«Даже у тех, кто нам однозначно кажется злодеем, могут быть нюансы»

В прошлом году вышла книга «Безлюдное место» — большое и увлекательное расследование журналистки Саши Сулим про то, как ловят маньяков в России. О классных и сложных историях, жизни после «Медузы», сложностях киносъемки и о блоге про синглов с Сашей поговорил Иван Сурвилло.После того, как ты ушла из «Медузы», ты будто пропала из медийного поля.Каждый раз, когда мне говорят, что я ушла из «Медузы», я поправляю, что меня ушли из «Медузы». Мне, наоборот, кажется, что меня слишком много в медийном поле. Я действительно пропала на какое-то время, наверное, с апреля по сентябрь. Пока не вышел фильм про маньяка на ютуб-канале «Редакция» — с него началось наше сотрудничество с Алексеем Пивоваровым. Сейчас я в относительно регулярном режиме снимаю для них выпуски. Вышло три, сейчас готовится четвёртый. Это одна моя работа.Ещё некоторое время назад мне предложили перезапустить телеканал «Кино ТВ». Это кабельный канал, он показывает фильмы день и ночь. А вокруг него есть какое-то количество соцсетей: ютуб-канал, телеграм... Меня пригласили всё это перепридумать. Я немного и организатор, и руководитель, и исполнитель. Интересно у тебя всё закольцовывается в смысле киножурналистики.Всё так. Не то чтобы она меня не отпускала... Я училась кино во Франции. Потом работала киножурналистом в Москве, знаю хорошо процессы в индустрии, людей, поэтому мне довольно просто что-то придумывать. Это мир, который отвлекает меня от другого, более серьёзного, с неприятными тяжёлыми темами. Я имею в виду — мир, которым я занималась в «Медузе», и сейчас в «Редакции».Нет ли у тебя ощущения, что вся история с маньяком будто бы отходит в сторону и начинается что-то новое?Я очень рада, что она отходит в сторону. Потому что этой темы очень было много в последнее время. Её было много по разным причинам.С одной стороны, у меня вышла первая в жизни книга, и в моих интересах было её продвигать. Я сознательно писала разным людям с предложениями — почитать книгу, возможно, что-то о ней написать, возможно, поговорить со мной… Каждый раз мне задавали примерно одни и те же вопросы, и надо было каждый раз бодро и как в первый раз на них отвечать. Я понимала, что это всё некоторая часть работы, за которую мне, естественно, не заплатят. Я потратила на эту историю много своего времени, хочется фидбэка в виде внимания со стороны журналистов, блогеров, просто обычных людей... Было много всего: был подкаст, посвящённый книге, был фильм, была какая-то движуха, которая продолжается до сих пор, и ещё планируется в рамках «Нон-фикшна». Я рада, что моё имя не только с ангарским маньяком будет ассоциироваться. Вышел фильм про Кущёвку в «Редакции». По своему эффекту он, в принципе, наверное, сравним. Людей он впечатлил не меньше, чем книга, а некоторых — больше.Я не могу сказать, что я неоценённый гений. Я верю, что если человек хочет донести до людей какую-то историю и делает для этого какие-то шаги, то у него в какой-то момент всё получается. У меня получилось.Не скучаешь по текстовой журналистике?Нет, не скучаю. Для меня, в принципе, в журналистике важен процесс создания истории, если «историей» называть не события, а некий продукт журналистский. Как будет сделано, для меня неважно: фильм, камеры, съёмки, монтаж или диктофон, расшифровка, набирание текста. Поэтому для меня ничего не изменилось. Я для «Медузы» искала героев, добивалась интервью, общалась с ними, а потом из расшифровок бесед составляла историю. Так и сейчас.Стало сложнее, безусловно. Снять историю хорошо дольше и трудозатратнее, потому что есть большая команда, с которой нужно коммуницировать, находить общий язык, герои не всегда согласны говорить на камеру... Когда ты пишешь текст, ты можешь переформулировать слова героя. Если герой не очень хорошо говорит, ты можешь написать за него. Я не буду скрывать, иногда я полностью рерайтила людей. Я потом им показывала, что я рерайтила. Знаю, что не все журналисты так делают, но я за комфорт в чтении текста. Когда ты сидишь на монтаже, ты не можешь никого рерайтить, ты можешь только порезать.Но зато сейчас я вижу большую отдачу. Многим людям попадает то, что я делаю для «Редакции», и они пишут прекрасные комментарии в ютубе! Вначале я вообще их не читала, сознательно не открывала. А в случае с фильмом про Кущёвку — каждый день захожу и смотрю новые. Мне всё понятно про комментаторов. Иногда людям просто нужно поругать, потому что у них такое настроение.Мне иногда неприятно из-за таких комментариев.Да, безусловно. Поэтому я поначалу и не хотела их читать. Сейчас так, знаешь, прикрыв глаза, смотрю, чтобы, если что, просто выключить. Это как будто голос с другой стороны экрана.А ты что-то выносишь для себя из комментариев?Да. В предыдущем фильме была ошибка. Мы там кусочек вырезали и люди не поняли, почему один герой говорит, что режиссёр не присутствует в театре. А просто одну фразу нужно было добавить или титр. Любое сказанное героем непонятное слово должно объясняться.Это говорит о том, что люди внимательно смотрят. Наверное, это главное, что я выношу для себя. Люди — такой коллективный разум, он всё помнит, всё знает. Если ты делаешь про Кущёвку, тебе тут же напишут: «А почему вы не сказали про Чайку?» «А вот Навальный же снимал». «А вот, недавно вышло в «Базе». «А вот, недавно вышло в “Лайфе”»...Люди всё смотрят. Невозможно сделать вид, что я не посмотрела фильм «Базы», поэтому я возьму тех же героев, повторю и скажу потом: «Подумаешь, я не видела». Нет, ты должна исходить из того, что люди «Базу» уже посмотрели. Если ты хочешь тоже на эту тему высказаться, значит, сделай какую-то добавочную стоимость.Как тебе кажется, герои сложнее раскрываются на камеру?Кажется, что да. Когда человек уже дал согласие, чтобы с тобой общаться на камеру, то дело всё равно за твоим умением человека расположить. Я думаю, что все глобально это понимают, но не все были в этих обстоятельствах. Ты приходишь на интервью и прежде, чем оно начнётся, тебе нужно героя развлекать час, чтобы он не рассказал тебе всё, пока идет настройка, потому что он потом не повторит. При этом надо как-то поддерживать small talk, чтобы герой не устал и не начал нервничать. В этом плане видео сложнее: ты можешь устать морально на этапе подготовки, а ещё само интервью, нужно все вопросы держать в голове...Если вернуться к книге — как ты себя ощущаешь после её написания? Есть ли сакральность какая-то — «теперь есть моя книга»?Ты знаешь, книга — это моя большая мечта с детства. Причём такая, из разряда недостижимых.Как вообще зашла речь о ней? Мне написала Ирина Гусинская из «Альпины» летом 2019 года: «Саша, не хотите ли вы для нас написать книгу?» Это была конкретика. Я сказала: «Спасибо, Господи, ты подал знак».У меня раньше возникали мысли и желания, но сейчас, насколько я знаю, издательства стали уже работать на опережение — пишут журналистам разным и закидывают в них семена. Таким образом, наверное, появляется много книг. Это классно.Но до лета 2019 года я не знала о том, что это делают и что такое вообще может быть. Я даже спрашивала у своих каких-то знакомых, писателей художественной литературы: «А бывает ли такое, что ты приходишь в издательство не с книгой, а с идеей?» Мне сказали: «Да нет, это вряд ли».Кстати, чтобы закончить про сакральное или не-сакральное. Когда ты пишешь книгу, то ты её десакрализуешь. Людям же кажется, что книга — про вдохновение, про красивый вид, про бокальчик вина, про стук клавиш, треск камина, встречи, закат, рассвет, сигаретка... Но ничего из того, что я сейчас перечислила — ни-че-го! — не было в моём процессе написания книги.Процесс выглядел очень прозаически. Ничем не отличался от процесса написания статей. Только статью я писала неделю, когда работала в «Медузе»: пять дней напролёт. А тут это заняло три месяца на черновик, потом на доработку — ещё три месяца. Каждый день приходишь и пишешь, пишешь, пишешь. Поэтому когда ты через это всё проходишь, мишура спадает. Когда книга выходит, это уже тоже не просто на тебя сваливается. Ты думаешь: «Ну, слава Богу, я закончил. Но я при этом очень много поработал».А три месяца ты смогла писать книгу с помощью гранта, да?Да. Даня Туровский, который выпустил книгу про хакеров, тоже ездил по этому гранту — писал книгу. Когда он сообщил, что уезжает писать книгу, я такая: «О господи, так можно было? Так круто!» Конечно, я отложила себе, что тоже хочу. Но я очень не хотела в Вашингтон. Не знаю... Мне казалось, что новый город — это будет как-то сложно. Мало того, что тебе нужно максимально сконцентрированным на работе, надо ещё свой быт наладить... Почему-то я не хотела туда.Когда дошло дело до поиска конкретного гранта, я именно этот грант откладывала. Но в итоге он оказался самым простым. Иван Колпаков посодействовал... Он написал им, я написала им, они почитали заявку моей книги, им понравилось и они пригласили.Они...Центр Вильсона. Вильсон — один из президентов Америки, ему посвящён целый исследовательский центр. При нём есть различные институты: один изучает Китай, второй — Японию. Разные регионы, в том числе — Россию. Каждый институт приглашает на fellowship (стипендия, полностью или частично покрывающая стоимость обучения или работы исследователя) каких-то исследователей. В основном это политологи, антропологи, социологи, которые пишут диссертации или статьи. Но есть и журналисты.Дальше тебе выплачивается какая-то стипендия?Да, вполне нормальная сумма на месяц. Понятно, нужно на эту сумму снимать квартиру, которая практически половину съедает. Но всё-таки я не рассматривала грант как возможность заработать, это была возможность не работать и сконцентрироваться на написании книги. Каждые три месяца я получала деньги, которые позволяли мне снимать квартиру, питаться и работать. В общем, всё было прекрасно.А потом они как-то смотрели рукопись?Нет-нет. В этом прикол, что они никаким образом не контролируют процесс. Единственное моё обязательство заключалось в том, что я должна была прочитать лекцию для других участников программы про то, о чём я пишу. То есть даже указывать Центр Вильсона в книге было не обязательно. Но, понятное дело, я указала.Я думаю, что у тебя сейчас более многогранная и насыщенная жизнь, чем когда ты была в «Медузе»...Да. Это на сто процентов правда. Так что увольнения, по крайней мере, в моей жизни, это всегда начало чего-то нового, со знаком «плюс».«Медуза» — перелистанная глава?Ты знаешь, триггерит до сих пор. Меня, конечно же, отпустило, и я, конечно же, ни о чём не жалею, но это была важная, большая часть моей жизни. Может быть, не такая большая, но очень важная. Безусловно, перелистанная. Слава богу.Смесь триггерения и благодарности...Конечно. С другой стороны, если честно, все люди из «Медузы», которые для меня важны, которым я благодарна, они в моей жизни остались. Поэтому здесь всё нормально.Есть идиотско-мемный вопрос, который тебе задают на собеседованиях: «Кем ты себя видишь через пять лет?»О, ты знаешь, это хороший вопрос. Я всегда думала, когда его слышала: «Господи, хоть бы мне его никогда не задали». Но одно дело в таком формате, другое дело — на каком-нибудь собеседовании.С другой стороны, я не рискую, по крайней мере, в ближайшее время, попасть на собеседование. В журналистской среде, в принципе, собеседование — не очень распространенная вещь, потому что твоя работа говорит за тебя. Ты человеку или компании интересен, зачем им тебя собеседовать? Что будет через пять лет, я не знаю, потому что все мои пятилетки непредсказуемые. Нужно сказать, что мне довольно сильно везёт по жизни. Мои мечты имеют свойство сбываться. Одна из таких серьёзных мечт — мечта о книге. Она реализовалась. Сейчас мечты не то чтобы нет — просто появились какие-то более приземлённые, реалистичные, конкретные задачи, которые передо мной стоят. Мне интересно их воплотить в жизнь, посмотреть, как это идёт или почему это не идёт, если не идёт.Я пробую себя в чём-то новом. Та же история с Пивоваровым — когда он меня позвал, я не знала, как воспримет меня зритель, будет ли у меня получаться, будет ли мне это нравиться... Даже сейчас у меня нет ответа. Очевидно, что всё неплохо, потому что есть хорошие просмотры, но это ещё и история, которую я хочу разгадать. Как ты поймёшь, что ты разгадала?Это хороший вопрос, про то, как я пойму. Это какая-то внутренняя история. Бывает так, что тебе сложно, сложно, сложно, а потом раз — уже понятно и просто в кайф. А следующий этап — когда всё скучно становится и превращается в рутину. Этого я боюсь. Но до рутины ещё далеко. История с «Кино ТВ» — посмотрим, запустится ли это всё и как. То, что я делаю сейчас — от поиска арт-директора до выбора названия, придумывания обложек для формата вместе с арт-директором, — это новый опыт, и я думаю, что он мне нравится. Это интересно. Это что-то, что свалилось помимо моей воли. Это не то, что я пошла к кому-то с идеями. Скорее, ко мне пришли, говорят: «Давай идеи». Я прям на таком подъёме.Ты сказала, что у тебя сейчас нет мечты.Я не очень люблю мечтать. Я склонна ставить цели и к ним идти, а не мечтать. Условно, если тебе 13 лет, то книга для тебя — мечта. А если ты выпустил несколько текстов про маньяка, взял у него интервью, и тебе 33, то для тебя это цель.Мечтать о каких-то профессиональных достижениях... Я на своём опыте не только увидела, но и доказала, что всё реально. Я снимала программу для «России-24», стала спецкором «Медузы». Не потому, что у меня какие-то знакомства были, не потому что кто-то ко мне хорошо относился, а потому что я очень хотела, и у меня получилось.Все профессиональные штуки я превращаю в цели. Я понимаю: «Окей, мне нравится, что делает кто-нибудь, какой-то важный для меня авторитет профессиональный. Что бы я могла делать тоже хорошо? Или почему мне это нравится?»Блог про синглов. Как он?Прекрасно. Почти 10 тысяч подписчиков, скоро я ссылки смогу публиковать. Это важная история для меня.Если быть совсем честной, то я блог заводила, чтобы сепарироваться от «Медузы». Но, как известно, блог — работа. У меня есть идея новых постов, они будут появляться, но нужны фотки, а фоток нет уже. Поэтому иногда посты не появляются, потому что думаешь: «А какую фотку поставить? Ну, ладно. Мало ли, кто-нибудь сфоткает нормально».Я прямо жду новые посты.Видишь, ты как подписчик давишь на меня. Я не знаю, правильная ли эта история с давлением на автора.Это не давление. Скорее, ты сама понимаешь, что кому-то это важно.Слушай, блог — это же не про деньги, это про время и эмоциональные затраты. Поэтому отличная форма оплаты такого труда — сообщения от неизвестных мне людей, которые пишут: «Спасибо вам, потому что я думала, что я одна такая, а теперь я вижу, что нет. Всё, что вы пишете, мне созвучно». Подобное очень сильно поддерживает и заставляет (в хорошем смысле) продолжать.Возвращаясь к пятилеткам. Ты сказала, что они все непредсказуемые.Понимаешь, я не склонна делить, но как раз в 2016 году пришла в «Медузу» работать. Приход в «Медузу» был очень неожиданный. Если смотреть совсем отстранённо, я работала в программе «Кино» на канале «Россия-24» и снимала сюжеты про разные фильмы. В том числе был сюжет про фильм «Сталинград». Мы сняли 10 сюжетов о том, какой великолепный это фильм.Потом меня уволили за то, что я что-то писала для «Медузы», и я оказалась в «Медузе». Но, опять же, не потому что меня уволили, а потому что мне повезло. Тогда был набор новых сотрудников, я подошла, начали работать. Дальше в «Медузе» случилось то, что случилось. Я честно тогда думала, что года три точно в «Медузе» проработаю. Не собиралась в ближайшее время менять работу. Я не хочу, не готова, не могу, не знаю, куда идти дальше... По сути, после того, как все ушли, я год не уходила, потому что не понимала, что делать дальше. Потом случилась книга и появился какой-то смысл в работе. Потом меня увольняют из «Медузы». Кстати, предложение прийти к Пивоварову было до того, как меня уволили, но случился карантин. Возникла непредсказуемость и вся жизнь как-то затормозилась. Сейчас всё хорошо, но некая неопределённость осталась.Например, подружка мне говорит: «Смотри, какой классный поход на Алтай с 16 по 21 июля». А я понимаю, что не знаю, смогу ли уйти в отпуск в июле, и когда я смогу пойти в отпуск... Эта неопределённость немного подбешивает, потому что я бы хотела сходить в поход на Алтай с подружкой. Но я понимаю, что это скорее всего будет решаться в последний момент и уже не будет места...В интересный момент я тебя поймал. Точка бифуркации.Точно. Я вспомнила этот термин. Слушай, куда я покачусь, понятно. Я не то чтобы на распутье. У меня есть конкретные предложения.В чём для тебя кайф журналистики?Это какая-то метафизическая история. Однажды, когда мне было лет 14-15, в разговоре с учительницей, я впервые задумалась об этом. Вернее, она произнесла фразу: «А не стать ли тебе журналистом?» Тогда само слово «журналист» во мне вызвало бурю положительных эмоций. Если я видела его в статье, у меня аж трепет возникал от того, что я могу к этому быть каким-то образом причастна, что я могу называться этим словом.А сейчас трепет сохранился?Сейчас произошла его десакрализация. Уважаю ли я профессию — это сложный вопрос. Все люди разные, и среди журналистов, среди хороших журналистов есть разные люди, и не всегда хороший журналист равен хорошему человеку. Я не уверена, что правильно и справедливо исключать одно или концентрироваться на другом.Мне нравится этим заниматься, потому что я любопытный человек. Не во всех сферах, не везде, но есть перечень тем, которые меня увлекают. Мне интересно о них рассказать так, чтобы человеку легко было прочитать или послушать, он бы понял и точно так же заинтересовался, как и я. От этого я получаю кайф.О миссии журналистской я намеренно рассуждать не хочу. Мне не интересно. Я утверждаю, что всё мы делаем для себя. Важно просто понимать, чего хотим мы.А ты чего хочешь?Классно рассказывать классные истории.Чтобы что?Чтобы показывать разнообразие мира, какие люди разные. В каждой теме, даже на первый взгляд однозначной, есть много разных пластов, и нужно расширять, в первую очередь, свои горизонты, чтобы на мир смотреть. Входить в положение, менять оптику, чтобы разобраться в каком-то вопросе. Очень хороший пример: педофилы, о которых принято, и не только у нас, говорить как о преступниках. Мне было интересно говорить о них как о людях с расстройствами сексуального поведения. Это иллюстрация моей мысли: пытаться говорить о разных людях. Даже у тех, кто нам однозначно кажется злодеем, могут быть нюансы.А почему это важно?Люди правда разные и важно, чтобы все были равны. Я своей работой не в прямом смысле, а завуалированно продвигаю идею этого равенства. Каждый человек достоин одинаковых вещей. Но я не хотела бы нести это знамя.Вообще, знамя не хочется нести. Никакое.Подробнее о книгеСаша СулимБезлюдное место«Как ловят маньяков в России»С середины 1990-х в небольшом сибирском городе Ангарске почти каждый месяц находили тела убитых и изнасилованных женщин. Поиски человека, который совершал эти преступления, заняли больше 15 лет.Это история самого кровавого убийцы в России и рассказ о людях, которые искали, находили и сажали в тюрьму серийных преступников вопреки инерции и противодействию правоохранительной системы. Это ответ не только на вопрос, как ловят маньяков в России, но и на вопрос, почему их часто не ловят вовсе.