Пять записей из дневника Людмилы Гурченко, обнародованных после смерти
Ровно десять лет назад, 30 марта 2011 года, вся Россия скорбела по необыкновенной советской и российской актрисе, певице, писательнице, сценаристу и режиссеру Людмиле Гурченко.
За полтора месяца до смерти Людмила Марковна гуляла с собаками, 75-летняя женщина поскользнулась и сломала шейку бедра, после чего была госпитализирована. От перенесенной операции она долго восстанавливалась дома, но 30 марта ее состояние ухудшилось. Скорая помощь не смогла помочь Гурченко выкарабкаться, в 19:28 актриса скончалась от сердечной недостаточности.
Уже через полгода родственники Людмилы Гурченко выпустили несколько биографических материалов, в том числе и записи из личного дневника артистки, который она вела до самой смерти. Четыре записи свидетельствуют о том, что актриса пребывала в последние дни жизни в глубокой депрессии. Пятая запись, сделанная за пять лет до смерти, объясняет, почему.
12 марта 2011 года, когда Гурченко еще лежала в больнице, она оставила в дневнике запись о неугомонной прессе. Журналисты, преступив все мыслимые и немыслимые этические нормы, проникли в палату под видом врачей, пытались вести прием, только чтобы запечатлеть артистку на больничной койке. Репортеры даже не беспокоились о здоровье Людмилы Марковны, а ей был прописан полный покой и никаких волнений. И все же они запечатлели Гурченко, которая так не хотела появляться на публике без укладки и макияжа.
«Что было с желтой толпой, которая слилась с врачами — и в той же форме, и те же вопросы — только камера снимает меня еще не вышедшую из шока. Сережа одну поймал, вырвал у нее все ее атрибуты. Потом мы все увидели на экране. Как она ходит, заглядывает по палатам — и наши врачи ходят тут как тут, и медсестры, и нянечки. Когда Сережа ее посадил у дежурного по больнице, она сказала ему чудную фразу: "А мне тоже есть хочется"».
Следующая запись Людмилы Гурченко была сделана в день выписки из больницы, по возвращении домой. Заметно, что слова наглой журналистки ничуть ее не удивили. Напротив, она отнеслась к ним с глубоким пониманием. Однако ее рассуждения на страницах дневника о настоящем и будущем весьма апатичны.
«Вот я уже и дома. И мне тоже сегодня есть хочется. Вчера нет. А сегодня да. А "завтра", когда встану?!? Опять надо думать — как заработать».
Последующее событие, запечатленное в дневнике — смерть Виталия Вульфа. И без того подавленное эмоциональное состояние артистки еще более усугубилось с этим известием. В записи Людмила Гурченко прямо говорит о накатившей на нее депрессии.
«Уходят самые интересные люди в нашей стране. А на смену — никого! Опять звонил Никита Михалков — опять просил, чтобы я звонила, если что-то будет нужно. Ведь ты моя "реликвия". Депрессия сейчас в полном разгаре. И ясно, что ничего из нынешнего состояния не изменится. Никогда. Надо встать на ноги, а потом решать, что делать».
В своей последней записи от 16 марта 2011 года Людмила Гурченко озвучила, что так до конца и не выздоровела. И что сожалеет — как будто знала, что это ее последние дни, которые она проводит бессмысленно. Как будто чувствовала, что время неумолимо утекает сквозь пальцы.
«Ничего существенного не произошло. До выздоровления еще далеко. Жаль. Думала, будет быстрее…»
Возможно, депрессивное состояние, в котором пребывала артистка в последний месяц жизни, длилось годами. Достигнув определенного возраста, многие люди оглядываются назад, чтобы оценить свои достижения и сопоставить их с тем, о чем они мечтали. Для Людмилы Гурченко, возможно, такой вехой стали 70 лет.
Записью в личном дневнике, сделанной за пять лет до смерти, актриса подводит итоги своей деятельности. Пишет, что не реализовала себя в профессии так, как она того хотела.
Для женщины, которая оставила свой след на эстрадной и театральной сцене, в сердцах нескольких поколений людей, это заявление кажется странным. Однако дива советского кинематографа всю жизнь мечтала стать звездой жанра мюзикл. И ей бы удалось, но в СССР этот жанр был плохо развит и не востребован, в отличие от его популярности в Америке.
Этой записью в свои 70 лет Людмила Гурченко действительно подводит итог своей карьеры и жизни в целом, сравнивая ее с известным древнегреческим мифом, от которого пошел афоризм «сизифов труд».
«Я не стану бранить свою жизнь. Меня везде считали за особенную счастливицу, оптимистку, улыбку без сомнения. Но в сущности терпение, ожидание, труд и работа… За свои 70 лет я вряд ли провела несколько недель в свое удовольствие. Жизнь — как беспрестанное скатывание камня, который надо снова поднимать. Вынести невыносимое. Найти выход из любого безвыходного положения. Я ничего не сделала. Неимоверная усталость от вкатывания камня наверх...»
Это интересно: История любви Андрея Мягкова и его единственной женщины