаждал открыть окно.

И проветрить наконец затхлую американскую эстраду. Цепко ухватившуюся за фраки и неподвижный, один на всех, заботливо протёртый бархатной тряпочкой микрофон.

Хейли, плевав на пропорции, словно в шейкере смешивал чёрное с белым, блюз с кантри, джазом, и в особенности — со свингом. Он демонстрировал невероятную беспечность и простоту. Он полз, карабкался и взбирался на олимп рока. В то время как разные прочие, скажем, будущие южные короли ковыряли пальцами в курносых носах, с трудом извлекая оттуда неподатливые козявки.

Тяжёлая, беспросветная жизнь.

Но их Гефест уже раздувал меха. Бил (ха-ха — Хейли), вытирая пот со лба, по неподатливому тяжкому железу. Ковал доспехи, раз и навсегда сокрушившие попсу (имеете другое мнение?).

Каждому в этом мире даровано предназначение.

Не каждый ему следует.

В 46-м Хейли окажется в первой профессиональной группе Down Homers, игравшей western swing, и его ненадолго возьмут вокалистом, а он, преисполненный чувствами, даже уйдёт из дома!

После Down Homers будут Range Drifters и Four Aces of Western Swing. В 48-м родители убедят своё непоседливое чадо вернуться домой. Они пообещают ему место на радиостанции. И Билл на время сдастся — разочарованный в сольной карьере, с женой и ребёнком на руках. В самом конце 40-х, как музыкальный директор на радио, он запишет несколько успешных кантри-песен — по-настоящему их узнают лишь после его смерти.

В 1951-м Хейли приметит Дэйв Миллер, продюсер филадельфийской звукозаписывающей компании Holiday Records, на которой в 52-м будет записан наиотвязнейший сингл Rock the Joint, проданный тиражом в 100 тыс. копий на территории Пенсильвании.

Сингл явно опережал своё время, но запальный шнур был подожжён.

Рок-н-ролл делал последнюю короткую затяжку перед тем, как постучаться в двери мира.

В 52-м The Saddlemen (группа Хейли) будут окончательно переименованы в Bill Haley & His Comets. Это и станет поворотной точкой истории рока, а также будущим величайшим символом рок-н-ролла.

Вот как сам он говорит о временах до начала времён:

«Мы начинали как кантри-энд-вестерн, а потом добавили вдруг толику ритм-энд-блюза. Это не было особенно рассчитано, просто так вышло. Мы не походили ни на кого, мы были чем-то совершенно новым. И потому с трудом находили себе работу. Мы зашли так далеко, одеваясь всё ещё по-ковбойски, но играя нашу новую гремучую смесь, что и сами не понимали — кто мы.

Видя нас на концерте, чёрные были разочарованы тем, что мы не чёрные, а белые и вовсе ничего не понимали. Наше первое крупное выступление было в Чикаго, в джазовом клубе. Прямо перед нами играл сам Диззи Гиллеспи, а потом вышел я. И хоть наш сингл был в городе повсюду, люди уходили, послушав первую песню... Через три дня мы отменили наши выступления. И мы ни о чём не жалели. Потому что были первыми. Или почти первыми. Мы играли рок-н-ролл, хоть никто его тогда так и не называл. Эра биг-бендов прошла. Перед нами лежало свободное пространство. И нам было очень трудно промахнуться. Вот мы и не промахнулись».

Они не промахнулись. Они, потому что Bill Haley & His Comets сами по себе были явлением совершенно уникальным. Исполняемое на сцене затмевало всё существовавшее (на тот момент) в самых изощрённых умах. Саксофонист Руди Помпилли, совершеннейший гений в деле своём, с лёгкостью вступал в постоянные дуэли с гитарами, заводя и без того остервеневшую публику. В это же время басист, оседлавший контрабас, с гиканьем и свистом скакал по сцене, потом валялся под своим инструментом, потом поднимал и переворачивал его вверх тормашками, а после играл лёжа. И всё это форменное рок-безобразие сопровождалось поистине блаженной, добрейшей, милейшей улыбкой очаровательнейшего Билла Хейли.

Судьба не могла не улыбнуться такому вот паиньке.

И вскоре на дальних горизонтах появились первые проблески Победы.

Летом 53-го Хейли и его Кометы записали сингл Crazy Man Crazy, достигший в том же году 12-го места в хит-параде США.

В том же 53-м для Хейли была написана Rock Around the Clock. По самым разным, довольно странным и даже мистическим причинам, он не мог записать её на студии до 12 апреля 1954 года. Дела великие не свершаются одномоментно.

Первоначально Rock Around the Clock была признана записью неудачной, но вскоре Хейли исполнил кавер-версию мирового хита Биг Джо Тёрнера Shake, Rattle and Roll, которая разошлась миллионом копий и стала первым рок-н-ролльным синглом, вошедшим в британские чарты в декабре 54-го.

Решающий же шанс представился в 55-м, когда Rock Around the Clock прогрохотал в титрах бешено популярного фильма «Джунгли школьной доски» и воспарил к вершинам американского чарта «Билборд» на девятнадцать недель, восемь из которых он продержался на первом месте. То же происходило и в Британии.

Вот вам ради интереса — в 68-м и 74-м сингл дважды переиздавался, и оба раза снова становился хитом. Запись попала в Книгу рекордов Гиннесса как музыкальное произведение, чей тираж составил 25 млн экземпляров.

Всё происходящее означало музыкальную революцию и распахнутые настежь двери для таких, как Элвис и прочая южная гвардия. Благо, детки королевской крови успели подрасти и заматереть (упражняясь в зачёсывании коков и ношении рубашек абсолютно невероятных цветов).

Скоро они выйдут на сцену. Элвис Пресли, Джерри ли Льюис, Литл Ричард, Рой Орбисон, Карл Перкинс, Джони Кэш, Чарли Рич и многие-многие другие. Хейли же на время уйдёт в тень. Чтобы навсегда остаться за спинами Первых с Юга.

Впрочем, громкие достижения у Bill Haley & His Comets, конечно же, будут.

Rock Around the Clock станет первым синглом, проданным в количестве свыше 1 млн копий в Британии и Германии, а в 57-м Хейли станет первым рокером, совершившим гастрольный тур по Европе. Он будет ковать хиты один за другим на протяжении всех 50-х. Он даже ухитрится сыграть главные роли в первых рок-н-ролльных фильмах, в некоторых странах полностью запрещённых к показу, — молодёжь на сеансах в щепки разносила те самые стулья, что упоминались вначале.

В 1957-м Хейли с Кометами прибудет в Великобританию. В порту Саутгемптона их будут встречать семь тысяч отчаянно влюблённых в рок-н-ролл поклонников. Это будет истинный триумф — «вечный» рекорд по непрерывному пребыванию в британских чартах (110 недель за 1956—1957 годы).

Далее чаще всего говорят что-то вроде: «Его звезду вскоре затмил молодой и сексуальный Элвис, но Билл Хейли всё ещё оставался популярным в странах Латинской Америки и Европы в течение всех 60-х».

Несусветная чушь.

Не имеющая никакого отношения к Биллу Хейли.

Скажите ещё нечто подобное про Бетховена...

«Вскоре Бетховена затмил более молодой и сексуальный...» Кто? Кто в нашем мире может затмить Бетховена?

Хейли делал своё дело.

Играл рок-н-ролл.

До дня отправления к неведомым берегам.

Не изменяя любящим его. Неся в сердце огонь рока. Выковывая доспехи для тех, кто вечно обречён сражаться с унылой и тусклой попсой.

Перед отбытием на свою планету (40 лет назад — 9 февраля 81-го) ему нездоровилось. Он пил. Скорее от осознания неизбежного конца всего настоящего перед пустотой ежедневной скуки и бессмысленности.

Когда было настроение, он шёл в студию и просто записывал очередной умопомрачительный альбом. Как, например, Just Rock-End-Roll Music. Сыгранный как бы двумя пальцами, сверхнадёжный, с тройным запасом прочности — крепление, удерживающее настоящее от желания разлететься на куски.

И, пожалуй, никто лучше него так и не сумел разобраться в тех играх, что весьма опрометчиво затевают беспечные весёлые люди. Совсем такие, как мы.

Одна из игр — рок.

Как музыка и как неотвратимость самой жизни.

Билл Хейли пел. Вот и всё.

Наше дело — помнить об этом.

И время от времени опускать иглу в звенящую бездну винила, где обитают в сумрачной мгле невиданные дивные рыбы. Где, если занырнуть поглубже и закрыть глаза, всё ещё можно видеть Дворцы и Залы славы рок-н-ролла. Ныне затопленного Великим морем. Но кто знает, чья и когда возьмёт.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.