Войти в почту

Социолог объяснил столь фанатичное увлечение историями о серийных убийцах

Сегодня, 18 марта, мир увидит первую часть многосерийного фильма о серийном убийце и маньяке Андрее Чикатило. Несмотря на сомнительность пользы этой истории для зрителей, сериал признан одной из самых ожидаемых кинокартин в 2021 году. Более того, в марте всплывают в памяти сразу две жуткие истории о маньяках, ведь и Виктор Мохов, известный как Скопинский маньяк, вышел на свободу после 17 лет тюремного заключения.

Социолог объяснил столь фанатичное увлечение историями о серийных убийцах
© Слово и Дело

Убийц, насильников, маньяков, каннибалов нужно бояться, об этом нам говорят наши самые примитивные инстинкты. И все же люди трепещут, но хотят узнать подробности о зверствах этих людей, что порождает некий культ вокруг их биографии. Социолог, доцент ИБДА РАНХиГС Виталий Эпштейн рассказал в материале «Слово и Дело» об исторических предпосылках такого нестандартного интереса у здоровых людей к рассказам об ужасах и пыткам.

«Здесь влияет сразу несколько факторов в комплексе — и психология, и социология. На мой взгляд, все пошло со Средних веков. В то время не было ни телевидения, ни радио, ни Интернета. И единственным способом развлечения, единственным способом пощекотать нервные клетки и прикоснуться к смерти были казни».

Действительно, сегодня в медиапространстве новостей о вооруженных конфликтах, убийствах, терактах гораздо больше, чем неэкспрессивных или хороших новостей. И дело не в том, что негативных событий больше, просто «чернуха» вызывает у аудитории гораздо больший интерес. Социолог отмечает, что и смертные казни в Средневековье, по данным историков, собирали огромное количество людей.

Это интересно: Адвокат предрек новому сериалу о Чикатило громкий скандал

«Исследователи говорят, что все эти показательные жестокости забавляли население. Но при этом никак не отвращали от преступности: святое дело подрезать кошелек на казни воров», — объясняет Виталий Эпштейн. — «И у меня ощущение, что это наша, человеческая, древняя идея — прикоснуться к чему-то запретному».

На преступления серийных маньяков приходится не больше 1% от числа всех убийств в мире. И от терроризма, к примеру, гибнет гораздо меньше людей, чем от ДТП на дорогах. Но почему-то люди не бояться машин, а вид террористов в сводках новостей приводит их в ужас. Но вместе с ним человек испытывает трепет от того, что наблюдает за чем-то запредельным, чего никогда сам не совершит. Пытается понять мотивы, узнать другую сторону, изучить недоступные ему грани восприятия реальности.

«Бульварная пресса XIX века раскручивала именно эти жуткие истории», — рассказывает Виталий Эпштейн. — «И даже если сейчас, современного человека спросить, знает ли он, к примеру, кто такой Томас Эдисон и кто такой Джек Потрошитель. В сравнении с узнаваемостью серийного убийцы, лишь небольшой процент вспомнит о личности американского изобретателя».

Тяга к запретному плоду побуждает людей ходить в музее, чтобы увидеть своими глазами предметы казни. Заставляет коллекционеров скупать орудия убийств знаменитых маньяков и их мемуары, селиться в домах, где снимались фильмы ужасов.

Социолог предполагает, что страсть к ужасам возникает у человека на биологическом уровне. Даже дети, которые приезжают в летние лагеря, рассказывают по ночам друг другу страшился про Кровавую Мери, Пиковую даму и черную-черную комнату.

«И все трясутся под одеялами, но слушают. То есть мы питаем страсть к историям, которые вызывают у нас ужас и одновременно интерес», — объясняет Виталий Эпштейн. — «Это необычно, тем более что внешне определить маньяка средний человек не сможет. Соответственно, возрастает любопытство к тому, как обычный человек осмеливается перешагнуть эту грань дозволенного и поступать столь аморально».

Сегодняшний возобновленный интерес вокруг этой темы может объясняться двумя причинами. Во-первых, вышел на свободу Скопинский маньяк, из-за чего все СМИ снова начали муссировать эту тему. Во-вторых, у людей могло возникнуть желание сменить нынешнюю повестку на что-то, что тоже способно пощекотать нервы. Но где-то далеко от их собственной реальности.

Это интересно: Четыре истории о том, что стало после съемок с домами из культовых фильмов ужасов