Режиссеры-женщины, которые задают тон современному кино

Гендерное разделение труда в собрании фестивальных программ кино давно стало общим местом. Доклады отборщиков о том, сколько в конкурсах и жюри задействовано авторов женского пола и не нарушено ли равновесие, почти непременны и, в сущности своей, комичны. Хотя, казалось бы, подобными рапортами можно пренебречь и начать судить и обсуждать фильмы исходя из критериев, не зависящих от гендерных установок. Зара Абдуллаева, искусствовед, критик и автор курса «Хроника новейшего кино. Новаторы VS архаисты» в Музее современного искусства «Гараж», рассказала T&P о современных женщинах-режиссерах и тех картинах, с помощью которых они вносят свой вклад в киноискусство.

.disclamer { display: block; background-color:#f3f9f9; font-family:sans-serif; font-size: smaller; text-align: left; padding: 10px; } .marker { background: #FFE3E0; background: linear-gradient(180deg,rgba(255,255,255,0) 45%, #FFE3E0 55%); }

Зара Абдуллаева

Кандидат искусствоведения, заместитель главного редактора журнала «Искусство кино», критик, автор книг и материалов о кино, театре, литературе

Давным-давно, в эпоху перестройки, гениальная бескомпромиссная и капризная Кира Муратова ездила по фестивалям и участвовала в «актуальных дискуссиях», где ей слишком часто задавали вопрос о различиях в работе и подходах женщин-режиссеров и мужчин. Натерпевшись феминистской озабоченности, Кира Георгиевна срезала интеллектуалок, чтобы те отстали, ответом: «Женщины снимают более жестокие фильмы». Повисла пауза.

Нынешние женщины-режиссеры «жестокостью» не отличаются. Да и проблематика их картин не всегда резонирует с фемповесткой, даже если таковая вплетена в сюжетные коллизии. Женщинам качать права больше не пристало. Все у них в порядке. Их фильмы по негласному уговору выбираются для показов с удовольствием, удовлетворяющим гражданское состояние общества и кинематографических сообществ.

Сегодня на авансцену вырвались три режиссера: Селин Сьямма, Элиза Хиттман и Хлоя Чжао. Виной тому — шквал наград и угроза «Земле кочевников» Хлои Чжао на премии «Оскар» после полученных призов в Венеции, Торонто и на «Золотом глобусе». Селин Сьямма получила награду за сценарий «Портрета девушки в огне» на Каннском фестивале в 2019 году, хотя новый ее фильм «Маленькая мама» на последнем Берлинале (2021) прошел бесследно. А Элиза Хиттман, снявшая «Никогда, редко, иногда, всегда», заработала приз на «Сандэнсе», а потом Гран-при жюри на Берлинале (2020).

Эти девушки не дебютантки: их прежние фильмы тоже были замечены в узких кинематографических кругах

Однако именно сейчас настал их час пик, притом что эстетический радикализм их успешным картинам не присущ. Надо упомянуть, что в спину им также дышит амбициозная дебютантка Деа Кулумбегашвили, получившая четыре награды (случай небывалый) на фестивале в Сан-Себастьяне (2020) за претенциозный и действительно женский взгляд на мужское насилие в ее фильме «Начало».

Ее дебют порывает с образом грузинского кино, каким мы его знали, и внемлет иной традиции. Если не льстить, то подражательной. Исполнительным продюсером этой копродукции Грузии — Франции стал сам Карлос Рейгадас. Его «безмолвный свет» (так называлась одна из его картин) освещает близкими намеками и опус Кулумбегашвили. Свет и цвет сплетают в «Начале» изощренный обдуманный узор, а визуальная прельстительность, живописно отражающая сюжетный мужской шовинизм, не предполагает случайности, малейшего сдвига вкось или наперекор режиссерской расчетливости. Впрочем, этот дебют имеет, помимо международной славы, и множество бескорыстных поклонников.

Зато других, уже знаменитых, режиссеров в умышленности заподозрить невозможно. Только одна из них, Селин Сьямма, с блеском отработала социальный запрос на прочное присутствие в киноландшафте режиссера-женщины. Ее «Портрет девушки в огне» — кино универсальное в том смысле, что эмансипирует женщину от клейма «второго пола» и фрейдистской примитивности (или пошлости). Художником и моделью, его музой, здесь избраны женщины: так Сьямма нарушает вековечную разнополую модель подобных отношений. Исключив откровения эротических сцен, Сьямма визуализирует близость иными средствами, благородно чувственными, непрямолинейными и метафорическими, но совсем не высокопарными.

«Никогда, редко, иногда, всегда» — это незатейливая история про тайный аборт школьницы, для осуществления которого они с кузиной отправляются из пенсильванского захолустья в Нью-Йорк. Нюансы, детали, равноправие обыденных эпизодов составляют содержание картины, ее сбалансированную чуткую поэтику, непривычную в современном искусстве, особенно если речь идет о фемповестке.

Парадокс заключается в том, что фабула, подстегнутая глобальным консервативным поворотом, представлена на экране столь деликатно, щепетильно, что восприятие публики зациклено не на социальном унижении героини, а на непрерывности как бы самозарождающейся кинематографической материи. Хиттман встречалась с врачами и соцработниками и исследовала эту злободневную тему не только для Америки. Она признавалась, что к написанию сценария ее подтолкнул случай — гибель в Дублине женщины, которой врачи, несмотря на показания, отказали в аборте. Аборты в Ирландии, после суда и кампании за их легализацию, разрешены лишь с 2018 года.

Однако фильм Хиттман минует гражданскую ярость. Она, подобно Элен Лувар, направляет камеру в зону интимного сопротивления, интимного проживания — безыскусного, эмоционально приглушенного. Есть в этом фильме и приметы мужского абьюза. Конъюнктура фабулы про разрешенные/недопустимые аборты нивелируется как бы режиссерским самоотрицанием Хиттман. В этом заключена неэффектная особенность фильма — его нейтральная прозрачность, череда случайных встреч, бытовых жестов и впечатляющего минимализма. Именно мгновения, проходы, взгляды, подробная реактивность, а не характеры, составляют строгий драматизм картины Хиттман, не обольщающей, не успокаивающей социальным детерминизмом. Но главное — в том, что она предпочла онтологию кино эстетизму.

Хлоя Чжао, китаянка в Нью-Йорке, впитала дух и суть американского кино, американской литературы, американских пейзажей и жанров. Исключительная «Земля кочевников» снята по нон-фикшн-книге, но лишена поверхностного документализма, пусть в ней и играют реальные люди и на весь фильм только два профессиональных актера. Центр притяжения — героиня Фрэнсис Макдорманд, потерявшая мужа, работу и городок, в котором она проживала и который в связи с экономическими обстоятельствами был стерт с лица земли. Глубинный реализм «Земли…» внимателен к лицу человека, к его невысказываемой горечи, несмотря на откровенные монологи. Лицо Макдорманд — это меняющийся пейзаж: безутешный, светлый, мрачный, опасный и равнодушный. Никакого кокетства. Никакого показательного мастерства. Третий «Оскар» этой актрисе видится столь же реальным, сколь и безусловна сыгранная ею роль.

«Земля кочевников» разнообразит последний путь и движется к сути конечной жизни, минуя все намеки на штампы. Время вышло. И времени осталось вагон — точнее, фургон, в котором кочевники колесят по Америке. Жизни нет, и нет конца — так все просто в этом фильме, который разгневал часть изысканной публики своим гуманизмом. И так все в нем сложно.

Материал подготовлен совместно с Музеем современного искусства «Гараж».