ко дню рождению джазовой дивы Нины Симон
«Нина Симон — одна их немногих див прошлого, чьи альбомы можно слушать практически постоянно. Если есть их у вас под рукой три-четыре десятка, вы не сможете не выбрать тот, что более всего будет соответствовать вашему настроению — редкое качество исполнителя, отражающее степень его глубины и «настоящести». Чрезвычайно редкое по нынешним временам».
Нина Симон. Маленькая грустная девочка из Северной Каролины, ставшая верховной жрицей соула. Сегодня ей могло бы исполниться 88. Если бы жизнь была проста и прямолинейна. Как палубная доска...
А с чего бы это — именно соула? Вроде как не она основатель стиля и вроде как не ей принадлежат лучшие в стиле альбомы? А с того, что каждая её песня — это чья-то потерянная и найденная внезапно душа. Это нечто не высказанное однажды кем-то из нас, но спетое и прожитое ею.
Блистательной Ниной Симон. Абсолютно невозможной и невероятно непостоянной. Во всём. Кроме поклонения Музыке.
Из-за этого ей приходилось не единожды менять лейблы грамзаписи. Причём на каждом из них Нина успевала записать десяток альбомов. Студия Cоlpix, студия Phillips, студия RCA... О да, она была необыкновенно плодовита творчески. Кроме того, она неизменно записывала и выпускала в свет концертные релизы.
Один из самых известных — Nina Simon at Newport — с джазового фестиваля в Ньюпорте 30 июня 1960 года. Все аранжировки для записей этого альбома Нина Симон делала сама, и неподражаемое звучание совсем необычного в её прочтении Trouble in Mind погружает нас в атмосферу прозрачной и светлой грусти, словно предупреждая: сделанного однажды не воротить назад. Умей и сумей распорядиться данной тебе жизнью наилучшим из возможных образов.
Так уж повелось, что мы больше слушаем её стандарты 60-х и 70-х. Не песни протеста (а их в её репертуаре предостаточно), но песни того времени, когда казалось, что солнце всё ещё всходит и когда-нибудь взойдёт для всех нас.
Она родилась 21 февраля 1933 года в городке Трион в Северной Каролине под именем Юнис Кэтлин Уэймон. Она была шестым ребёнком (а всего их будет восемь) в бедной — нет, беднейшей семье темнокожего проповедника. Америка, знаете ли, Америка...
Быть может, именно от отца, которого слушала она в церкви почти с младенчества, перешёл ей дар великолепного рассказчика музыкальных историй. Волшебника, голосом своим творящего столь могущественные заклинания, что, подпав однажды под их власть, мы не имеем возможности развеять чары.
Мы хотим пребывать в них. Вечно.
Нина Симон — одна их немногих див прошлого, чьи альбомы можно слушать практически постоянно. Если есть их у вас под рукой три-четыре десятка, вы не сможете не выбрать тот, что более всего будет соответствовать вашему настроению — редкое качество исполнителя, отражающее степень его глубины и «настоящести». Чрезвычайно редкое по нынешним временам.
И да, Нина Симон с детства очень неплохо разбиралась в классической музыке, не в последнюю очередь благодаря тем урокам игры на пианино, которые удавалось ей брать у преподавательницы по соседству. За сущие гроши. Вот только если бы их было побольше.
Бах, Шопен, Брамс, Бетховен и Шуберт сопровождали её неотступно. Всю жизнь. «Настоящесть» во всём. Только такое она признавала и понимала. А это, согласитесь, нелегко. И кое-чего да стоит.
Своё сценическое имя она составила, собрала из двух половинок — Нина по-испански «девушка», а Симон — дань уважения любимейшей актрисе, Симоне Синьоре.
Пути Господни исповедимы лишь Ему одному. И откуда только взялось в скромном их домишке старое, разбитое временем и недугами пианино? Может, потому что мама руководила церковным хором? И все дочки пели в нём, словно маленькие птички ангельского сада. И одна особенно... особенно — и всегда ни на кого не похоже. Быть может, это пела маленькая её и трепетная душа, так много знающая о будущем, неотвратимом и неизбежном?
Может быть... Кто знает...
Симон было десять, когда в городской библиотеке состоялся первый её концерт. Омрачённый делом обыденным, не стоящим, казалось бы, и выеденного яйца. В то время. В Америке. Для многих. Но не для неё. И она упорно отказывалась играть на фортепьяно и петь до тех пор, пока её темнокожих родителей не пригласили на их, казалось бы, законные места в первом ряду.
Иногда одно не самое значительное событие вызывает впоследствии неотвратимый горный обвал. Так случилось и с Ниной Симон. Всю жизнь она боролась за права своих собратьев по цвету кожи, за права женщин всех цветов. Она была преисполнена яростью всякий раз, когда сталкивалась с несправедливостью, и ещё она была дружна с Мартином Лютером Кингом, который и сказал ей однажды: «Внутри себя, внутри своих мыслей, занятых музыкой и отчаянием окружающего мира, никогда не разделяй людей ни по какому из внешних признаков, но лишь по делам их и по движениям души».
Меньше всего, говоря о музыке, хочется упоминать политику. Однако фигура Нины Симон от политики неотделима. Политика исковеркала её жизнь, сломала её планы, привела к серьёзной болезни и душевным мукам. Но уж такова она была, эта неукротимая Нина Симон. Не научившаяся находить общий язык со своими мужчинами, со своей дочерью, да и с самой собой.
Но вот слушателя своего чувствовала она невероятно. Пронзительно точно. Не оставляя сидящим в зале или возле проигрывателей грампластинок сомнений: «Ваша любовь и боль — это и мои любовь и боль. Ваша вера — это и моя вера тоже...»
Благодаря Божественному провидению, никогда не забывающему про упорных, а также поддержке близких друзей семьи Нина Симон получила образование в весьма престижном нью-йоркском колледже Juilliard School of Music, где учился и великий Майлз Дэвис. Небывалое везение для темнокожей девушки. Плата за обучение была значительной, и Нина подрабатывала как только могла, в том числе и аккомпаниатором у своего педагога по вокалу.
В 1953-м ей удалось пройти прослушивание в один из ночных клубов Атлантик-Сити, где и стала она штатной пианисткой. К этому времени Нина уже более чем серьёзно занималась вокалом и потому, набравшись смелости, попросила добавить к своей игре ещё и пение с вариантами джазовой импровизации.
Ей милостиво позволили — может, потому, что она была необычайно юна и настойчива, а может, и потому, что неизменно стоял за её плечом Ангел соула.
Владельцы клуба не прогадали — посетители стали захаживать по вечерам только ради её голоса. Так, практически случайно, началась блистательная вокальная карьера Нины Симон, принёсшая ей безукоризненную репутацию великой исполнительницы стандартов джаза, блюза и рока.
«И рока?» — переспросите вы. И рока. К примеру, впервые исполненная именно ею The House of the Rising Sun стала в последствии величайшим хитом The Animals.
Свой первый контракт Нина Симон подписала в 1958-м с небольшой и не очень известной студией Bethlehem Records. Здесь вышел её дебютный сингл I Loves You, Porgy по мотивам оперы Джорджа Гершвина «Порги и Бесс». После того как сингл стал необычайно популярен в США, свет увидел и дебютный альбом Нины — нежный и пронзительный Little Girl Blue.
Она пела и аккомпанировала себе на пианино в сопровождении контрабаса и приглушённых ударных. Это был несомненный триумф — к сожалению, один из немногих. Ведь явно успешных, по-настоящему коммерчески успешных синглов и альбомов было у неё пугающе мало. Да она и не стремилась к славе, не могла и не хотела строить певческую карьеру «как все».
Постоянно выражая в песнях свою гражданскую позицию, отчасти непримиримую совершенно, она, выпуская альбом за альбомом, постепенно превращалась в символ протеста, услышанный, но не принятый слишком многими на своей родине, в Америке.
Она становилась Королевой без королевства.
Властителем без державы.
С сердцем, переполненным горечью, болью и огнём...
Её пластинки отличались пестротой аранжировок и смешением стилей. Джаз, блюз, этническая музыка, баллады, церковные гимны...
Она и в жизни не обходилась без странностей. Её вторым супругом был человек, невероятно далёкий от искусства, — нью-йоркский детектив Энди Страуд, который внезапно переквалифицировался в продюсера и даже пытался влиять на выбор музыкального материала для альбомов своей жены. Впрочем, она всегда оставляла за собой последнее слово.
Нелепость.
А быть может, судьба.
Они поженились в 1961 году, а через год у них родилась дочь. Но ничто и никогда не было в её удивительной жизни безоблачным. Казалось, Бог даровал ей так много, что и в руках не удержать...
В конце 70-х Нина Симон совершенно неожиданно и практически навсегда покидает Америку и свою семью, не имея, с её слов, возможности даже не примириться — выносить постоянную расовую дискриминацию. Мы никогда не узнаем, только ли это двигало ею. Скорее всего, нет. Скорее всего, она так и не сумела, не смогла принять и понять мир, в котором пришлось ей родиться.
Она уезжает на Барбадос, долго путешествует по Европе, живя то там, то здесь, и в конце концов находит приют во Франции.
В студии она практически не появляется. Выступает изредка в ночных клубах. Один из редких альбомов того времени — Baltimore 1978 года. Прекрасный, и как всегда, пронзительно грустный.
В 1993-м выйдет её последняя пластинка — A Single Woman с вполне пророческим названием. До отбытия на свою планету в 2003-м Нина Симон больше не запишет ничего. Но и того, что нам оставлено, хватает с головой — свыше 40 номерных альбомов, преимущественно записанных в 60-е годы, а в общей сложности 170 студийных, концертных альбомов и синглов.
Невероятная женщина.
И довольно на этом слов — дальше пусть будут винил и её голос.
Голос мисс Нины Симон...
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.