Рецензия на фильм "Минари", получивший шесть номинаций на премию "Оскар"

Писать рецензию на фильм в контексте предстоящего "Оскара", наверное, не самое дальновидное решение: "Оскар" пройдет, а фильм, дай бог, останется. Но разговор о "Минари" тянет начать от обратного — с ее соседки по номинациям (их, кстати, тоже шесть). Как и трепетная драма Ли Айзека Чуна, "Земля кочевников" Хлои Чжао падка на философскую созерцательность, придерживается неторопливого ритма и нежится в фортепианном минимализме. И тоже рассуждает об (очередном) кризисе американской мечты. С порога заявляя о ее несостоятельности, картина выселяет героиню Фрэнсис Макдорманд из дома и отправляет в путешествие без пункта назначения. Встречающиеся ей бродяги-номады, обладатели крохотных фургончиков и больших сердец, — персонажи невероятно далекие от людей с открытки, где счастливое семейство жарит барбекю на заднем дворе. Выясняется, что своя крепость толком и не требуется: наша крыша — небо голубое, наше счастье — жить такой судьбою. В "Минари" дом на колесах тоже имеется, но остается недвижимостью, а герои разочаровываются в идеалах, расплывчато сформулированных почти столетие назад, упорно пытаясь претворить их в жизнь. Их четверо: Джейкоб Ли (Стивен Ён из "Ходячих мертвецов" и "Пылающего"), его жена Моника (Хан Ёри), дочка Энн (Ноэль Кейт Чо) и сын Дэвид (Алан Ким). Семья переезжает из Калифорнии в Арканзас — и на сбережения с сортировки цыплят в инкубатории покупает трейлер посреди огромного поля. Джейкоб, стремящийся к статусу настоящего селфмейдмена, хочет разбить тут ферму и выращивать корейские овощи, чтобы продавать их другим иммигрантам. Однако задачка оказывается не из легких: колодец жадничает воды, далласские перекупщики могут отменить заказ в последний момент, дети не слишком ладят с привезенной из Кореи бабушкой Сунджой (бесподобная Юн Ёджон). Если закрыть глаза на отсутствие смартфонов и упоминание Рональда Рейгана, в восьмидесятнической "Минари" легко опознать США 2020-х, где еще раздается эхо популистских обещаний вернуть стране "былое величие", хотя партия Трампа к торжеству капитализма так никого особо и не привела. Американская мечта предполагает, что каждый может достичь абсолютного успеха за счет упорного труда, вне зависимости от происхождения и социального статуса. Но на самом деле не может (уж точно не каждый), и в процессе есть большие шансы лишиться всего, потеряться в криво расставленных приоритетах, забыть о собственной идентичности. По всем формальным признакам Джейкоб — идеальный винтик этой системы. Он готов работать не покладая рук, лишь бы зацвел райский сад из его снов о чем-то большем. Однако в основе успеха Джейкоба лежит монетизация тоски по родине его же соотечественников. Противоестественность, бесчестность этой схемы словно становится тем ядом, из-за которого арканзасская почва отторгает корейские агрокультуры. Персонаж Ёна (в фильмографии артиста вырисовывается любопытный лейтмотив с горящими сараями) — не с таким радикальным усердием, но все же — бредет по тропинке, протоптанной героем "Синонимов" Надава Лапида. Тамошний Йоав после переезда из Израиля в Париж пытался убить в себе еврея и стать стопроцентным французом: напрочь отказывался от иврита и общения с родными, на улице запрещал себе засматриваться на архитектуру, будто какой-то понаехавший. Схожее стремление к ассимиляции охватывает не самую мудрую половину семьи Ли. Маленький Дэвид хлещет маунтин-дью и брезгливо заявляет, что бабушка "пахнет Кореей". Сам Джейкоб принуждает родственников ходить по воскресеньям в церковь с остальными горожанами, хотя со скепсисом смотрит на глубоко верующего соседа Пола (Уилл Паттон). В итоге полуавтобиографическая лента Ли Айзека Чуна оказывается куда честнее "Земли кочевников", которая так и не осмеливается идти до конца в своих попытках критиковать капитализм и показывает работу в сортировочном цехе Amazon с сомнительной нежностью. "Минари" умудряется по-корейски (за это на последнем "Золотом глобусе" фильм выселили в иностранную категорию) сказать американцам о них самих больше, чем целиком снятая на английском картина Чжао. Да и с умиротворением, что уж там, справляется лучше. Вместо функциональной патетики Людовико Эйнауди (нет номинации) звучит трогательная партитура Эмиля Моссери из группы The Dig (есть номинация). В кадре странные люди все время чего-то хотят, снуют, ссорятся, болеют и выздоравливают. На некотором отдалении от этого безумия, у приглянувшегося бабушке лесного ручья, растет себе травка минари (она же омежник лежачий), напоминая о вечном.