«Жилец вершин» русского рока. Леонид Федоров под соусом Велимира Хлебникова
Пожалуй, нет на всем постсоветском пространстве группы более интересной и музыкально самобытной, чем «АукцЫон».
Даже не пытаясь присмотреться к современным музыкальным течениям коллектив под руководством своего бессменного лидера Леонида Федорова покоряет те вершины иррационального, о которых будут судить, вероятно, наши потомки. Особенно интересно становится наблюдать, когда подобные глыбы обращают свое внимание на прошлое и ищут там новые ориентиры для творчества. Так и произошло после, записанного в 1993 году и ставшего весьма коммерчески успешным, альбома «Птица».
Недовольный слишком большим коммерческим успехом работы, эксцентричный лидер группы вступает в период метаний и поисков, который и свел Федорова с одним из наиболее самобытных русских авторов Алексеем Хвостенко (Хвостом). Завязавшаяся дружба и, надо думать, долгие разговоры об отечественной литературе и привели музыканта к творчеству самого загадочного из поэтов Серебряного века, отчаянного футуриста и оригинальнейшего мыслителя Велимира Хлебникова.
Несмотря на свою культовость в определенных кругах, поэзия Хлебникова никогда не принималась на «ура» среди широких масс. В отличие от своего творческого соратника Владимира Маяковского, главный идеолог футуристов не стремился выразить в лирике всю бурю своих страстей. Гораздо больше его, как математика, интересовали глубочайшие законы движения бытия, времени и звука. Сам Федоров, изучив творчество «будетлянина» (так, вместо иностранного «футурист», сам себя называл поэт, в стремлении очистить язык от иностранных примесей), высказался о Хлебникове следующим образом:
«Я вообще-то считаю, что Хлебников — первый поэт, который ухватил и развил очень важную идею: он понял, что смысл есть не только в сочетании звуков, но и в каждом отдельно взятом звуке. Конечно, у Пушкина тоже все красиво, и строки сами текут, и тоже музыка внутри, но именно Хлебников осознал, что музыка может заключаться даже в одном единственном звуке. И когда в это въезжаешь, когда понимаешь, что за всеми этими странными звукосочетаниями стоит смысл какой-то неземной — это просто потрясает»
Именно стремление ухватить силу звука, его музыку, которая наполняет затем все слово, фразу красотой, и роднит творчество «АукцЫона» с его предшественниками - футуристами и их последователями обэриутами. Первые годы уклона в театральные действа переросли у группы в напряженные духовные поиски. Возникшее совместно с Хвостом увлечение Хлебниковым неминуемо переросло в альбом, основанный на стихах знакового русского поэта. Таким образом, родившийся на свет в 1995 году «Жилец вершин» стал результатом напряженных творческих исканий. Упорный труд, в сочетании с неуемной энергией музыкантов, позволил переложить на музыку стихи, которые ранее считались невозможными для восприятия кем либо, кроме самых искушенных любителей литературы.
Несмотря на экспериментальный характер альбома, музыканты сознательно отказались от использования синтезированного звука. Однако в своем стремлении отразить полный причудливых сокровищ художественный мир Хлебникова в музыке, группа задействовала огромное количество разнообразных инструментов, начиная от египетской тростниковой дудочки и заканчивая гавайской гитарой. Сам Федоров утверждал, что в студии играли даже на метлах и газовых баллонах ради получения нужного звука. Во что же вылилось все это буйство слов и звуков?
Начиная с самой первой композиции альбома «Мешок Бобэоби» Хвостенко и «АукцЫон» погружают слушателя в атмосферу проникновения в тайные грани рассудка, словно напоминая о том факте, что альбом посвящен создателю «заумного языка», языка, уводящего прочь от всяких общепринятых представлений, и ориентирующегося в своем построении на человеческое бессознательное. В качестве эпиграфа к песне используется стихотворение Хлебникова, дающее нам представление о характере, как творчества поэта, так и представления о нём музыкантов:
Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир —
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного
В умелых руках «АукцЫона» и Хвостенко «Бобэоби» превращается в гипнотическую мантру, заклинание, а ведь именно заклинательные свойства придавал Хлебников заумному языку. Повторяющийся дробный ритм, монотонное повторение бэк-вокалом «бобэоби», свободно переливающаяся джазовая труба, становятся органичным дополнением видения поэта.
В абсолютно иной манере исполняется следующая песня альбома «Благовест». Уже будучи сполна погруженным в мир хлебниковских фантазий, слушатель чувствует новый призыв, открывающий песню:
Благовест в ум!
Большой набат в разум, в колокол ума!
Все оттенки мозга пройдут перед вами на смотру всех родов разума.
Вот! Пойте все вместе за мной!
Мысль стихотворения подчеркнута манерой исполнения: звук голоса стилизован под искаженное громкоговорителем объявление, передаваемое нарочито будничным голосом. На смену гимну зауми приходит ностальгическая песня об утрате гармонии с миром «Иверни выверни». Текстом песни послужил отрывок из сверхповести Хлебникова «Зангези», ставшей одним из его фундоментальных трудов, подводящих итог всего его творчества. Термин «сверхповесть» был выдуман самим Хлебниковым, стремившимся создать многослойное литературное произведение. Во введении «Зангези» поэт пишет: «Рассказ есть зодчество из слов. Зодчество из «рассказов» есть сверхповесть».
Сюжет поэмы во многом перекликается с трактатом «Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше. Зангези, подобно Заратустре стремится донести тайное знание до обывателей, дабы вывести человечество на новую ступень развития. Отягощенного размышлениями в дороге мы видим его в отрывке, ставшего основой песни «АукцЫона». Меланхоличное настроение песни, мотив дороги подчеркивается протяжной, высокозвучащей гитарой, мотив дороги – «скачущей», ритмичной и обрывистой ритм-гитарой. Вокальная партия, также имитируя «скачущие» мысли, исполнена в речетативной манере.
Следует отметить, что некоторые песни представляют собой краткие зарисовки. В подобных песнях используются преимущественно небольшие стихотворения Хлебникова, которые музыканты сознательно не стремятся развернуть в масштабную картину, ограничиваясь краткими всплесками, отображающие те или иные пласты художественной реальности Хлебникова. К подобным песням можно отнести «Гроб». Настоящим гимном человеческой силы, бодрости, всемогущества звучит песня «Могатырь». Человек отныне «может», а потому «могатырь», ему доступны действия ранее казавшиеся немыслимыми:
Иди, могатырь!
Шагай, могатырь!
Можарь, можар!
Могун, я могею!
Моглец, я могу!
Могей, я могею!
Могей, мое я!
Первая из двух замыкающих альбом композиций, озаглавленная «Веселая место» являет собой декламацию завершающей, двадцать первой плоскости сверхповести «Зангези», в которой обыватели обсуждают прочитанную в газете новость о смерти Зангези, после чего входит сам герой и сообщает:
Зангези жив,
Это была неумная шутка
Окончание экскурсии в мир Хлебникова ознаменовано возвращением в завершающей композиции к стихотворению «Бобэоби пелись губы…». Подобная кольцевая композиция альбома обусловлена стремлением создать ощущение путешествия по чертогам разума великого поэта. Лишенный четкой сюжетной структуры, «Жилец вершин» прощается со слушателем протяжным звоном, знаменующем окончание медитативной сессии.
К чему же привело это путешествие? Альбом стал знаковым не только в осмыслении классического наследия в рок-музыке, но и в творчестве группы. Процесс его создания существенно отличался от классических примеров студийной работы, да и назвать рок-альбомом в общепринятом смысле «Жилец вершин» не менее затруднительно. Беспрецедентная по своей глубине работа, однако, раздвинула грани отечественной рок-музыки. Оказалось, что музыкантам вполне есть чем дополнить литературные подвиги своих предшественников. И вот уже панки поют стихи Маяковского в альбоме «Облако в штанах», а захватившие культурный небосвод рэперы освежают в памяти нового поколения строки Гумилева и Мандельштама.
Наряду с другими работами, осмысляющими творчество великих русских поэтов, «Жилец вершин» перекидывает мостик в прошлое. Мостик, в котором так нуждается, наша молодая, оторванная от корней культура.