Новая «Угрюм-река»: сказ о потерянном кинематографе

Новая экранизация романа Вячеслава Шишкова «Угрюм-река» (16 cерий), затеянная студией «Русский проект», вероятно, провалилась. Показано пока (когда пишу эти строки) только 4 серии, однако недовольство публики даже превышает прошлогодний вал гнева по поводу открывающей глаза Зулейхи. Но если «Зулейхе...» предъявляли общественно-политические претензии (неверно показаны советская власть, участь и нравы татарского народа и т.п.), то «Угрюм-река» казнена чисто за художественность. То есть за её отсутствие. Есть образец для сравнения: четырёхсерийный безукоризненно художественный фильм «Угрюм-река» режиссёра Ярополка Лапшина. 1968, Свердловская киностудия. Права ли публика? И точно ли причина раздражения кроется именно в изъянах новой версии, а не в чём-то ином? Я принадлежу к числу худших зрителей новой экранизации, потому что в детстве обожала картину Ярополка Лапшина, её показывали не только по ТВ, она шла, по две серии за сеанс, в клубах и домах культуры, и я бегала по Ленинграду, ловила любимый фильм. Понимаете ли, великие люди – это одно, а любимые люди – другое; так же и фильмы. «Угрюм-река» 68-го года – не шедевр, но это «искусство кино», это рядовое, но мастерское произведение великолепной поры кинематографа, когда на земле, кажется, не было плохих фильмов. А нынешняя пора – эра сериалов, призванных заполнить долгое, протяжённое время. Отсюда и разница. Сценарий Лапшина и Селиванова умело рассёк громадный массив романа по главной силовой линии – это судьба Прохора Громова, мощного капиталиста – сибиряка, обуреваемого жаждой самовластья. В яростных перипетиях самоутверждения он убивает любимую, предаёт друга, сваливается в пропасть морального падения и гибнет, обозначая тем самым и судьбу капитализма в России. Соответственно, ликвидированы все побочные линии и ненужные детали, выстроено драматическое действие, где каждая сцена нужна для главной мысли. А в современном сериале какая может быть главная мысль? Он всего лишь заполняет время происшествиями и разговорами. Поэтому события одной серии старой версии растягиваются на четыре серии версии новой, и действие провисает, затягивается, погрязает в болтовне и подробностях. Режиссёр «Угрюм-реки»-2020 – опытный и одарённый Юрий Мороз. Он неплохо справляется с постановкой детективов («Каменская», «Инквизитор», «Пелагия и белый бульдог»), но, к примеру, провалил классику, «Братьев Карамазовых» Достоевского, а роман Шишкова – тоже ведь классика, пусть не первого ряда. Видно, что режиссёра эстетически увлекает всякая этнография (языческие обряды и костюмы, особенно у тунгусов), но никакого сердечного, глубокого и подлинного интереса он к берегам этой самой Угрюм-реки не испытывает. Да и тема перерождения и нравственного падения сильного человека, чьё благополучие развилось на разбойничьих, ворованных, кровавых деньгах (дед Прохора Громова – лесной разбойник), – может ли она быть близка фигурантам московского «Садового кольца»? Мила ли производителям сериалов идея о варварской, преступной природе отечественного капитализма, связанного с избытком желаний, с невозможностью обуздать себя? Ох, вряд ли… Думаю, для «Угрюм-реки» стоило бы поискать режиссёра с более напряжённой «русской жилкой» (вроде Владимира Хотиненко или Юрия Быкова). Раз уж уничтожена Свердловская киностудия. Кстати, так ли плодотворна была идея ликвидировать всё кинопроизводство в России, кроме Москвы? А? Теперь герой. Георгий Епифанцев – Прохор Громов был настоящим открытием Ярополка Лапшина – что называется, звёздная роль. И здесь стоило бы потрудиться, поискать для новой версии, может быть, в Омске, Новосибирске, Екатеринбурге молодого артиста именно для этого образа. Совершить открытие! Но это если думать в категориях «искусства кино». Для сериального дизайна вполне подходит симпатичный и уже раскрученный Александр Горбатов, хороший, не фальшивый артист, да только он не Прохор Громов. Роковая красавица – ведьма Анфиса. Людмила Чурсина в этой роли явилась как бесспорное чудо. Но и Юлия Пересильд – отличная, обворожительная актриса, имеющая на своём счету немало творческих побед. Кажется, её так же трудно испортить, как стерлядь, с которой зачем мудрить, сварил – съел. Однако наши люди могут всё, в том числе испортить стерлядь. Юлии Пересильд нацепили рыжий кудрявый парик, не идущий актрисе абсолютно, но главное – строго и стройно в старой версии выстроенная роль растянулась на занудную сериальную невнятицу. Понимаете, актёры в современном… нет, не кино, а кинематическом дизайне – потеряли способность держать цельность образа. Они распадаются на цепь мелких сиюминутных реакций: то грустят, то смеются, то негодуют, то хмурятся, но это не складывается в образ (из ста кроликов не составится лошадь), а элементарно заполняет время. Появляется в старой версии Виктор Чекмарёв – и это Пётр Громов, чёткий характер, верный сам себе таёжный нелепый и корявый самодур. А появляется Александр Балуев (тоже Пётр Громов), и это Александр Балуев в бороде, который сейчас будет что-то «играть»… Вот что получилось с новой экранизацией – столкнулись времена. 1968 год встал грозным и угрожающим маяком перед годом 2021-м, и публика с пугающей ясностью увидела, что именно потеряно. Не новой «Угрюм-рекой» потеряно, а вообще потеряно! Кто виноват? Они, производители – кричит публика. Но это не совсем так. Возьмём двух композиторов – в старой версии это Юрий Левитин, в новой – Юрий Потеенко. Оба отлично выучены, оба профессионалы, академические композиторы, с операми и симфониями в багаже. Но как разнообразна, энергична, изобретательна работа Левитина – и как заурядна и посредственна музыка Потеенко. Не было у него в отличие от Левитина никакой художественной задачи, он не работал на образ и тему фильма. Потому что их не было в принципе. Поставили бы художественную задачу – Потеенко бы справился. Но не ставят. Мелет, мелет сериальная мельница – перемалывает время… Совсем анекдотическое обстоятельство: во время экспедиции по Угрюм-реке Прохор Громов встречает толстопузого буржуя-кровососа на лодке, которую тянут по берегу бурлаки. В старой версии кровососа зовут Аганес Агабабович, он явно «из инородцев». В новой версии тоже есть эта сцена, да только буржуй-эксплуататор уже не Аганес Агабабович, его никак не зовут и он явно не из «инородцев». Это такая мягкая политкорректность началась? Предупреждать же надо.